Деннис Этчисон - Калифорнийская готика
— Когда они совсем вышли из-под контроля, полицейские спалили всю их церковь вместе с ними самими.
— Ребятам следовало бы взять с собой Пэтти Херст!
— Боюсь, это их не спасло бы.
Лен снял очки и аккуратно протер стекла краем тенниски.
— Так что ты хочешь мне сказать? — нахмурившись, произнес он. — Твоя подружка была из числа этих сатанистов?
— Мы прожили вместе четыре года. Потом она бросила меня и ушла к сатанистам.
Лен опустился на пыльный ящик, в котором лежали книги издательства «Бордерлендс Пресс».
— Я не знал.
— И никто не знает об этом.
— А Ева?
Маркхэм отрицательно покачал головой.
Тогда зачем говорить ей об этом сейчас?
Маркхэм почувствовал, что письмо вот-вот выскочит из кармана. Он вынул его и положил на стол, как бумажную птичку-оригами:
— Пришло с сегодняшней почтой.
Лен осторожно, словно имел дело с листом из древнего манускрипта, взял письмо в руки и внимательно прочитал.
— Джуд?
— Джуди Риос.
— Почему ты думаешь, что это она?
— Я встречался только с одной Джуд. По крайней мере я так ее называл.
— Черт, вспомнил. — Лен кивнул. — Она подожгла себя, чтобы не угодить в тюрьму.
— Знаешь, я часто думал, каково ей было в тот последний миг, перед тем как зажечь спичку. Иногда меня преследуют настоящие кошмары.
— Но кто же прислал это письмо?
— Вот это мне и хотелось бы узнать.
— Я думал, что их всех убили.
— Я тоже так думал.
— Тогда это точно чей-то розыгрыш. Кого-то заинтересовал этот случай, он прочитал книги...
— Мое имя нигде не упоминалось.
— Ну, вычислить тебя не так уж трудно. Какой-нибудь свихнувшийся сукин сын. — Лен с отвращением отодвинул от себя листок. — Пожалуй, лучше переслать его в ФБР.
— Зачем? А если это все-таки шутка? И что я им скажу? Что получил письмо от женщины, умершей семнадцать лет назад?
— Но ведь ты сам так не думаешь?
— Ленни, я же не сумасшедший. Я видел фотографии ее тела.
— Тогда тебе не о чем беспокоиться.
Некоторое время они старались не смотреть друг другу в глаза.
Потом Лен поднялся, взял со стола письмо и разорвал на мелкие кусочки.
— Это какой-то ненормальный ублюдок.
Хорошо, что он сказал это еще раз.
— Да. — Маркхэм попытался рассортировать валявшиеся на столе обрывки письма и вдруг увидел клочок, который давно искал. Наверное, он выпал из бумажника.
— Спасибо, Лен.
— За что?
— Ступай. Я немного побуду один.
— Тебе некуда спешить, у тебя же выходной.
— Верно.
У двери Лен остановился.
— Если собираешься прийти домой с цветами, то послушай мой совет — не делай этого. Тогда Ева уж точно поймет, что что-то не так, и в конце концов ты ей все это расскажешь. А ты этого не хочешь, потому что в этом нет смысла.
— А если сходить с ней куда-нибудь?
— Отличная идея. Обед и кино. И мальчика вашего возьмите с собой. Семейное мероприятие.
— Он уже пошел в кино.
— И правильно сделал.
— В любом случае мне надо взглянуть сегодня на собрание сочинений Бердуэлла.
— Забудь. Этим займемся мы с Кэти.
— А ей не надо на какое-нибудь свидание?
— У нее оно сейчас. — Лен улыбнулся, закрывая за собой дверь.
Наверное, из-за картонных коробок в комнате было очень холодно. Теперь, когда Ленни ушел, они словно обступили Маркхэма, отгородили, забаррикадировали его от внешнего мира. Не так ли чувствовали себя последние члены Церкви Сатаны Спасителя, запершись в подвале и ожидая штурма? Он подумал о девушке, оставшейся в одиночестве, окруженной ящиками и телами убитых. Что у нее было? Канистра с бензином и спички? Потом — вспышка и рев пламени. Маркхэм представил себе, как пузырится кожа, как плавятся кости, услышал треск и шипение горящей плоти...
Дэн зажмурился, пытаясь изгнать из воображения картину огня.
Когда он открыл глаза, то увидел клочок бумаги.
На нем стояло его имя и несколько цифр.
Маркхэм поднял трубку и набрал номер.
— Алло? — произнес мужской голос.
Преодолев секундное замешательство, Дэн все-таки заставил себя заговорить.
— Здравствуйте, я... — Он с трудом разобрал написанное на клочке бумаги имя. — Это Билл?
— Да.
— Вы меня не знаете. Ваш номер дал мне... один друг. На случай, если понадобится.
— Рад, что вы позвонили. Как вас зовут?
У Маркхэма так перехватило горло, что он не смог ответить.
— Хорошо, — продолжил мужской голос. — Меня зовут Билл, и я алкоголик.
— Привет, Билл. Это...
Дэн собрал обрывки письма, сгреб их в одну кучку. Шутка, подумал он. Розыгрыш. Вот и все. Он даже не знал никого из них. И они все давно мертвы, как и она. Отпечатки пальцев... нет, никаких сомнений быть не может.
— Я... меня зовут Дэн. Я тоже алкоголик. — Он так давно не произносил этих слов, что теперь они прозвучали как-то странно.
— Привет, Дэн.
— Но со мной все в порядке. Правда.
— Уверены? Если хотите, можно поговорить...
— Уверен.
Маркхэм повесил трубку.
Затем смел мусор со стола и бросил в корзину.
* * *Прежде чем Маркхэм ушел, в магазине побывали три покупателя, но он не стал интересоваться, что им было нужно.
Дорога была пустынная, небо бело-голубое и какое-то переливчатое, словно хрусталь на свету. Над бульваром плыл аромат жареной свинины и лимонного соуса. Семьи, смеясь и держась за руки, входили в пиццерию «Крысенок Рэгги», чтобы отведать пиццы и выпить колы. По тротуару бегали собаки. Из приемника доносился мужской голос, рассуждавший о бытии и небытии. Маркхэм узнал говорившего — это был Алан Уоттс из «Пасифик Аркайвз». Лекции у него были интересные, но в данный момент Маркхэм чувствовал, что знает все, что ему нужно, о форме и бесформенности, инь и ян, бытии и небытии, а также динамике перемен. Не чувствуя за собой никакой вины, Дэн настроился на музыкальный канал. Пора послушать немного джаза. Горячий, сухой ветер куда-то исчез.
Машина Евы стояла на подъездной дороге к дому. Под звуки тенора саксофона Джона Хэнди Маркхэм припарковался рядом. Затем выключил радио, вылез из машины и направился к дому.
Входная дверь была закрыта.
Если она дома, то почему?
— Ева!
Дэн прошел через гостиную. Сейчас, когда солнце стало клониться к западу, окна оказались в тени ската крыши, и в комнате было не очень жарко, и воцарилась полутень. Маркхэм прислушался, потом повернулся к книжным стеллажам, подобно колоннам, охранявшим остальную часть дома. Может быть, она на заднем крыльце? Еще утром на веранде стояла корзина с грязным бельем. Значит, Ева наверняка затеяла большую стирку.
— Дорогая, где ты?
