Бентли Литтл - Дом
Тогда над ним все смеялись. Но те времена как пришли, так и ушли.
А он до сих пор здесь.
Нынешним модным образовательным заблуждением было принижение значения фактов и дат. Считалось, что школьникам лучше осваивать "концепции", чем конкретную информацию, и он был намерен терпеливо переждать очередную тенденцию, продолжать работать в школе, продолжать исполнять обязанности председателя департамента, пока этот бум, как и предшествовавшие, не схлынет.
Пока...
Он задумчиво посмотрел в окно. Воздух, должно быть, пахнет костром. А легкий ветерок, колышущий макушки деревьев, прохладен и свеж.
Усилием воли он заставил себя продолжить урок.
Проблема, как ни сопротивлялся этому Нортон, заключалась в том, что последние дни сознание гораздо больше, чем надо бы, блуждало в прошлом. Дело было не в старости, не в рассеянности и не в способности сосредоточиться. Совсем не в этом. Просто сменились приоритеты. Интеллектуально работа по-прежнему имела первостепенное значение, но эмоционально потребности изменились. Преподавание уже не приносило того удовольствия, как прежде. Порой он ловил себя на тяге к удовлетворению более простых, более житейских желаний.
К старым и вечным ценностям.
Нортон бросил взгляд на стенные часы над доской. Время урока подходило к концу. Он вкратце рассказал про Менгеле и нацистские эксперименты и, как обычно, был выслушан классом с вполне пристойным вниманием.
Он попытался, как обычно, подать информацию в исторической перспективе, поместить ее в определенный контекст, дать понять детям важность этой темы. Заставить их думать.
- Мы до сих пор сталкиваемся с их последствиями, - говорил он. - Нацистские эксперименты над людьми при всей их бесчеловечности дали значительный объем ценной научной информации, которая может быть направлена нынче в гуманное русло. В этом и есть дилемма. Порочно ли знание, добытое недопустимыми методами? Многие считают, что зло не может породить добро и что даже простое признание ценности этой информации косвенным образом может быть использовано как оправдание нацизма. Но есть и другие, кто полагает, что знание есть знание, оно не может быть хорошим или плохим, оно самоценно, и методы, которыми оно добывается, не имеют отношения к его значимости. Есть и еще одна точка зрения, согласно которой если из этого зла можно извлечь какую-то пользу, значит, все те люди погибли не напрасно. Это очень сложный вопрос, на него нелегко ответить.
Прозвенел звонок.
- Подумайте над этим в выходные. Можете записать свои размышления на эту тему. - Он улыбнулся, глядя, как школьники, подхватив свои сумки, с грохотом ринулись к выходу. - И желаю вам хорошо отдохнуть.
- Это мы постараемся! - крикнул Грег Васе из дверей.
* * *Выйдя из здания школы, Нортон решил, что погода по-прежнему превосходная, и двинулся пешком через футбольное поле по направлению к Пятой улице. На краю поля, на полоске земли, вдоль которой тянулась цепная оградка, отделяющая школьную территорию от пешеходного тротуара, он заметил колонну гигантских рыжих муравьев, которые двигались маршем из норы в земле по направлению к брошенной картонке с остатками пищи, и приостановился. Он всегда считал какой-то иронией судьбы, что муравьи, эти нацисты в мире насекомых, являются видом, наиболее часто подвергающимся геноциду. Мухи, комары, пауки, жуки - всех их обычно убивают поодиночке. И только муравьев давят, травят ядами, они в момент гибнут десятками, сотнями, целыми колониями...
Он нахмурился, вспомнив сюжет из детства, когда он с соседской девочкой, своей подружкой, устраивали костры в муравейнике. Они поливали керосином эти холмики из веточек и мусора, не забывая и близлежащую территорию, потом бросали зажженную спичку и наблюдали, как корчатся в жару и пламени маленькие черные тушки. Заодно они подбрасывали в костер подвернувшихся жуков, пауков и прочую живность, а как-то раз чуть не кинули в костер котенка, но пламя успело погаснуть прежде, чем они смогли его отловить.
Он прикрыл глаза. Откуда вдруг накатило это воспоминание?
Внезапно накатила слабость, немного закружилась голова. Глубоко вдохнув, он вышел через ворота на пешеходную часть улицы. День больше не казался великолепным. Вместо легкой, неспешной прогулки по свежему воздуху в начале сезона он поспешил вдоль Пятой улицы по направлению к дому.
Когда он вошел, Кэрол занималась на кухне ужином. Настроения разговаривать не было, поэтому он бегло поздоровался, повесил портфель на крючок, подхватил с журнального столика последний номер "Ньюсуик" и заперся в туалетной комнате. Он находился там не менее получаса, до тех пор, пока Кэрол не постучала в дверь и не поинтересовалась, поселился ли он там навечно или все-таки выйдет к ужину. Он крикнул, что уже выходит, и к моменту его появления в обеденной комнате его ждал полностью сервированный стол - причем хорошим фарфором. В центре возвышалась миска, полная салата, рядом - тарелка с картофельным пюре и небольшая корзинка с булочками.
"Ото!" - мысленно воскликнул он.
Из кухни появилась Кэрол с серебряным подносом, на котором располагались восхитительно ароматные отбивные.
- Что это? - спросил он, когда она поставила поднос.
- Что "это"?
- Это. - Он обвел жестом стол. - Что случилось?
- Ничего, - ответила жена. - Просто у меня хорошее настроение и мне захотелось приготовить симпатичный ужин. Это преступление?
- Нет, не преступление. Но ты обычно не утруждаешь себя таким образом, если тебе ничего не нужно. Или... - Он поднял голову. - Ты попала в аварию? Разбила машину?
- Это оскорбительно, - сверкнула она взором. - Я же сказала, просто у меня было хорошее настроение. Было.
Взгляды их на мгновение перекрестились, затем Кэрол отвернулась и ушла обратно на кухню. Нортон сел к столу. Еда смотрелась весьма аппетитно, и он щедро обслужил сам себя всеми вкусностями. Вернулась Кэрол и поставила перед ним стакан молока.
Некоторое время они ели молча. Он вполне наслаждался устраивающим его изменившимся положением дел, но Кэрол без общения явно чувствовала себя некомфортно и в результате сдалась.
- Ты даже не хочешь узнать, почему у меня хорошее настроение? Чему я радуюсь?
- И чему же ты радуешься? - со вздохом повторил он.
- Потому что у нас прошло первое собрание труппы в сезоне.
- И что вы решили ставить в этом году? Снова "Энни"'! Мир испытывает огромную потребность еще в одной любительской постановке "Энни".
Она швырнула вилку на стол.
- Ты просто надутый осел.
- О чем ты говоришь?
