Ирина Лобусова - Монастырь дьявола
Наконец впереди показалась чугунная покосившаяся ограда. Машина резко затормозила.
– Все, приехали. Спаси Господи! Место какое жуткое… Вот высажу вас – и быстрей обратно, в город….
Он расплатился и вышел в ночь. Сверкнув фарами, машина умчалась на скорости не меньшей, чем 150 километров в час. Он вдохнул свежий ночной воздух, полный запахов хвои, и огляделся. Лес был сбоку. Вдалеке тревожно закричала какая-то ночная птица, и тут же смолкла. Он стоял перед оградой старого кладбища. Ворота были заперты на замок. Замок висел на тяжелой ржавой цепи. Он тронул цепь, потянул за конец…..Цепь снималась легко. Прямо с замком. Он бросил замок в кусты, и обмотал цепь вокруг руки. Теперь он чувствовал себя как-то спокойнее. Ворота поддались с резким жалобным скрипом. Шагнув вперед, он быстро пошел по земляной дорожке, густо поросшей сорняками и травой.
По обеим сторонам белели мраморные памятники, покосившиеся могильные кресты, вывороченные каменные глыбы очень старых могил… Из-за туч вышла луна, освещая серебристым щедрым светом пейзаж, казавшийся в этом мерцании призрачным. Он не знал, куда идти, поэтому шел прямо вперед, слушая, как хрустит под ногами трава, прислушиваясь к гулкому собачьему лаю, бывшему где-то очень далеко. Вдруг он увидел очертания какого-то памятника, возвышающегося над всеми остальными. Ускорил шаг. Вскоре он различил красивого ангела на крыше часовни, с крыльями за спиной и печальным лицом. Ангел почему-то показался ему похожим на маленькую Марту Бреус. Он остановился, внимательно разглядывая ржавую калитку, закрывавшую вход в часовню. Калитка была приоткрыта, словно ждала его.
Внутри часовни пахло плесенью. Было очень тесно, и, не натыкаясь на стены, можно было сделать лишь несколько шагов…. Посередине лежала расколотая могильная плита. Один край был немного сдвинут в сторону. Опустившись на колени, он прижал ухо к холодному мрамору. Ему вдруг почудился приглушенный шум. Но, возможно, это было просто иллюзией, призрачной галлюцинацией, навеянной фантастичностью окружающей его обстановки. Резко поднявшись, он принялся отодвигать в сторону плиту, прилагая большие физические усилия, волнуясь, хватит ли его силы…. Край плиты отодвинулся. Замерев, он вглядывался в лестницу, которая была перед ним. Лестницу прямо под могильной плитой, которая вела вниз. Сжав крепче цепь, он пошел по осклизлым ступенькам, осторожно держась за стены. Но на нижней ступеньке остановился.
До него отчетливо доносились приглушенные голоса. Он оказался в маленьком коридоре, заканчивающемся закрытой дверью. А на одной из стен, к огромному его удивлению, висела электрическая лампочка, и под ней – самый настоящий выключатель! Не раздумывая, щелкнул выключателем. Коридорчик и лестницу залил ослепительный свет. Впереди действительно была дверь – деревянная, но закрытая плотно. Он приблизился к ней. Голоса зазвучали все отчетливей, все сильней… Он легонько толкнул дверь рукой, и она чуть приоткрылась, пропуская полоску яркого света – ясное доказательство присутствия людей в подземелье.
Теперь, вблизи, он ясно различал голоса (вернее, то, что они пели) – он слышал (и не раз) и звуки, и мелодию. Все это было знакомо ему просто до жути. Он слышал и знал жутковатый напев: по мистическому, полному тревог и сомнений замку, по смерти лучшего друга и в те моменты, когда истинное зло (без прикрас, фальшивых масок и искусственных сомнений) смотрело прямо на него. Он знал это лицо – настоящее лицо зла.
Этот речитатив пугал. Теперь он знал, что эта жуткая песнь – тоже своего рода молитва. Молитва дьяволу, которого по праву можно было бы назвать богом зла. Он вдруг подумал о том, как неправильно люди думают о зле, ища в этом понятии какую-то пугающую абстракцию. Хотя на самом деле дьявол – это прежде всего два главных понятия, две вещи: ложь и не способность к любви. Он вдруг подумал о том, что вся история о монастыре дьявола с пугающей точностью укладывается в две этих вещи. Ложь, самообман, нелепая глупость тщеславных тупиц, решивших вызвать зло, ничего не зная об этом. И чудовищный эгоизм, переросший в полную не способность, и даже отторжение любви.
Там, где ложь, чаще всего гостит смерть. Он вздохнул и решительно толкнул дверь. Какая разница… Его путь был предрешен заранее. Только один.
Вначале ему показалось, что он снова оказался в церкви. Но впечатление было обманчивым потому, что везде возвышались перевернутые кресты. Это был огромный зал, полный ослепительного света. В нем горели не только зажженные черные свечи, но и на стенах – электрические фонари. Древние магические приспособления в виде черных свечей прекрасно уживались с современными электрическими лампами. В центре зала возвышался алтарь. На возвышении, затянутом черной материей, стоял огромный, позолоченный, перевернутый крест. На позолоте ясно были видны темно-бордовые подтеки. Для себя он просто констатировал факт, что это кровь. Стены были украшены теми же иконами, которые он уже видел в мистическом замке. Те же сумасшедшие глаза, дикие лица, перекошенные в крике рты.
В центре зала, перед алтарем, стояла достаточно большая группа людей. В основном, это были молодые мужчины в одинаковой черной одежде. Судя по их напряженным, застывшим позам, этим жутковатым речитативом они молились перед своим идолом. Они обернулись, когда он возник на пороге, и бесстрастно, ничего не выражающими глазами взглянули на него. Он же едва сдержал крик. У всех стоящих в этом зале людей были абсолютно одинаковые лица! За его спиной раздался громкий стук захлопывающейся двери, и он поневоле обернулся. Дверь исчезла. За ним была черная, гладкая, сплошная стена.
Он сделал решительный шаг вперед и несколько человек из этой группы пошли к нему. Но затем остановились. Потом все остальные отвернулись от алтаря. Грудь в том месте, где она соприкасалась с карманом его куртки, хранящим сверток с крестом, жгло как огнем. Магический предмет (крест с синим сапфиром) жил словно бы своей жизнью. Невольно прикоснувшись к куртке, он хотел почувствовать твердость дерева, но пальцы его нащупали что-то пористое, мягкое, словно крест налился невидимой силой и стал живым.
Он знал приказ, звучащий в их пораженном мозгу. На самом деле этот приказ мог быть только один: убить его, любой ценой – убить. Он усмехнулся, сжимая в руке цепь: это будет не так просто сделать! В тот же самый момент безликие привидения поднялись в воздух. Это было его вторым настоящим потрясением. Первым стало мгновение, когда у всех он разглядел одинаковые лица. И вот второе было теперь. Они поднялись на несколько сантиметров над полом и двигались теперь так, словно плавали в воздухе.
