Стивен Кинг - Туман
— Ну, ударь меня, — прошептала она, улыбаясь окровавленными губами.
Рука дрогнула.
— Ударь, если посмеешь.
Рука опустилась, и миссис Кармоди пошла прочь. Билли заплакал, прижавшись лицом ко мне, как только что плакала маленькая девочка.
— Я хочу домой, — сказал он. — Я хочу к маме.
Я утешал его как мог. Но, наверное, я мог не очень многое.
В конце концов, темы разговоров стали менее пугающими и обескураживающими. Кто-то упомянул витринные стекла, наиболее уязвимое место супермаркета. Майк Хатлен спросил, как еще можно проникнуть в магазин, и Олли с Брауном тут же перечислили: две загрузочные двери, кроме той, что открывал Норм, главный вход, и окно с толстым армированным стеклом в кабинете менеджера.
Разговор этот произвел странный эффект. Опасность стала казаться более реальной, но в то же время все почувствовали себя лучше. Это стало заметно даже по Билли. Он спросил меня, можно ли ему сходить взять плитку шоколада, и я разрешил при условии, что он не будет подходить к окнам.
Когда Билли отошел подальше, мужчина, стоявший рядом с Майком Хатленом, сказал:
— Что будем делать с окнами? Старую леди, может быть, действительно укусил бешеный клоп, но она права насчет того, что ночью кто-то может вломиться.
— А вдруг туман к тому времени разойдется? — предположила какая-то женщина.
— Вряд ли, — сказал мужчина.
— Есть какие-нибудь идеи? — спросил я у Бада и Олли.
— Минутку, — вымолвил мужчина, стоявший рядом с Хатленом. — Я — Ден Миллер из Линна, штат Массачусетс. Вы меня не знаете — не было повода познакомиться. Мой дом на озере Хайтлэнд, и я купил его только в этом году. Содрали с меня черт знает сколько, но я просто должен был его купить. — Он рассмеялся. — Я вот о чем хотел сказать. Там, в углу, я видел целую гору мешков с удобрениями и подкормкой для газонов. Фунтов по двадцать пять каждый. Мы можем сложить из них баррикаду. Оставим амбразуры, чтобы смотреть…
Люди начали возбужденно обсуждать предложение. Я едва сдержался, чтобы не высказать то, что вертелось у меня на языке. Миллер был прав. Можно сложить эти мешки у витрин — это никому не повредит и, возможно, даже будет какая-то польза. Но мои мысли все время возвращались к воспоминанию о том, с какой легкостью щупальце разделалось с упаковкой концентрата для собак….
Все начали расходиться, намереваясь приняться за дело, и Миллер закричал:
— Стойте! Стойте! Пока мы все здесь, давайте попробуем решить остальные вопросы!
Люди вернулись, и человек пятьдесят-шестьдесят собралось в углу между охладителем, дверью в складское помещение и мясным прилавком. Билли просочился сквозь толпу и протянул мне плитку шоколада.
— Хочешь, папа?
— Спасибо. — Я откусил кусочек.
— Может быть, это глупый вопрос, — продолжил Миллер, — но нужно все выяснить до конца. У кого-нибудь есть оружие?
Все замолчали, поглядывая друг на друга и пожимая плечами. Седой старик, представившийся Эмброузом Корнеллом, сказал, что у него в багажнике машины есть охотничье ружье.
— Если хотите, я попробую его достать.
— Сейчас, я думаю, — сказал Олли, — это не лучшая идея, мистер Корнелл.
— Подождите минуту, — произнесла женщина в красной кофточке и зеленых брюках. У нее были светлые, песочного цвета волосы и спортивная фигурка. Короче, очень привлекательная молодая леди. Она расстегнула сумочку и достала оттуда средних размеров револьвер. Толпа издала глухой возглас удивления, словно на их глазах фокусник проделал какой-то особенно эффектный трюк. Женщина, и так уже пунцовая, покраснела еще сильнее. Она покопалась в сумочке и извлекла оттуда коробку патронов.
— Аманда Дамфрис, — представилась она Миллеру. — Этот пистолет… Это идея мужа. Он считал, что мне обязательно нужно оружие для самозащиты. Я ношу его уже два года незаряженным…
— Ваш муж здесь, мадам?
— Нет, он в Нью-Йорке. Он часто ездит туда по делам и поэтому хотел, чтобы у меня было оружие.
— Что ж, — сказал Миллер, — если вы умеете им пользоваться, то пусть оно лучше останется у вас.
— Я стреляла всего один раз в жизни, в тире…
Миллер взял у нее револьвер и, осмотрев, отщелкнул барабан. Проверил, действительно, ли он не заряжен.
— О'кей, — сказал он. — У нас есть оружие… Кто хорошо стреляет?
Все промолчали. Потом Олли неохотно сказал:
— Я довольно часто тренируюсь. У меня дома «Кольт» сорок пятого колибра и «Лама» двадцать пятого.
— Ты? — удивился Браун. — Ха! Ты к вечеру так налижешься, что и видеть-то ничего не будешь.
