Пол Макоули - Дитя камней
Но не в Калиостро - он распылил бы их в одно мгновение - а в Донни Халливела.
Они врезались в громадину и прилипли, покрыв его трещащими искрами паники и отвращения, которые в одно мгновения напрочь сожгли безмятежность его транса. Его лицо просветлело, он повернулся к Калиостро, поднял свой маленький черный пистолет и выстрелил в него, а потом выстрелил и еще раз, когда тот дернулся вперед с залитым кровью лицом. Когда оба выстрела отразились эхом от кирпичной стены по другую сторону канала, упавшее ничком тело Калиостро на мгновение расплылось, словно фотография с двойной экспозицией, но в тот момент, когда дух, вырвавшийся их него в секунду жестокой насильственной смерти, начал подниматься вверх, из канала выхлестнулась гибкая белая змея, широко распахнула челюсти и прижала его к земле. Миранда пронзительно вскрикнула, и что-то массивное и быстрое, как поезд-экспресс, пронеслось над моей головой и врезалось в древнего ревенанта. Он взорвался, словно снежная баба от прямого попадания гаубичного снаряда. В одно мгновение тысячи фрагментов понеслись во всех направлениях над спокойными черными водами канала, а потом истаяли дымом в воздухе и пропали.
Миранда упала на колени. Красная кровь хлынула у нее из носа, ужасно яркая на фоне белой кожи. Она стерла ее тыльной стороной ладони, увидела, что я смотрю на нее, и сказала:
- Тварь достала его. Я видела. Она сожрала его душу.
- Она сожрала дух, который он отбросил в момент смерти. Если и существует такая вещь, как душа, то я еще не видел ни одной.
Донни Халливел сказал:
- Я не понимаю, о чем вы тут оба толкуете. И не хочу понимать. Скажите только, он хотел вас убить?
- Что-то в этом роде, - ответил я. Моя нога уже довольно сильно болела, распухла и ныла до самой кости. Штанина намокла от крови. В ботинок тоже налилась кровь.
Донни Халливел сунул пистолет в карман пиджака. Рука его так сильно тряслась, что он попал только с третьей попытки.
- Он заставил меня стрелять в вас, - сказал он.
- Я знаю.
- Это была не моя мысль. Я ничего такого и не думал. Я даже не понимаю, где я сейчас. Последнее, что я ясно помню, это как открываю ему дверь. А потом все словно куда-то ушло. Было похоже, что я сижу у себя в затылке, наблюдая что происходит на очень маленьком телевизоре.
- Он загипнотизировал вас, - сказал я.
- Где Райнер?
- Он помог мне, а потом я отослал его домой.
- Он так обрадовался, когда этот тип написал ему что-то об этих его глупых книгах. Он слишком верит людям. Вы уверены, что он в порядке? В какой-то момент мне казалось, что я колю ему какую-то наркоту.
- Я дал ему адрес человека, который сможет ему помочь, сказал я.
- Мне бы лучше пойти и посмотреть, как он там, - сказал Донни Халливел. - Он не слишком хорошо управляется сам по себе.
- Конечно, - сказал я и почувствовал облегчение, когда громадина продралась сквозь колючую зеленую изгородь.
Миранда вздрогнула раз, другой, потом вся задрожала и сказала:
- Я думала, он прикончит нас.
- Я тоже так думал. Твой мобильник работает?
- Конечно. Я вызову скорую.
- В этом нет необходимости, - сказал я и дал ей телефонный номер симпатизирующего мне врача. Когда она позвонила, я сказал, чтобы она открыла портфель и принесла мне книгу.
Она отводила глаза, вручая ее мне. Это был тяжелый том ин-кварто, переплетенный в шкуру нерожденного теленка, потемневшую от возраста и приобретшую неровный цвет масла. Страницы были из качественной льняной бумаги. Я провел пальцами по сложному узлу, тисненному на коже переплета под напечатанным золотом заголовком.
- После смерти родителей мне было важно воссоздать их библиотеку. Это последний том, что бы мне нужен, самый редкий и самый дорогой. Ты не поверишь мне, когда я скажу, сколько я заплатил за него, - сказал я и швырнул книгу в канал.
Раздался тот еще всплеск.
- Вы сумасшедший, - сказала Миранда.
- Мне следовало сделать это довольно давно. Наш мертвый друг в одном был прав: времена меняются. И настало время уйти от прошлого. А теперь, не будешь ли ты так любезнаи не срежешь ли ветку с бузины?
- Что вы собираетесь делать? Пронзить его сердце?
- Калиостро не был вампиром. Но я не хочу, чтобы доктор Барроу нашел нас здесь, рядом с трупом. Если я хочу доковылять до дороги, то мне нужен костыль.
- А потом?
- Потом доктор Барроу заберет меня в свой дом, обработает рану, и я смогу соорудить историю для полиции.
- А что будет со мной?
- Полиция захочет поговорить с тобой о твоем отце, но я могу поручиться за тебя.
- Он насиловал меня, - сказала она откровенно и просто. - Когда мама сбежала, он каждую ночь приходил в мою комнату и насиловал меня.
- А когда ты смогла, то в свой черед обратила насилие на него. Я понимаю. Но разрушая его таким способом, посвятив свою жизнь его наказанию, ты одновременно разрушаешьсаму себя.
- Я хотела убить его, - сказала она. - Но не хотела, чтобы его дух гонялся за мной. Я иногда вижу духов, но ничего не могу с ними сделать.
- Ты очень хорошо справилась с любимчиком Калиостро.
- Меня заметут, да?
- До сих пор у меня никогда не было учеников, Миранда. Я жил уединенной жизнью с тех самых пор, как приехал в Лондон. Прошлой ночью ты сказала, что у меня нет настоящих друзей, потому что я никого не подпускаю к себе близко. И ты была права. Но времена изменились гораздо больше, чем я думал, когда впервые стал ночами разгуливать по улицам. Ты обладаешь могущественным даром, и я могу научить тебя, как пользоваться им, если ты мне это позволишь. Но я должен предупредить тебя, что это будет трудная тропа.
- Учите меня.
Она произнесла это с внезапной, резкой, обнаженной страстью, и в это мгновение я впервые уловил очертания реальной Миранды, того человеческого существа, что пряталось за угрюмой маской многоопытного ребенка, воспитанного на камнях города.
- Учите меня, - сказала она, - учите меня всему.
Конец
-=-
