Чарльз Де Линт - Призраки в Сети
Она всегда была так полна жизни, казалось такой настоящей, что легко было забыть, что она всего лишь второстепенный персонаж книжонки в мягкой обложке, которую почти не читали ни при жизни автора, ни после его смерти. Идар, к которым она принадлежала, существуют благодаря вере других в их существование. Мне всегда казалось абсурдным, что Макси выглядит столь живой и подвижной. По логике вещей она давным-давно должна была поблекнуть и испариться.
— Обучаете, — задумчиво повторила я за ней, вспомнив тот день, когда я спросила Мамбо, почему она тогда ждала меня. — Как Мамбо — меня?
Макси кивнула.
— И благодаря этому остаетесь живыми?
Макси широко усмехнулась:
— Я всегда говорила, что ты способная ученица.
— И многие из вас этим занимаются?
— О, конечно! Мамбо, Клери Уайз, Фенритти, Джейсон Труленд, я. Когда видишь кого-нибудь из Идар, который кажется вполне настоящим, значит, либо он из какой-то популярной книги — и множество людей в него верит, — либо он работает с тенями.
— Выходит, Мамбо все это делала не столько чтобы помочь мне, сколько чтобы помочь самой себе.
— Да нет же, нет, нет! — воскликнула Макси. — Так ничего не выйдет! Ты действительно должен искренне заботиться о тенях. Очень многие Идар вообще теней терпеть не могут. Ты только представь: вы, тени, появляетесь в Пограничных Мирах маленькими, строптивыми, неуклюжими, полными жизни, но совершенно не умеющими ею пользоваться. Почти у каждого из вас — мешок всякой дряни за спиной, и меньше всего вы настроены слушаться чьих-то советов.
— Я не была строптивой, — заметила я.
Она ухмыльнулась:
— Это ты так считаешь. Как бы то ни было, иногда очень тяжело учить вас себя вести. Не могу представить, что кто-то стал бы этим заниматься, если бы по-настоящему не любил свою работу. А то, что благодаря этому мы продолжаем существовать, — это всего лишь побочный эффект. Ну, по крайней мере сейчас. А первые Идар действительно когда-то поняли, что общение с тенями приносит им не меньше пользы, чем их подопечным.
— Я никогда об этом не знала.
— Многие люди не знают. И многие Идар тоже. Они стенают, чахнут, бледнеют. Но, как я уже сказала, если тебе не нравится эта работа, то в любом случае лучше за нее не браться.
— Но почему именно тени? Почему именно мы для вас так важны?
Макси пожала плечами:
— Не знаю. По какой-то причине ваша вера в нас особенно могущественна. Нам достаточно одного из вас, чтобы оставаться здесь.
Ирония судьбы. Тень — существо отброшенное, отвергнутое — в данном случае значит больше, чем все читатели бестселлера, вместе взятые.
Как я впервые встретилась с Кристи?
Я точно не помню, когда это произошло, но зато помню где. И еще помню выражение его лица. Он ведь иногда бывает очень хорош, вам не кажется? Когда что-нибудь по-настоящему застанет его врасплох.
Так вот что я сделала. Однажды во время одной из его поздних прогулок я просто долго шла за ним, пока не поняла наконец, куда он направляется. Тогда я проскользнула вперед, и, когда он дошел до моста Келли-стрит, я была уже там — стояла, опершись на каменную балюстраду, и смотрела на воду. Была чудная ночь, конец лета, небо чистое и полное звезд. Дул легкий ветерок. Над Катакомбами сияла луна.
Я прислушивалась издали к его шагам и подгадала так, чтобы поднять голову как раз в тот момент, как он поравняется со мной.
Он уже хотел было кивнуть мне, как кивают полузнакомому человеку, случайно встреченному на улице, но потом остановился и в замешательстве посмотрел на меня. Ему показалось, что он знает меня, но он меня определенно не знал.
— Заблудились? — спросила я.
Я понимала, что мой голос только усилит это странное чувство знакомости, которое он и без того уже испытывает.
— Нет, — ответил он. — Вы… мне кажется, я откуда-то вас знаю.
— Держу пари, вы это всем девушкам говорите, — ответила я, улыбаясь его смущению.
Он даже покраснел:
— Да нет… Я хотел сказать…
— Я понимаю, что вы хотите сказать. Неудивительно, что вы знаете меня. Я — тот голос из темноты.
У него в глазах зажглась искорка понимания, и лицо у него сделалось вот такое, как я говорила, ну… симпатичное.
— Но тогда… почему вы настоящая?
— А кто сказал, что я настоящая?
Конечно, я знала, что поступаю с ним жестоко. Но, вероятно, в то время у меня еще были кое-какие счеты к нему — я все еще обижалась на него за то, что он отбросил меня, когда мне было всего-навсего семь лет.
Он облокотился на балюстраду, и было похоже, что эта опора ему действительно сейчас необходима.
— Успокойтесь, — сказала я. — Вы не сходите с ума.
— Вам легко говорить.
Я хотела дотронуться до его руки, успокоить его, но что-то заставило меня остановиться, сама не знаю что.
— Просто я подумала, что нам надо встретиться, — сказала я. — Так лучше, чем когда вы сидите в кресле, а я говорю с вами из темноты. Этот способ общения уже изжил себя.
Пока я говорила, он внимательно изучал мое лицо.
— Я видел вас раньше, — сказал он. — Где я мог видеть вас раньше?
— Помните, вы начали вести дневник?
Он кивнул:
— Иногда мне снилось, будто я проснулся, а за моим столом сидит рыжеволосая девушка и читает его.
— Это была я собственной персоной.
— Вы рядом со мной так давно?
— Я рядом с вами с тех пор, как вы в семь лет отбросили меня за ненадобностью.
— Я не знал, что отбрасываю вас, — ответил он. — Я вообще ничего не знал о тенях, пока пару лет назад не наткнулся на упоминание о них в книге о Юнге.
— Знаю.
Мимо проехало такси, чуть притормозив около нас, видимо в надежде, что мы сядем, но мы отвернулись, и такси рвануло прочь.
— Это больно?
— Что — больно?
— Когда отбрасывают?
— Не физически.
Он задумчиво кивнул:
— А сейчас у вас все в порядке?
— А вы как думаете?
— Не знаю. Вы производите впечатление очень уверенного в себе человека. Я это понял по нашим с вами разговорам. Вы не выглядите несчастной. И вообще, вы производите впечатление очень милой девушки.
— Я и есть милая.
— Я не имел в виду…
— Я знаю, — сказала я. — Просто вам рисовался этакий мрачный и темный близнец, состоящий из отброшенных, следовательно, неприятных ваших качеств.
— Ну, не совсем так.
— Во всяком случае, ваша прямая противоположность.
Он кивнул.
— Но ведь вы меня отделили от себя, когда вам было всего лишь семь лет, — напомнила я. — Многое из того, от чего вы тогда избавились, было как раз положительным. И потом, с тех пор мы оба выросли. Мы, возможно, похожи друг на друга гораздо больше, чем вы ожидаете, принимая во внимание мое происхождение.
