Стефани Майер - Гостья
— Джаред, принеси мне один из контейнеров.
— Конечно.
До меня донесся звук его шагов, а затем глухой металлический лязг — выбранный Джаредом контейнер стукнулся о соседние.
— Что теперь?
— Видишь круг на крышке? Нажми на него.
Послышалось тихое гудение: криоконтейнер ожил. Мужчины забормотали и зашаркали, отодвигаясь подальше от незнакомого устройства.
— Хорошо. Там сбоку должен быть переключатель… точнее, что то вроде диска. Нашел?
— Да.
— Поверни его вниз, до конца.
— Хорошо.
— Каким цветом горит лампочка на крышке?
— Она… Из фиолетовой становится… голубой. Горит голубым.
Я вздохнула. Контейнеры работают.
— Отлично. Открой крышку и жди.
— Как?
— Там, чуть ниже, защелка.
— Нашел.
Щелчок — и механизм зажужжал.
— Холодно.
— А то.
— Как он работает? Где источник питания?
— Я знала ответ, когда была Пауком, — вздохнула я. — Теперь забыла. Док, приступай. Я готова.
— Ну, с Богом! — прошептал док, точным, почти изящным движением надрезая кожу. Кровь потекла из разреза, собираясь на полотенце, заранее подложенное доком.
— Чуть глубже. Под самый край.
— Да, вижу. — Док волновался. Сквозь красноту проглядывало серебро.
— Хорошо. А теперь подержи волосы.
Док быстро скользнул на мое место. Он идеально соответствовал своему Призванию. Из него бы вышел отличный Целитель.
Я не скрывала от него своих действий — все равно без объяснений их ему не повторить. Аккуратно проведя по гребню крохотного серебряного существа, я почти полностью погрузила палец в теплое отверстие на шее носителя, отыскала передние щупики и ощутила натяжение прочных нитей, уходящих в мозг. Я осторожно просунула подушечку под серебристое тельце, нащупала передний сегмент и продвинула палец дальше, вдоль густого сплетения натянутых нитей, мимо крохотных, не больше булавочной головки, пучочков. Углубившись примерно на треть, я остановилась. Можно было бы сосчитать все двести семнадцать соединений, но это займет слишком много времени. Есть другой способ. Мои пальцы ласково прикоснулись к крохотному гладкому выступу, который отличал это сплетение от остальных — скорее бусинка, чем булавочная головка. Легкими массирующими движениями я надавила. Души не понимают насилия — только ласку.
— Расслабься, — выдохнула я.
И хотя Душа меня не слышала, она послушалась: натяжение ослабло, нити провисли, скользнули, поспешно возвращаясь в крохотное тельце, которое слегка набухло, вбирая их в себя. Всего несколько ударов сердца — и процесс закончился. Я задержала дыхание, чувствуя, как под моими пальцами трепещет, рвется на свободу Душа. Я позволила ей подняться повыше, а затем нежно обхватила и подняла крохотное, хрупкое тельце — серебристую мерцающую кроху, влажную от крови, которая быстро стекала с гладкой поверхности.
Прекрасная Душа, имени которой я так и не узнала, серебристой волной колыхалась на моей ладони… очаровательная пушистая ленточка, которая вызвала во мне почти материнскую нежность: я не могла ненавидеть Ищейку в этой форме.
— Сладких снов, кроха, — шепнула я.
Слева от меня тихонько гудел криоконтейнер. Джаред чуть наклонил его, и мне осталось лишь поднести Душу к отверстию, откуда шел ледяной воздух. Душа соскользнула внутрь. Я осторожно опустила крышку, осторожно перехватила контейнер, придала ему вертикальное положение и прижала к груди. Снаружи контейнер был комнатной температуры. Я стала его баюкать, как мать баюкает дитя.
Док уже сыпал «Разглаживание» на соединенные края раны лежащей перед нами незнакомки. Из нас вышла хорошая команда: одна занимается Душой, другой — телом. Каждый при деле.
Док поднял на меня полные радости и удивления глаза.
— Поразительно, — прошептал он. — Невероятно!
— Молодец, — тихонько прошептала я.
— Как думаешь, когда она проснется? — спросил док.
— Сколько хлороформа она вдохнула?
— Немного.
— Что ж, посмотрим, здесь ли она. Придется подождать…
Джаред бережно поднял безымянную женщину на руки, перевернул и уложил на соседнюю койку. Его нежность меня не трогала. Она предназначалась не мне, а человеку, Мелани…
Док пощупал ей пульс, заглянул под веки, посветил фонариком в безжизненные глаза и проверил реакцию на свет. Свет не отразился от зрачков, не ослепил дока. Они с Джаредом обменялись долгими взглядами.
— Получилось… — негромко произнес Джаред.
— Да, — согласился док.
Я не заметила, как рядом возник Джеб.
— Ловко ты это, — шепнул он. Я пожала плечами.
— Малость не по себе? Я не ответила.
— Да, детка. Мне тоже. Мне тоже.
У меня за спиной Аарон с Брандтом возбужденно перебивали друг друга. Уж кто кто, а они то точно чувствовали себя прекрасно.
— Надо сказать остальным!
— Ты только представь…
— Давай сходим за…
— Пошли, я готов…
— Далеко собрались? — одернул Брандта Джеб. — Пока этот криоконтейнер в целости и сохранности не окажется на пути в космос, никаких операций по извлечению Душ. Верно, Анни?
— Верно, — подтвердила я и покрепче прижала к груди контейнер.
Брандт и Аарон угрюмо переглянулись.
Я решила, что нужно обзавестись союзниками. У меня были только Джаред, док и Джеб. И пускай они обладали здесь наибольшим влиянием, дополнительная поддержка мне бы не помешала. Пора поговорить с Иеном… Не только с Иеном, разумеется, но с ним — в первую очередь. Внутри все сжалось, сердце заныло. С тех пор как я оказалась среди людей, мне приходилось делать много неприятных вещей, но ни разу еще мне не было так горько и больно. Даже решение выменять мою жизнь на жизнь Ищейки — а оно далось нелегко — оказалось проще принять, потому что я понимала: в перспективе так будет лучше для всех. Необходимость мучительного, невыносимого прощания с Иеном заслоняла перспективу. Хотелось найти хоть какой нибудь способ уберечь Иена от боли. Способа не существовало.
Хуже этого было только предстоящее прощание с Джа редом, которое разбередит раны и разорвет сердце — потому что Джаред боли не почувствует. Он обрадуется, а если и пожалеет обо мне, то лишь самую малость.
Что же касается Джейми… я решила, что за меня с ним попрощается Мел.
— Анни! — резко окликнул меня док, склонившийся над койкой незнакомки.
Крохотная смуглая рука, недавно безжизненно свисавшая с края, сжалась в кулак.
— А а! — раздался стон. Знакомый голос Ищейки…
А а…
Комната погрузилась в тишину. Все смотрели на меня, словно я лучше всех разбиралась в реакциях людей.
