Николай Басов - Золото Росийской Федерации
Она опять дернула плечом и ушла перебирать морковку. Потом настала ночь. Рыжов и спал, и не спал. Пару раз поднимался, выходил на холмики, чтобы посмотреть, не видно ли противника. И с тылу посматривал. Нет, никого не увидел.
А утречком они показались, ехали толково, веером. Всех сразу при таком строе не взять. И лишь перед карьерами этими, забодай их вдоль и поперек, стали собираться в колонну. Вползли в проходную лощину, сильные мужики, незнакомые. Лица хмурые, не выспатые, и кони изморенные. Вокруг обоза было больше, чем впереди, а это тоже плохо. Особенно, если Каблуков там окажется, сразу его не подстрелят, и он будет боем командовать.
Да, нужно было увидеть Каблукова, нужно было в него стрелять в первого. Нужно было… Рыжов взвел боек на своем нагане, только бы затвор никто не передернул, этот лязг слышен за версту… А про затворы-то не сказал. И он стал вглядываться в лица подходящей банды, пока их глаза не увидит – не станет целится.
9.
Выстрелил Рыжов со знанием дела, когда выход из этого дурацкого карьера перекрыли телеги. Если бы был уверен, что никто не выстрелит или затвор не передернет, еще бы подождал, но как-то и сам почувствовал, что пора.
Сейчас же ударил пулемет, причем крошил правильно, в дальную часть колонны, где гуще цели для него расположились. Передних-то постреляли почти сразу, а вот дальние… Пулемет бил, и все-равно его очереди как-то сверху ложились, прошивая коней и людей, но людей почему-то меньше, многие из них, грохнувшись с конем на землю, все же вскакивали. Кто бросался сбок, чтобы раскрыться пошире и уже оттуда выискивать цель, а кто просто хотел уйти с общего, почти продольного пересечения чужих и своих выстрелов. Многие из таких, впрочем, не добежали, слишком уж плотный на этой позиции огонь красного эскадрона получался, кто и стрелять не очень-то умел, все-равно попадал, Рыжов это опять чутьем командира хорошо понял…
Но таких было немного, люди поневоле обучились, и воевали долго, и сибиряков хватало в эскадроне, эти-то без правильной стрельбы никого и мужиком не считали. Вот только все очень хаотично получалось, пальбы много и убитых сначала много было у противника, а вот потом… Потом нужно было что-то придумывать.
Люди Каблукова тоже быстро очухались, многие залегли, кто-то прижался так, что его и видно почти на этом сером фоне не стало, а другие за передних спрятались, и тоже куда-то уползали. Нужно было что-то придумывать, что-то решать. Рыжов и не ожидал, что они такими стойкими окажутся.
И вдруг вперед выскочили кони, они почти закрыли людей, прошлись широким полукругом, пальба даже реже стала, по коням же стрелять не хотелось, и сам Рыжов это приказал. Тогда некоторые кони вдруг перемахнули через ту ложбину, в которую каблуковцы и направлялись, она могла привести только к той низинке, где кони его, Рыжовского эскадрона стояли с телегами. Зато другой образовавшийся безвсадниковский табунчик бросился назад, вела его какая-то кобыла, на редкость здоровая и сильная.
Без седока, с поводьями провисшими до земли, с болтающимися стременами, она вывернулась перед сыпучим склоном, на который и подняться было невозможно, пошла назад и попробовала вырваться через обоз банды. Кони прыгали, чтобы вырваться в поле, уйти от этой пальбы и смерти, многие спотыкали, не допрыгнув. Получилась куча мала, вот тут-то пулемет снова ударил. Но как!.. Какими-то дикими зигзагами, подняв прицел, убивая все, что смялось, заткнуло вход в этот карьер с другой стороны…
Это было ужасно, но люди Каблукова сразу поняли, если сейчас не получится удрать, если не догнать этих еще целых лошадей, тогда… Да, тогда все, кто-то из его бело-погонной банды попробовал подняться, добраться до лошадей, и это снова позволило бить по ним прицельно.
Рыжов и сам подхватил винтовку, оброненную кем-то в общей свалке, стал стрелять, не очень точно, главное – чтобы в эту кучу и хоть немного поверху. Это же последнее дело для командира – собственные приказы не выполнять.
Все стало понятно, люди Каблукова, которые попрятались, должны были скоро начинать сдаваться. У них выхода не было. Но они прикрывали отход тех, кто мог еще вырваться из карьера и уйти в поле. Тем более, кто-то в почти франтовской фуражке привстал в стременах и принялся размахивать шашкой, выкрикивая что-то вроде – «коней не выпускать… за узду держи, не за стремя… выводите их вперед, чтобы…»
В общем, он пытался организовать бой. Рыжов попытался его снять, трижды стрелял, и не попал. Потом патроны кончились. Он осмотрелся, выискивая кого-нибудь раненного или убитого, чтобы до него добраться и до его подсумка. Никого не нашел, и как тут только винтовка оказалась?.. Может, ранили кого-то, он уполз, а винтовку бросил?.. Ничего не понятно, странный бой, неправильный.
Хорошо – помогли, офицер… если это был офицер, в седле вдруг обмяк, а потом вовсе завалился на землю. Но и без него с десяток бандитов, по посадке видно, что казаки, слишком высоко стремена подняты, прорвались. И вот тут-то случилось самое плохое.
Они-то уходили, прорвались через телеги и свой обоз, а вот наши… Кто-то с другой стороны нашего склона вдруг поднялся и бросился вперед, увлекая за собой людей, сначала не очень много, потом весь правый фланг… А те из каблуковцев, кто еще недавно был растерян, потому что не видел, где сидят красные, и откуда стреляют, стали отбиваться. Прицельно, и тоже – едва ли не в упор, на расстоянии шагов двухсот или чуть больше.
И хорошо ведь отбивались, рядок самых рьяных атакующих, самых первых скосило, словно роли в бою поменялись, теперь уже белые били с позиции, хотя и целиться им приходилось вверх, но ведь можно было даже не торопиться, а выбирать… Красные рвались вперед, бежали, и стрелять прицельно не могли, но бежали… И подставлялись. Их выбивали, как на стрельбище.
Направление этой дурацкой атаки оказалось неправильным. Если уж атаковать, то следовало ближе к центру, чтобы у белых не было возможности хоть на пару сотен шагов отступить. Чтобы оба их фланга перерубить этой атакой. А те, с правого фланга, побежали прямо, к ближайшим врагам, которые и сами стали уползать, отстреливаясь, и тогда даже те, что в сторонке оказались, тоже решили своих огнем поддержать…
Стало ясно, что нужно атаковать уже всей массой, иначе потери будут большими, иначе белые, кто еще мог сопротивляться, слишком значительный выигрыш во времени получат.
Рыжов поднялся, не очень-то выпрямляясь, понимая каждой клеточкой своего тела, как в него, именно в него сейчас прицеливаются эти бородатые, с чужими лицами мужики, как они вылавливают его на мушку, подгоняют прорезь, и…
– Впе-е-еред, быстрее… – Не было у него слов, кроме этих вот. – Впе-еред, ура-а-а!..
