Стивен Кинг - Тот, кто хочет выжить (сборник)
Буквы на борту грузовика гласили: «МОЛОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ КРЕЙМЕРА». Рядом была нарисована бутылка молока, чуть ниже красовалась надпись уже более мелкими буквами: «УТРЕННЯЯ ДОСТАВКА – НАША СПЕЦИАЛЬНОСТЬ!»
На молочнике была серо-синяя униформа и пилотка. На нагрудном кармашке золотыми нитками было вышито имя «СПАЙК». Он тихонько насвистывал в такт еле слышному позвякиванию бутылок в холодильной камере.
Грузовичок съехал на обочину возле дома Макензи и затормозил. Молочник подхватил картонную коробку, стоявшую у его ног, и выпрыгнул из кабины. На секунду остановился, вдохнул всей грудью пахнущий свежестью и новизной воздух, затем решительно зашагал к дому.
К почтовому ящику с помощью магнита в виде маленького красного помидорчика был прикреплен квадратик плотной белой бумаги. Спайк вгляделся в него попристальнее, медленно и внимательно, даже с каким-то трепетом прочитал, что там было написано. Так читают послание, найденное в старой, облепленной солью и грязью бутылке:
...1 кв. молока
1 уп. сливок
1 сок (апельсин)
Спасибо.
Нелла М.
Какое-то время молочник задумчиво взирал на картонную коробку, которую держал в руках, затем поставил ее на землю и извлек молоко и сливки. Снова взглянул на записку, слегка сдвинул край «помидорчика» – убедиться, что не пропустил какой-нибудь точки, черточки или запятой, которые могли изменить смысл послания, – кивнул, вернул магнит на место, подхватил коробку и вернулся к машине.
В грузовике было темно, прохладно и пахло сыростью. К ней примешивался кисловатый запах брожения. Апельсиновый сок стоял за банками с белладонной. Он вытащил коробку изо льда, еще раз удовлетворенно кивнул и снова пошел к дому. Поставил коробку с соком рядом с молоком и сливками, а затем вернулся к машине.
Невдалеке раздался гудок. Он донесся с фабрики-прачечной, где работал старый приятель Спайка – Роки. Пять часов утра. Он представил, как приступил к работе Роки – среди всех этих вращающихся барабанов, липкой удушающей жары, – и улыбнулся. Возможно, он увидится с Роки позже. Возможно, даже сегодня вечером… когда с доставкой будет покончено.
Спайк включил мотор и двинулся дальше. С запачканного кровью крюка для мясных туш, вделанного в потолок кабины, свисал на тоненьком ремешке из кожзаменителя маленький транзисторный приемник. Он включил его, и тихая музыка заполнила кабину, сливаясь с рокотом мотора, пока он катил себе к дому Маккарти.
Записка от миссис Маккарти находилась на обычном месте – из щели почтового ящика торчал белый уголок. Содержание было лаконичным до предела:
...Шоколад.
Спайк достал авторучку, нацарапал на белом квадратике «доставлено» и затолкал бумажку обратно в щель. Затем вернулся к грузовику. Шоколадным молоком были забиты два холодильника, находившихся в задней части грузовика, у самой двери. Это объяснялось тем, что в июне продукт пользовался особенно большим спросом. Спайк покосился на холодильник, потом протянул руку и нащупал в дальнем углу за ним пустую картонку из-под шоколадного молока. Ну разумеется, она была коричневой, и на картинке красовался счастливый до бесконечности юнец, а над ним полукругом размещалась надпись, уведомляющая потребителя о том, что этот продукт фирмы Креймера сделан из самого качественного цельного молока. «Можно употреблять горячим и холодным. Дети его просто обожают!»
Спайк поставил пустую картонку на ящик с упаковками. Открыл холодильник и достал из него майонезную баночку. Смахнул ледяную крошку и заглянул внутрь через стекло. Тарантул шевелился, но еле-еле. Холод одурманил его.
Спайк снял крышку с баночки и перевернул ее над пустой картонкой. Тарантул предпринял робкую попытку удержаться на стекле, но не преуспел и с глухим стуком шлепнулся вниз, на дно пустой картонки из-под шоколадного молока. Молочник аккуратно сложил края картонки, отрезав тем самым пауку путь к бегству. Затем понес ее к дому миссис Маккарти и поставил на дорожке, у самого входа. Пауки были его любимчиками. Вообще самым лучшим из того, что у него было в арсенале. День, когда удавалось доставить паука, был, по мнению Спайка, прожит не зря.
По мере того как он неспешно продолжал свое продвижение по Калвер-стрит, симфония утра все крепла и звучала уже почти в полную силу. Жемчужно-серая полоска на горизонте сменилась всплеском розового света, вначале робкого и едва различимого, пока не превратилась в алый клин, а потом почти сразу же начала бледнеть – по мере того как небо наливалось летней голубизной. Первые лучи солнца, нарядные и прямые, словно с какого-нибудь детского рисунка в тетради для занятий в воскресной школе, уже готовы были засиять над горизонтом.
У дома Уэбберов Спайк оставил пузырек с этикеткой от крема универсального применения, наполненный концентрированным раствором соляной кислоты. Перед домом Дженнерсов – пять кварт молока. У них росли ребятишки. Сам он никогда не видел их, но на заднем дворе стоял шалаш, а на газоне перед домом иногда валялись забытые велосипеды и мячи. Коллинзам достались две кварты молока и коробка йогурта. У дома миссис Ордсвей осталась упаковка яичного напитка с сахаром и сливками, сдобренного настойкой белладонны.
Где-то впереди, примерно в квартале от дома миссис Ордсвей, хлопнула дверь. Мистер Уэббер, которому надо было ехать на работу через весь город, приподнял гофрированную дверь гаража и вошел внутрь, размахивая портфелем. Молочник выждал, пока не раздастся жужжание заводимого мотора малолитражки «сааб», а услышав его, улыбнулся. «Разнообразие – вот что придает жизни пикантность и остроту, – так говорила матушка Спайка, Господи, да упокой ее душу. – Но мы – ирландцы, а ирландцы любят порядок во всем. Придерживайся во всем порядка, Спайк, и будешь счастлив». Золотые слова, ничего не скажешь. Истинность матушкиных слов подтверждалась самой жизнью. Жизнью, которую он проводил, раскатывая по городу в своем аккуратном бежевом грузовичке.
Правда, оставалось ему ездить всего три часа.
У дома Кинкейдов он обнаружил записку, гласившую: Спасибо, сегодня ничего , и оставил возле двери запечатанную бутылку из-под молока, которая лишь с виду казалась пустой, а на деле была заполнена смертоносным газом цианидом. У дома Уолкеров были оставлены две кварты молока и пинта взбитых сливок.
Когда он добрался до дома Мертонов в самом конце квартала, солнечные лучи уже золотили кроны деревьев и испещряли мелкими бегущими пятнышками гравий на дорожке, огибавшей дом.
Спайк наклонился, поднял один камешек, очень симпатичный, плоский с одного бока, как и подобает гравию, размахнулся и бросил. Камешек угодил точно в край тротуара. Спайк покачал головой, усмехнулся и, насвистывая, продолжил свой путь.
