Бентли Литтл - Призыв
Софокл вешал законченную униформу на плечики, а плечики – на гвоздики, которые вбил в стену за своим письменным столом. Даже у знаменитого модельера Боба Маки так хорошо не получилось бы. Униформы были чудом победы стиля над материалом; каждая из них сохраняла суть бюстгальтеров, трусиков или поясов, из которых была сконструирована, но каким-то образом преодолевала оковы своего скромного происхождения, превратившись в уникальный, стильный костюм для банка.
Софокл не имел ни малейшего представления о том, подходят ли созданные им униформы по размеру сотрудникам, но это его не волновало. Это не имело значения. Работники подгонят свои размеры к одежде – поправятся или похудеют, если будет нужно, обуют туфли на платформе или, наоборот, на плоской подошве, а если не смогут или не захотят – найдутся другие работники.
Все было возможно. Все, что угодно, могло произойти. Все, что угодно. Софокл понял это прошлой ночью. Он находился в пустыне со своим телескопом и ждал начала метеоритного дождя.
Когда он увидел Иисуса.
Когда он увидел Иисуса, целующего Мануэля Торреса.
Софокл поднял глаза от униформы, над которой трудился, почувствовав какой-то дискомфорт. Им овладело неприятное ощущение, будто он что-то забыл или сделал что-то не так. Софокл нахмурился, стараясь поймать мысль, вспомнить. Потом увидел свое рукоделие, висевшее на плечиках на стене, и снова расслабился, убедившись, что с окружающим миром все в порядке.
Снаружи было темно, и часы над его столом показывали, что уже десять тридцать, но он пока еще не устал. Софокл взял из кучи нижнего белья мужскую майку и трусы. Он мог продолжать шить часами. Он без проблем может работать и после полуночи. Возможно, до утренней зари.
Президент банка ухмыльнулся. Если повезет, он закончит шить униформы к пятнице.
Дверь в палату городского совета была открыта, когда Роберт проходил мимо, и он, на секунду остановившись, заглянул внутрь. В комнате было темно, ее освещал только тусклый свет ламп, находившихся на потолке над креслами членов совета; галерея была погружена в сумрак, как и проходы вдоль стен. Было что-то пугающее в этих освещенных пустых креслах, стоявших вокруг высокого круглого стола, и Роберт почувствовал, как холодные мурашки побежали по его шее. Он ускорил шаг, не оглядываясь.
Роберт раньше сотни раз проходил мимо палаты городского совета в такие вечера и никогда о ней не задумывался, но сегодня все было по-другому. Сегодня все казалось пугающим.
Отчасти это было связано с этим проклятым отчетом о вскрытии. Мысли о нем преследовали его уже второй день, с тех пор как он получил отчет.
Вудс объявлял официальной причиной смерти, если перевести его заключение на обычный язык, обескровливание, или «полную потерю крови», но обстоятельства, с которыми была связана эта потеря, были пугающими. Из трупа Мануэля Торреса были удалены не только кровь, но и вода, спинномозговая жидкость, слюна, семенная жидкость и даже желчь, то есть все жидкости, производившиеся человеческим телом и сохранявшиеся в нем. И все эти жидкости были высосаны через единственное круглое отверстие на шее механика.
Именно слово «высосаны» они всячески старались обойти и боялись произносить. Это было, конечно, нелепо, но и ужасно до крайности. Роберт расспросил коронера обо всем, что тот обнаружил, – в частности, о том, мог ли какой-то безумец высосать все эти жидкости, прижавшись губами к ране на шее покойного. Он знал, поскольку видел съеженное тело Мануэля, что это нелепая и абсурдная идея, но Вудс ответил на вопрос серьезно. Да, это возможно, если использовать достаточно мощный насос, чтобы выкачать жидкость через окружающие внутренние органы мембраны, но не слишком мощный, иначе все органы были бы разрушены. Коронер сообщил, что никогда не слышал о существовании подобного устройства; кроме того, было непонятно, как оно могло позволить добиться такого же результата, воздействуя на гораздо менее прочные телесные структуры найденных рядом с трупом мертвых животных.
Правда заключалась в том, что ни один из них совершенно не представлял, как такое могло случиться. Единственной «теорией», которая могла бы все объяснить, был вампиризм.
Но вампиров не существует.
Роберт озяб, хотя ночь и не была холодной. Короткие волоски на его затылке и сзади на шее стояли дыбом. Он был рад тому, что Тед дежурил сегодня. Ему не хотелось сейчас оказаться одному в здании полиции. Трусишка, сказал он самому себе, покачал головой и кисло улыбнулся, открывая стеклянную дверь.
Роберт Картер. Жалкий трусишка. Это было бы хорошим названием для его автобиографии.
Он вошел и кивнул Теду, сидевшему за стойкой.
– Как сегодня дела?
– Никак.
– Хорошо.
Тед встал и потянулся, выпрямив спину.
– Хотя… Мэри-Бет Виджил снова звонила. Она говорит, Майк так и не нашелся. – Роберт нахмурился.
– И что ты ей сказал?
– Сказал, что ей нужно подождать двадцать четыре часа, а потом написать запрос на поиски пропавшего человека. Она говорит, что уже прошло двенадцать часов.
– Черт.
Мэри-Бет звонила днем и сообщила им, что ее отец не вернулся из поездки на грузовике в Каса-Гранде. Он позвонил ей из закусочной «Дэйри Куин» в Каса-Гранде, перед тем как отправиться домой в Рио-Верди, и обещал, что будет дома через два часа. Когда прошло три с половиной часа, а он так и не приехал, Мэри-Бет позвонила в полицию. Они связались с Департаментом общественной безопасности, чтобы узнать, не было ли аварий на шоссе, но все было спокойно, и они решили, что Майк остановился у какой-то закусочной, чтобы съесть кусок пирога или просто справить малую нужду. Он иногда мог пропустить рюмочку в баре «У Николь», а иногда – подобрать пассажиров и подвезти их за плату, когда оказывался совсем на мели.
Но на этот раз Роберт был обеспокоен. Это было не похоже на Майка – исчезнуть на такой длительный срок, никого не предупредив, где он находится; а особенно смущало, что он звонил дочери и сообщил, когда именно вернется.
– Ты звонил еще раз в департамент? – спросил он Теда.
Его заместитель утвердительно кивнул.
– Ни аварий, ни пробок. Их вертолет пролетел по всему маршруту примерно за час до заката.
Роберта снова зазнобило. Вероятно, эти эпизоды не были связаны, боже, он надеялся, что они не связаны, но он не мог не думать о том, что тот, кто убил Мануэля Торреса, все еще разгуливает на свободе.
Он представил Майка, лежащего на дне оврага, его скрюченное, съежившееся и обезвоженное тело. Беспокойство, видимо, отразилось на его лице, потому что Тед сочувственно посмотрел на него.
– Ты выглядишь измотанным.
– Да, – признал Роберт.
