Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
– Виктор? – хреновым голосом спросила я.
– Садись, – кивнул он.
– Говори, зачем звал, – сухо велела я ему.
– Марья, потише, – поморщился он. – Я контролирую проституцию в нашем городе.
– ЧЕГО?!!
– Не ори ты так, – снова поморщился он.
«Сонька сдана в бордель», – скорбно высказался внутренний голос.
– Так, – я на миг зажмурилась и попыталась взять себя в руки. – Что с Сонькой?
«И ты еще с ним разговариваешь?» – укорил меня внутренний голос.
«Погоди, мало ли чего», – устало ответила я.
– Марья, надо один вопросик прояснить. Посмотри, что мне сегодня принесли мои парни, – и Януш, порывшись в карманах куртки, выложил предо мной мятый листок.
Я всмотрелась в него, потрясла головой, подняла на Януша изумленные глаза, после чего снова перечитала текст.
Это было объявление.
*** СОНЯ ***НЕДОРОГО ОКАЖУ ВСЕ ВИДЫ ИНТИМНЫХ УСЛУГТелефон: ХХХХХХТелефон был мой. Домашний.
– А где Сонька? – тупо спросила я, разглядывая бумажку.
– Вам виднее, я ее что, пасу? – усмехнулся Януш. – Мои сегодня приносят объявление – мол, какая-то охреневшая проститутка, сама на себя работает. Стали ее пробивать, а она в таком крутом доме живет, охрана, видеокамеры, мышь не проскочит. Да потом еще и выясняется, что это твой телефон. Я и решил с тобой переговорить.
– Значит, Соньке вы ничего не сделали? – тихо спросила я.
– Нет, конечно. Она вам кто?
– Сестра, – с отсутствующим видом призналась я. – Двоюродная.
– Присматривай за ней получше, – посоветовал Януш. – А еще лучше – отлупи хорошенечко.
– Пойду я, – в полной прострации я поднялась и пошла к выходу. – Пойду…
– Пока, – донеслось мне в спину.
Я остановилась, обернулась и попросила:
– Не говори никому, ладно?
– Будь спокойна, – сочувствующе сказал он.
На негнущихся ногах я дошла до машины, села и поехала обратно, ничего не видя перед собой. Господь хранил меня, не зря я сделала вызов на защиту. Во всяком случае, я никого не сбила и ни в кого ни врезалась.
Сонька была уже дома. Напевая, она драила кухню.
– Собирайся, – велела я ей.
Она, ни слова ни сказав, встала, сняла фартук, сполоснула руки и обулась.
– А куда едем? – спросила она, глядя на меня бесхитростными глазами.
– Увидишь, – сквозь зубы ответила я.
Она ни слова не проронила, пока мы ехали. Слегка удивленно покосилась на вывеску здания, куда я ее привезла, но не запротестовала.
«Еще бы, наверняка сюда частенько заглядывает», – злобно думала я, таща ее за руку по лестнице городского вендиспансера. Завидев на двери табличку «Венеролог», я беспардонно вломилась в кабинет, и на вопросительные взгляды пожилой женщины четко сказала:
– Эту – на вензаболевания проверить.
И положила перед ней сотку баксов.
Женщина покосилась на бумажку, на Соньку, и кивнула той:
– Раздевайся, милочка, да на кресло.
– Тетя Магдалина! – вскрикнула Сонька.
– Результатов сколько ждать? – не обращая внимания на нее, отрывисто спросила я.
– Ну, что-то сразу, что-то через пару дней, – спокойно ответила она.
– Раньше никак?
– Никак, – усмехнулась женщина.
Я молча повернулась и вышла, игнорируя Сонькины слезы. Около двери кабинета я села на жесткий стул и попыталась справиться с яростью, кипевшей во мне. Сонька, Сонька, вот что я в жизни терпеть не могу – так это вот такой беспардонный разврат. То, что ей нужны деньги – можно отмести сразу. Денег я Соньке даю предостаточно, одежду и обувь я ей в первые же дни купила. Так что, похоже, маленькой сучке элементарно требуется потрахаться.
Damn! Кого я пригрела!!! Вот тебе и ангелочек с невинным взглядом месячного котенка! Выкину, сегодня же безжалостно выкину ее из дома! Пусть идет куда хочет – но мне такого под своей крышей не надо!
Минут через пятнадцать дверь приоткрылась.
– Девушка, зайдите, – попросила докторша.
Я строевым шагом зашла, готовясь к самому худшему. Если Спид – то еще ерунда, им в быту не заразиться. Но если она нам сифилис оставит на прощанье – вот где позор. Надо мной будет ржать весь город. Меня перестанут пускать в приличные дома. И что скажет Дэн?
Сонька, сглатывая слезы, одевалась. Я мельком бросила на нее взгляд, после чего сурово спросила:
– Когда анализы будут готовы?
Женщина взглянула на меня из-под очков, после чего попросила:
– Вы присядьте.
Я села и вопросительно на нее уставилась.
– Девушку я осмотрела, и дело в том, что половых контактов она не имела.
Я задумалась, вспомнила текст объявления и, с трудом произнося слова и коря себя за ханжество, спросила:
– Вы в этом уверены?
Врачиха посмотрела на меня как солдат на вошь, очень так неодобрительно на меня посмотрела, и сухо ответила:
– Девственна ваша подопечная. Очень редкое, надо сказать, явление, в ее-то возрасте.
– Вы уверены? – весьма неуверенно повторила я.
– Абсолютно! – отрезала та.
По дороге обратно Сонька со мной не разговаривала. Молча отворачивалась, глядела в окошко и ревела.
– Может, в пиццерию заглянем? – пыталась я ее улестить.
Сонька хранила молчание.
– Сонь, хочешь в магазин заглянем, чего хочешь тебе куплю? – тоскливо вопрошала я.
Ответа не было.
Смутно я чувствовала, что я здорово накосячила.
Дома надрывался телефон. Я сняла трубку, и услышала открытым текстом:
– Але, а че, скока минетик будет стоить?
– Нискока, – передразнила я говорящего, – если сам его себе сделать ухитришься.
И едва я нажала на кнопку отбоя, как тут же телефон вновь запиликал.
– Алло! – раздраженно рявкнула я.
– Маняша! – ледяным голосом сказала мать. – Как ты со мной разговариваешь!
– Мам, извини, у меня тут запарки, – виновато произнесла я.
– Маняша, ты должна немедленно ко мне приехать, – не терпящим возражения голосом велела мать.
– Сейчас не могу! – твердо произнесла я. – У меня с Сонькой проблемы кой-какие.
– Значит, не приедешь? – почти спокойно произнесла мать.
– Мам, ну я правда не могу.
– Ну что же, раз тебе чужие люди дороже матери…, – как-то задумчиво сказала она и отключилась.
Вот черт! Спокойной жизни мне теперь маменька долго не даст. Неповиновения она не терпит. Я вздохнула, отключила звук на телефоне и пошла к Соньке в комнату. Та, разумеется, глотая слезы паковала чемоданы.
– Сядь, – велела я ей.
Она упрямо делала вид что слепоглухонемая.
Я порылась в сумке, достала объявление и подала ей.
– Это как ты объяснишь?
Сонька машинально взяла бумажку, прочитала, вскинула на меня огромные невинные глазищи и зарыдала в голос.
– Ты чего? – недоуменно спросила я.
