Чайна Мьевиль - Кракен
— Что вы сделали с пириком? — осведомился Билли.
— С Коулом все в порядке, жив и здоров, — отозвался Варди. — Сделал в точности, как я просил. Разве ты не поступил бы так же, если бы тебе терпеливо объяснили, что твоя дочь содержится под моей охраной?
— Значит, вы получили то, что вам нужно. Огонь, сжигающий время. Хронофаг.
— Да, что-то вроде этого. — Варди выстрелил еще раз и испортил восьмидесятилетнего карликового крокодила. — Опробованы разные варианты, и я думаю, у нас все получится. Оставайся на месте, Билли, я слышу каждое твое движение.
— Ката…
— Катахронофлогистон. Заткнись, Билли. Скоро все закончится.
Билли съежился. Именно он подал Варди эту идею. Пророчество запустило само себя. Оно опутало и его, и Дейна, и их друзей, потому что они обратили на себя его внимание, будто оно было болезнью, патологической машиной. Билли мысленно проклял его. Это было то, с чем боролся ангел памяти: неизбежность, сражавшаяся за право стать реальной. Пока чему-то суждено исполниться, судьбу не волнует, чему именно. Раздался звон: это филакс подскочил вверх и ударился крошечным черепом о внутреннюю стенку сосуда, который стал его тюрьмой.
Опять послышался шум от телепортации. Тени и отражения сместились. Архитевтис в своем аквариуме вернулся на то место, откуда был украден. Билли уставился в ту сторону. Безглазое создание тоже, казалось, пытается взглянуть на него, выгибая щупальца, как зомби. «Что за черт?» — подумал Билли.
— Вы вернули его к жизни? — спросил Варди. — Для чего?
— Варди, пожалуйста, не надо. Это не сработает, ни за что не сработает. Все кончено, Варди, и твой старый бог пропал.
— Может, и нет. — (От стола Варди доносилось гудение пламени.) — Сработает. Может, и нет. А может, и да. Ты прав, он действительно пропал, мой бог, и я не могу простить этого трусливому ублюдку. Ну да кто не рискует, и тэ дэ.
— Вы действительно думаете, что они так сильны? Эти символы?
Билли пополз дальше.
— Это все вопрос убеждения, как ты, возможно, уже понял. Предоставления доказательств. Вот почему я не слишком беспокоился о Гризе. Это с ним вы разбирались? Ну, с такой категориальной ошибкой, как в его плане… — Он покачал головой; Билли задумался, как давно Варди предвидел, что и как мыслил Гризамент. — Ладно, все началось с этого. С этого начался спор.
Билли подполз к подлинным целям временного огня, к реальному предмету хищного пророчества, — спрут был вовлечен в события только из-за близости к ним. То были самые обычные экспонаты среди прочих, такие же образцовые и парадигматические, помещавшиеся в невзрачном шкафу. Несколько законсервированных животных, которых Дарвин привез из путешествия на «Бигле».
Это было огненной перезагрузкой. Загрузкой нового мира.
Билли вспомнил о меланхолии Варди, о его ярости, о том, что когда-то сказала Коллингсвуд. Она была права. Трагедией Варди стало поражение его веры, не выдержавшей доказательств, и этой веры ему с тех пор не хватало. Он не был креационистом, больше не был, уже много лет. И это оказалось для него невыносимым. Он желал только одного: чтобы его бывшая неправота оказалась истиной.
Варди не хотел искоренять идею эволюции: он хотел перемотать время на тот момент, когда ее не существовало. А за эволюцией — этим ключом, первотолчком, источником — последовало все остальное: скучное, вялое, вульгарное, ограниченное безбожие, абсолютно ничего в себе не содержавшее, кроме своей невыносимой истинности.
Профессор был убежден — и пытался внушить свое убеждение городу и истории, — что все это заключалось в выставленных здесь экспонатах, в этих выцветших, давно законсервированных животных. Вот где истоки эволюции! Чем была бы она, если бы люди ее не заметили? Ничем. Даже не малозначащей деталью. Разглядев ее, Дарвин вызвал ее к жизни, и получилось, что эволюция имела место всегда. Эти образцы с «Бигля» были переполнены смыслом.
Варди собирался отправить их в небытие, распустить нити, сплетенные Дарвином, искоренить факты. Такова была его стратегия помощи своему нерожденному Богу, суровому и любящему буквалистскому Богу, о котором говорили священные тексты. Варди не мог заставить его победить — сражение было проиграно, — но мог сделать так, чтобы его Бог одержал победу в прошлом. Сжечь эволюцию вплоть до того момента, когда она еще не началась. Тогда перезагруженная вселенная и люди, сотворенные в ней, были бы такими, как надо.
Это могло случиться только той ночью, потому что Билли и его товарищи сделали ее той самой ночью, вызвали войну конца света, весь этот хаос и кризис. Поэтому Варди знал, когда вступать в игру.
— Это не сработает, — снова сказал Билли, но он чувствовал напряжение во времени и небе, и ему очень сильно казалось, что эта штука все-таки сработает.
Чертова вселенная была пластична. Варди держал в руках коктейль Молотова.
— Смотри, — сказал он. — Бутылочная магия.
Сосуд был заполнен флогистоном, который он заставил сделать Коула с помощью его неопытной дочери, жизни которой Варди угрожал. Тахионное пламя ревело безостановочно, освещая лицо профессора.
Он поднес сосуд ближе к экспонатам, осветив замаринованных лягушек. Те изменились, уменьшились в тепле временных пузырей, втянув лапки в туловища, стали мелкими, неуклюжими, длиннохвостыми и безногими головастиками. Варди позволил пламени лизнуть стекло банки. После повторного нагрева та рассыпалась в песок, а головастики испарились. Они двинулись во времени вспять, отменяя себя так, как будто их никогда не было, съеживаясь в падении — настолько, что даже о пол ничто не ударялось.
Варди повернулся к полке с экспонатами Дарвина и поднял руку.
Билли с трудом поднялся на ноги. В голове крутилась одна мысль: «Только не это». Надо попробовать разлить огонь. Возможно, специальный высокопрочный пол изменится, составляющие его вещества разложатся на элементы. Но руки у Билли оставались сцеплены за спиной, и он был слишком далеко.
— Нет! — хрипел Билли, истекая кровью.
Тени, порожденные огнем, танцевали над этикетками, написанными рукой Чарльза Дарвина. Билли вжался в пол, как ильная рыба. С воплем религиозного восторга Варди метнул пылающий снаряд — пожиратель времени.
Тот летел, вращаясь. Руки у Билли были скованы. Но внутри зала имелось множество других конечностей.
Архитевтис-зомби выкинул свои длинные щупальца, протянув их через всю комнату. Последний бросок хищника. Он поймал бутылку на лету.
Увидев это, Варди испустил гневный крик.