— Почему бы тебе не заткнуться и не заняться своими списками? — предложил Олли внятно и отчетливо.
— Это, может быть, тоже покажется вам глупым, — продолжал Миллер, повернувшись к Брауну с его записями и Олли с пивом, — но нет ли здесь чего-нибудь вроде огнемета?
— У-у-у, дьявол! — вырвалось у Бадди Иглтона, и он тут же покраснел, как до него Аманда Дамфис.
— Что такое? — спросил Майк Хатлен.
— М-м-м… До прошлой недели у нас был целый ящик таких маленьких паяльных ламп. Из тех, что обычно используют дома, чтобы запаять протекающую трубу, или глушитель у автомашины, или что-нибудь в таком духе… Вы помните их, мистер Браун?
Тот мрачно кивнул.
— Распроданы? — спросил Миллер.
— Нет, они совсем не пошли. Мы продали всего три или четыре штуки и отослали остальные обратно. Вот зараза! Виноват… Жаль… — Покраснев так, что щеки его стали чуть ли не фиолетовыми, Бадди Иглтон снова смешался с толпой.
У нас, конечно, были спички, соль (кто-то смутно припоминал, что он когда-то слышал, что всяких кровососов и прочую нечисть вроде бы нужно посыпать солью), различные щетки и швабры с длинными ручками. Многие все еще бодрились, но я поймал взгляд Олли и заметил в нем спокойную безнадежность, которая хуже страха. И он, и я видели эти щупальца. И мысль о том, что мы будем бросать в них соль или отбиваться от них швабрами, казалась даже забавной, но забавной, как страшная карикатура.
— Майк, — сказал Миллер, — почему бы тебе не возглавить это маленькое мероприятие — укладывать мешки? Я хочу еще переговорить с Олли и Дэйвом.
— С удовольствием. — Хатлен хлопнул Дена Миллера по плечу. — Кто-то должен был взять на себя командование, и у тебя это получилось отлично. Добро пожаловать в наш город.
— Означает ли это, что я получу скидку с налогов? — попытался пошутить Миллер. Внешне он напоминал петуха: маленький, подвижный, с редеющей рыжей шевелюрой. Вообще Миллер был из тех, кто не может не понравиться при первом знакомстве и так же легко может разонравиться, когда пообщаешься с ним некоторое время. Из тех, кто знает, как делать абсолютно все лучше вас.
Доев шоколад, я взял банку пива, чтобы запить сладкое.
— Вот что я думаю, — сказал Миллер. — Надо отрядить с полдюжины человек обматывать швабры тряпками и обвязывать веревками. Потом надо будет приготовить несколько этих канистр с жидкой растопкой для угля. Если срезать с них крышки, можно очень быстро сделать факелы.
Я кивнул. Идея была хорошей. Хотя наверняка недостаточно хорошей в глазах тех, кто видел, как щупальца утащили Норма. Но в любом случае факелы лучше, чем соль.
— По крайней мере, им будет чем себя занять, — тихо сказал Олли.
Губы Миллера сжались.
— Дела настолько плохи?
— Вот именно, — подтвердил Олли.
К половине пятого мешки с удобрениями и подкормкой закрывали все окна, за исключением небольших проемов для наблюдения. У каждого из них сидел дежурный со вскрытой банкой угольной растопки и горкой самодельных факелов. Всего сделали пять проемов, и Ден Миллер организовал смену дежурств. К этому времени я уже сидел на мешке у одного из проемов, Билли примостился рядом, и мы всматривались в туман.
Сразу за окном стояла красная скамейка, где люди иногда поджидали друг друга, поставив рядом сумки с покупками. Дальше начиналась автостоянка. Плотный тяжелый туман медленно перемещался. Один вид его заставлял чувствовать себя безвольным и проигравшим.
— Папа, ты знаешь, что происходит? — спросил Билли.
— Нет, малыш, — ответил я.
Он замолчал, разглядывая свои руки, лежащие на коленях.
— А почему нас никто не спасает? — спросил он наконец. — Полиция, ФБР или еще кто-нибудь?
— Я не знаю.
— А ты думаешь, с мамой все в порядке?
— Билли, я просто не знаю, — ответил я и обнял его за плечи.
— Я очень хочу к маме… — прошептал Билли, борясь со слезами. — Я больше не буду плохо себя вести.
— Билли… — сказал я и остановился, ощутив в горле солоноватый привкус и едва сдерживая дрожь в голосе.
— Это когда-нибудь кончится, папа? Кончится?
— Не знаю, — ответил я, и он уткнулся лицом в мое плечо. Я положил руку ему на затылок и почему-то вспомнил вечер того дня, когда мы со Стефф обручились. Я смотрел, как она снимает простое коричневое платье, в которое она переоделась после церемонии. На бедре у нее был большой фиолетовый синяк, оттого что за день до венчания она ударилась о полуоткрытую дверь. Помню, я смотрел на этот синяк, думая: «Когда она наставила себе этот синяк, она была еще Стефени Степанек», и испытывал что-то вроде удивления. Потом мы лежали рядом, а за окном сыпал с тускло-серого декабрьского неба снег.
