Мария Галина - Луна во второй четверти
— Тогда я лучше шагами промерю, — предложила Варька, — человеческий шаг в среднем равен метру. Ну ее, эту рулетку.
Артем поразмыслил, потом устало махнул рукой.
У четвертого колышка Варвара остановилась.
— Устала? — Артем затолкал грунт в очередную пробирку. — Давай, ерунда осталась.
— Там!
Артем, по-прежнему сжимая в руках штатив, бросился к ней.
— Опять, — прошептала Варвара, выставив перед собой колышек.
Кусты с натугой разорвались, и в проеме появилась залатанная штормовка Меланюка.
— Игорь Оскарович! — Варька разжала ладонь и колышек укатился в траву, — Вы нас искали?
— Не то, чтобы очень. Но там Лера, кажется, очень хотела с Анджеем наедине поговорить. Да и сердце, вроде, отпустило. Вот я и решил — догоню вас. По верху срежу.
Он сердито потер исцарапанную руку.
— А где Вадим? Саша где?
— Ушли они. Рамка куда-то повела. Сказали, недалеко.
— А это, значит, и есть тот костер?
Какое-то время молча оглядывал вытоптанную землю, пошевелил ногой угли. Потом решительно двинулся к ближайшей насыпи валунов.
— Погодите-ка минутку…
Постоял, словно прислушиваясь к чему-то.
— Не поможете?
Артем, пыхтя от натуги, отвалил камень, и Меланюк, мягко отстранив его, опустился на колени, заглядывая в образовавшуюся пещерку.
— Тайник он тут себе устроил. Снаряжение прячет.
— Бензином пахнет, — заметил Артем.
— Паяльная лампа тут у него. Значит, не беглый.
— Почему?
— Да просто по логике вещей. Откуда у беглого паяльная лампа. Что это у вас, Артем?
— Пуговица? — Варвара заглянула ему через плечо.
— Непонятно.
Меланюк осторожно потер большим пальцем — под слоем сажи что-то блеснуло.
— Серебро? Старатель? Здесь драгметаллы водятся?
Меланюк пожал плечами.
— Когда-то пытались вести разработки — впустую, по-моему. Я даже, признаться, думал, что это так, для отвода глаз… что тут где-то выход урановых руд неподалеку…
— Ну а этот — нашел, — удивлялась Варвара, — надо же!
— Не знаю, — Меланюк уронил руки на колени и уставился в пространство, — не думаю… тут что-то другое…
Он запнулся и расстегнул воротник штормовки.
— Что, Игорь Оскарович, опять?
— Ничего, Артем, бывает… сейчас пройдет… слишком быстро шел, наверное…
— Эй! — раздался голос откуда-то из леса, — все сюда!
***
— Серебро? — Шерстобитов задумчиво поскреб пальцем черную горошину, — занятно… А вы поглядите, что я нашел!
Он широким жестом обвел поляну. На фоне темной ели белел покосившийся крест с парой поперечных перекладин.
Пудик оставался спокоен.
— Могила как могила. Старовера какого-то. Непонятно, почему на отшибе.
— Не в том дело, — с досадой сказал Шерстобитов, — Видел? Рамка повернулась, чуть из рук не выскочила! Центр аномалии — могила эта! Я на поляну вышел, она как рванет… Крутнулась несколько раз -и прямо сюда!
— Да ты как могилу увидел, мышцы сами отреагировали…
Шерстобитов покачал головой.
— Только не у меня. А погребение нужно бы вскрыть. Я, разумеется, далек от мысли, что тут нечеловек захоронен, но, возможно, какие-то артефакты…
Пудик сжал кулак.
— А это видел? Вот этот артефакт? Ты знаешь, что с нами местные сделают, если мы могилу разроем? Фокс Малдер недоделанный!
Шерстобитов сдался.
— Ладно. По возвращении на базу опросим Угрюмовых. Ветеринара опросим. А пробы возьмем. Давай пробирку, Кобринский. И шпатель.
— Я все там оставил, — смутился Артем, — Ты так кричал…
— Вот они, ваши пробирки, — Меланюк присоединился к остальным, осторожно поставил на землю коробку со штативами…
— Зачем, я бы сам сбегал… Как вы, Игорь Оскарович?
— Уже лучше, Артем, спасибо… Я же говорил, пройдет.
Шерстобитову не было никакого дела ни до появления Меланюка, ни до его самочувствия. Опустившись на колени, он осторожно отколупнул шпателем щепотку грунта у подножия креста.
— Могила в устье Керети, — задумчиво проговорил Меланюк, — Надо же… Тут по преданию поп Варламий убитую жену похоронил. Она ему изменила с каким-то скандинавом, фарлафом по-ихнему, он ее и убил. А потом положил в лодью, поставил парус и уплыл в море. Долго плыл, любовался на ее прекрасное лицо, колыбельные песни ей пел… пока где-то тут к берегу не причалил. Отпел, похоронил… а сам неподалеку скит построил.
Он усмехнулся.
— Впрочем, по другой версии он так к берегу и не причалил. Вечно плавает по Северному морю, вечно любуется на прекрасный лик своей жены. Как туман с моря идет, значит, Варламова лодья где-то поблизости.
Он осторожно провел ладонью по сухому, неожиданно теплому дереву.
— Впрочем, это давно было. В шестнадцатом веке. Так что это наверняка не та могила. Погодите-ка…
1899— 1934 -надпись была сглажена не столько временем, сколько дождем и ветром.
— Ты гляди, — заметил Пудик, — совсем молодым умер!
— Почему ты думаешь, что это он, — обиделась Варвара, — а может, она?
— Не знаю… почему-то так подумалось… а фамилия?
Меланюк вновь мягко провел пальцами по поверхности доски.
— Ба…Баже… нет, не прочтешь. Но я думаю, Баженов либо Баженин. На Севере это распространенные фамилии.
— Порядок, — Шерстобитов аккуратно упаковал пробирки, — можно двигаться.
— Домой, — уточнил Пудик, — а то так и будем до ночи по кустам шарить.
— Не веришь, значит, в уфологию? — спросил Артем.
— Всю эту уфологию спецслужбы запустили — для отвода глаз. Тут испытания проводили… а потом людям зеленые человечки мерещатся.
— В принципе я согласен. Но вот скажи — как он на могилу вышел?
— Откуда я знаю? Тропа вывела… и вообще — при чем тут тарелки? Могила — она и есть могила. Он бы кого — пришельца откопал? Мертвяка бы и откопал. Почва торфяная, он, может, и не разложился даже. Может, в таких вот местах и остается, типа, остаточный след от сильных эмоций. Люди-то хоронили… плакали, убивались. Он это и засек, Чингачгук наш…
— Интересно, — задумался Артем, — а на той, другой могиле?
— Так он же говорил, — степенно пояснил все помнивший и все замечавший Пудик, — там тоже центр. Аномалии. Кольцевой. И вообще — это братцы мои, не триллер. Это хоррор. Вон, лунища какая!
Огромная, багровая луна с чуть бугристыми краями повисла над морем. Один край был чуть-чуть срезан. Если буквой Р, вспомнила Варвара, то растет. Если буквой С, то стареет. Луна была буквой Р.
— Знаешь, что бывает с теми, кто по кладбищам ночью шастает?
— Они находят зарытые сокровища, — успокоил Меланюк, — а потом живут долго и счастливо…
***
С угрюмовского подворья доносились голоса. Одинаковые. Казалось, кто-то говорит сам с собой, меняя лишь интонацию. Иван ронял слова веско и негромко, брат отвечал ему возбужденно и невнятно.