Иван Сербин - Собачий Рай
Хлопнула дверь подъезда, вывалилась на улицу пара явно подгулявших парней — не поймешь, кто кого тащит. Рановато начали. Посмотрели мутно на простоватого сержанта и побрели в глубину двора к покосившейся беседке. Тотчас же в одной из квартир взвыл магнитофон. Открылось окно, высунулась молоденькая, смазливая мордашка. Песня звучала уже не только на весь дом, но и на весь квартал.
— Ма-акс, иди домой! Я кому сказала! — истошно возопила мордашка.
Макс не отреагировал. Продолжал упорно двигаться в прежнем направлении, покачиваясь по-матросски и подпирая плечом пребывающего в прострации приятеля.
— Ма-акс! Оглох, что ли?
Журавель поспешил к нужному подъезду, пробормотав на ходу:
— Разве это жизнь? Что ж это за жизнь такая, без уважения?
Поднявшись на этаж, он остановился у дверей квартиры и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось довольно долго. Почему-то Журавель не слышал шагов за дверью и даже щелканья замка. Может быть, замок был хороший. Дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина. Конечно, с момента исчезновения мужа прошло слишком много времени. «Великая скорбь» давно испарилась.
Хозяйка дома оказалась дорого одетой и отменно накрашенной. Все вроде бы выглядело естественно, но… сквозило в облике женщины нечто, заставившее Журавеля подумать: «Красилась ты, дамочка, долго и старательно, а вот одевалась-то, похоже, второпях».
Тонкие брови женщины удивленно приподнялись.
— Вы к кому? — спросила женщина.
Журавель кашлянул в усы, сверился с записью.
— К вам, наверное. Если вы — Осокина Светлана Владимировна.
— Ну, предположим… А вы кто будете?..
— Так разве ж по форме не понятно? Из милиции я. Только при чем тут «предположим»? — покачал головой Журавель. — Вы или Осокина, или нет. Чего тут предполагать?
— Я — Осокина. Чем обязана? — спросила женщина, продолжая рассматривать Журавеля, как экзотическое животное. — И по какому, собственно, вопросу?
— Собственно, по служебному, — прогудел он добродушно, демонстрируя документы и улыбаясь смущенно. — Простите, если потревожил, но, может, мы поговорим в квартире? А то тут неловко. Соседи, знаете. Все слышно. Сейчас ведь строят не так, как раньше.
— Одну минуту, товарищ сержант, Владимир Александрович ЖурАвель, — ответила женщина. — Или ЖуравЕль?
— ЖуравЕль.
— Необычная фамилия.
— Украинская, — снова улыбнулся сержант.
— Я так и подумала. Так вот, товарищ сержант, прежде чем вас впустить, я хотела бы позвонить в отделение. Не обижайтесь, но в наши дни всякое случается, — и, не дожидаясь ответа, она закрыла дверь.
— Если бы «всякое случилось», Светлана Владимировна, — сказал двери Журавель, — вы бы у меня уже связанной в ванной лежали.
Ждать пришлось минут пять. Наконец дверь снова открылась. Хозяйка отступила на шаг и повела плечом:
— Проходите, Владимир Александрович.
Журавель шагнул в квартиру и невольно остановился в прихожей. У дверей комнаты стоял пес — внушительных габаритов ротвейлер. Он не рычал, не скалился, просто стоял и смотрел на гостя янтарными, недобрыми глазами.
— Обувку-то, наверное, снять надо. Дождь на улице. Еще паркет затопчу. Он у вас вон какой, дорогой.
— Не стоит утруждаться, — женщина усмехнулась. — У меня хороший пылесос. Проходите в комнату, — предложила она, указывая в сторону шикарно обставленной гостиной. От кухни ее отделяла тонкая перегородка-«гармошка».
Сержант шагнул в гостиную и огляделся. Стол красного дерева. Мягкая кожаная мебель. Хрустальная люстра. Темный стеклянный столик. Паркет с замысловатым узором. Красиво. Громадный телевизор. Магнитофон. Колонки по всем четырем углам. Еще две комнаты. Одна раздельная. Вторая — раздельно-смежная. Хочешь — выходи в коридор, не хочешь — в гостиную. Необычно.
Пес вошел следом, остановился прямо за спиной. В груди его клокотала раскаленная лава. Она поднималась по горлу, к пасти и застывала в тягучей слюне, в виде широкого розового языка. В его присутствии Журавель чувствовал себя не слишком спокойно.
— Светлана Владимировна, а вы бы не могли собачку увести?
— Простите, Владимир Александрович, но я никогда не запираю собаку, если в доме посторонние. Газ у меня вместо страхового полиса. Специально дрессировщика приглашали. Очень дорогого. Не волнуйтесь. Он умный и даже лаять без команды не станет. Если, конечно, вы не будете совершать опрометчивых поступков.
— Гм…
Журавель тяжко повел плечами. Недобрый взгляд собаки буравил ему спину, словно сверло. Чуть пониже шеи.
— Хотите кофе? — предложила хозяйка. — Или, может быть, лучше чаю?
— Спасибо. Не откажусь, — согласился Журавель.
— Вы присаживайтесь, товарищ сержант, — женщина кивнула на кресло. — Не стесняйтесь. — Она подхватила со столика пульт дистанционного управления, нажала кнопку, и огромный экран телевизора вдруг расцвел ярким изображением. — Посмотрите телевизор, пока я чай приготовлю.
Она вышла — хотя точнее было бы сказать, выпорхнула — из комнаты. Журавель послушно опустился в кресло, а увесистый, как акула-людоед, Газ с грохотом обрушился на пол у двери. Пес продолжал настырно разглядывать гостя, и, надо заметить, сержанту тут же захотелось судорожно сглотнуть или убежать. Под бдительным присмотром ротвейлера он ощущал себя деревянной куклой-манекеном, которую впихнули в кресло для придания живости интерьеру.
Объемный звук мягко окутал комнату. Журавелю словно невесомую подушку на голову положили. Через несколько минут засвистел чайник. Свист становился все выше и тоньше. Вроде бы потянуло по ногам. Журавель, не оборачиваясь, посмотрел на стеклянную дверцу шкафа. Громыхнул в кухне поднос. Журавель осторожно поднялся. Пес тут же вскочил и негромко зарычал.
— Да ладно тебе, — примирительно пробормотал сержант. — Я сроду не воровал. Так, гляну в окошко только, ладно?
Пес сделал шаг к креслу. Журавель осторожно попятился, упершись копчиком в подоконник, повернулся и, отодвинув занавеску, посмотрел во двор, затем сделал шаг в сторону, дотянулся до ручки соседней комнаты, приоткрыл дверь, заглянул. Пес приподнял верхнюю губу, демонстрируя мощные клыки.
— Все уже, все, — пробормотал Журавель. — Не надо меня кусать. Я хороший милиционер.
Когда женщина вошла в комнату, держа в руках поднос, он все еще стоял у окна, наблюдая за тучами.
— Что-то не так? — поинтересовалась хозяйка.
— Вы уж простите, Светлана Владимировна, — Журавель повернулся, на лице его отразилось смущение. — Телевизор у вас больно уж громкий. Не привык я. Голова что-то заболела.
