Евгений Константинов - Нежелательные встречи, или Барбусы обожают тараканов (сборник)
— А ты участвовать не собираешься? — поинтересовалась Ниночка у Павла.
— Бесполезно, — отозвался он, глядя на разбредавшихся по кругу приятелей. — У меня на ледобуре ножи не очень новые.
— Я в этом все равно ничего не понимаю… — пожала плечами Ниночка.
— Приготовились… Старт! — скомандовал Шишигин.
Полтора десятка ледобуров одновременно вгрызлись в лед. Павел наблюдал такое много раз, участвуя в соревнованиях и по ловле рыбы на мормышку, и на зимнюю блесну. Порой от скорости сверления зависело удачно или нет выступит спортсмен, а таких на льду сейчас было больше половины. Однако первым просверлил три лунки Неспокойный, который соревнования игнорировал принципиально. Ледобур у него был не покупной, а самодельный, его-то он и победно поднял над головой.
— Кто бы в этом сомневался, — усмехнулся Павел и с интересом посмотрел на Ниночку. — Ты сама-то рыбу любишь ловить?
— Не-а. Достаточно того, что папуля рыбак заядлый.
— Господа рыболовы! Победитель в конкурсе на самое быстрое сверление лунок определился и получает достойный приз! Но это был лишь первый конкурс! Второй с точно таким же призом начнется буквально через несколько минут. А победителем в нем станет тот, кто первый поймает форель в границах все того же круга, причем, поймать он ее должен в свежепросверленной лунке. Итак, трехминутная готовность. Ниночка, что там за отшельник? Тащи его в круг!
— Пойдешь? — спросила Снегурочка Павла.
— Не люблю в толпе ловить, — помотал он головой и решительно просверлил новую лунку рядом с чертой, но с внешней стороны круга.
— Господа рыболовы! Старт!
Вновь зашумели ледобуры. Павел окинул взглядом водоем. Помимо него не стал соревноваться только один рыболов — Лыжник, застрявший неподалеку от берега. Скорее всего, там клевало. Павел к нему не пошел, было все-таки интересно, кто окажется счастливчиком-победителем. Да и опрокинуть стаканчик время подошло. Не успел он об этом подумать, как со стороны елки к нему вновь подкатила Ниночка.
— Папуля тебя зовет, — развела она руками. — Говорит, очень хочет выпить с самым знатным рыболовом. Просит уважить…
— Ладно, уважу, — Павел поднялся с ящика и стал сматывать удочку. — Но при условии, что и ты со мной выпьешь.
— Папуля не …
— Один глоточек. В честь праздничка…
— Хорошо, — сдалась Ниночка. — Но только сначала вон того рыбачка позову.
Она покатила в сторону Лыжника, а Павел направился к елке, по пути подбадривая соревнующихся. Стоявший на настиле Ефим Шишигин приветствовал его двумя поднятыми стаканчиками.
Настил, на который ступил Павел, оказался крепкий, настоящий плот, возможно, летом он таковым и являлся. И стол, на котором стоял ящик с водкой, тоже был сколочен накрепко, видать, руки у хозяина водоема росли из нужного места. Да и дочка у Ефима — настоящее сокровище. Чокаясь с Шишигиным, Павел впервые посмотрел на него не как на барыгу, наживающемся на увлечении рыболовов, но с некоторым пониманием, что ли. Все-таки содержать в порядке озеро — дело непростое, здесь и грамотный подход должен быть, и риск присутствует, и немалый труд требуется.
— Напрасно не соревнуешься, — сказал Шишигин, когда они выпили.
— Да они здесь так нашумели, что вся форель по углам озера разбежалась. Я лучше капусточкой твоей фирменной угощусь, — Павел запустил руку в кастрюлю. Сейчас намного интересней соревнований ему была Ниночка. Он отыскал ее фигурку рядом с Лыжником, продолжавшим ловить у берега, и нахмурился. Лыжник умел не только неплохо ловить рыбу, но и обольщать девушек…
— Есть! — знакомый вопль заглушил остальные звуки. — Я поймал, я, я, я!
— Ну, теперь всех достанет своей звездностью, — вздохнул Павел, наблюдая за радостным Геннадием Вакиридзе, который напрямую бежал к елке, сжимая пальцами под жабры приличных размеров рыбину.
— Ефим, гляди — с биркой! — радостно сообщил Вакиридзе.
— Ты бы хоть поберег форельку-то, — нахмурился Шишигин. — Ишь, надавил — кровища так и хлещет…
— А чего ее жалеть-то? Моя рыба — чего хочу, то и делаю.
— Может, я ее у тебя выкупить хочу и обратно в озеро отпустить.
— И за сколько же выкупить? — Вакиридзе, остановился напротив стола, с другой стороны которого на него взирали Павел и хозяин водоема.
Ответить Шишигин не успел. Форель, которую держал Геннадий, извернулась и выскользнула из пальцев, а сам рыболов в неудачной попытке ее поймать, шмякнулся на лед. Со всех сторон раздался гогот. Вакиридзе быстро вскочил, но вместо того, чтобы посмеяться вместе со всеми, зло наподдал рыбину носком сапога. Та отлетела и ударилась о бочку с елкой.
Звук удара получился громким, и все, видевшие, как Вакиридзе обошелся с форелью, как-то разом замолчали. Но уже в следующее мгновение тишину нарушила какофония всплесков. Сначала Павел захотел ущипнуть себя — не спит ли, не выпитая ли водка сыграла шутку со зрением. Но, взглянув на Шишигина, понял, что и тот в шоке от увиденного, — из просверленных рыбаками лунок одна за другой выпрыгивали рыбы! С фонтаном брызг они взмывали в воздух на высоту человеческого роста и, извиваясь серебристо-малиновыми телами, падали на лед. Форелей было много — и больших, и маленьких. Это был настоящий форелевый салют, и ничего необычнее и красивее Павел в своей жизни не видел.
Бьющейся на льду рыбы становилось все больше и больше. Рыболовы, сначала пораженные увиденным, наконец сообразили, что это самая что ни на есть халява, и, отбросив удочки, принялись хватать руками скользкую добычу и торопливо засовывать в свои ящики. Но длилось это недолго. Лед в пределах очерченного Снегурочкой круга как-то разом покрылся множеством трещин и начал колоться. Люди, только что передвигавшиеся по тверди, оказались на раскачивающихся, уходящих из-под ног, продолжавших ломаться льдинах. Соскальзывающие с них рыбы попадали в родную стихию, для людей же купание в ледяной воде не сулило ничего хорошего.
Первым окунулся Вакиридзе. Он тут же вынырнул с ошалелыми глазами и замолотил руками по ледяному крошеву.
— Сюда давай, сюда! — закричал ему Павел, оставшийся стоять на покачивающемся настиле. В кармане куртки у него была веревка с петлями на концах, припасенная специально для подобных случаев. Ему доводилось и самому проваливаться в полынью, и вытаскивать других. Сейчас он машинально достал веревку и приготовился бросить один конец приятелю, когда тот приблизится на доступное расстояние. Кажется, Вакиридзе его понял и стал грести еще энергичнее.
Со всех сторон слышались крики оказавшихся в воде людей. Кто-то просто орал, очумело размахивая руками, кто-то целеустремленно продвигался туда, где лед оставался крепким.
