Нелла Тихомир - Призрак гнева
Приподнявшись, он начал озираться. Он был, словно зверь, потерявший свою нору: не помнил, кто он, где он, и как сюда попал. Не помнил, как его зовут.
(…Бран…)
Он сел. Сведенными морозом, каменными пальцами смахнул снег с глаз. Где я? Темно… сейчас ночь. Что я здесь…
— Что… я здесь… делаю?
Бран подполз к крыльцу и, задыхаясь, поднялся на колени. Вцепился в перила и встал. Ноги не держали, он их совсем не чувствовал, стоял, шатаясь, как старик.
Дверь хлопнула. Из дома выскочил человек. Воткнулся в Брана диким взглядом. Он был в одной рубахе, босиком. Как был, босой, он прыгнул в снег и помчался по двору.
Цепляясь за перила, Бран взобрался на крыльцо. Ухватился за ручку двери, отворил — и вошел в дом.
Светильники горели, никто, кажется, не спал. Бран привалился к дверному косяку. Услышал громкие голоса, чьи-то вскрики, чей-то плач.
Возле очага, у нар, сгрудился народ. Они стояли, тихо переговариваясь. Потом вдруг кто-то застонал, и это был стон смертельно раненого. Люди смолкли, а Бран остолбенел.
— Доченька, — услышал он. — Доченька… Ох, доченька…
Бран оторвался от стенки, подошел. Люди невнимательно взглядывали на него — и отворачивались. Он протиснулся к постели.
Конунг стоял на коленях, зарывшись лицом в шкуры.
А на постели лежала Аса.
Бран не сразу ее узнал. Ее глаза смотрели в потолок, блеклые, бесцветные: словно вместе с жизнью из них вытекла вся синева. Щеки были, как белила, в которые кто-то намешал свинец, а на лице застыло удивление. Она лежала, закинув за голову руку, другая рука, безвольная, безжизненная, свисала к полу. Конунг прижал ее к губам, и плечи содрогнулись. Он по-звериному полоснул ногтями шкуры. Из горла вырвался хриплый рык.
Бран пошатнулся, его окатило жаром. Он вспомнил все: следы на снегу, Харалда, живую тьму, и призрачного зверя…
— Не может быть, — шепнул он. — Этого не может быть…
— Эх, — сказали рядом. — Может, не может — а поди ж ты. Полон дом народу, а ведь ухитрились же, зарезали девчонку!
— За… резали? — Бран, как лунатик, повернулся к говорившему.
— Ну, да. Да сам погляди, колдун.
Бран поглядел. Увидел кровь у Асы на одежде. Вся грудь ее была в крови. Кровь пропитала покрывало, окрасила пряди золотых волос, и они стали цветом, как сырое мясо.
— Зарезали, кинжалом, видать. По горлу полоснули, — бормотал прежний голос. — Эх, жалко, што ты, колдун, тут не ночевал, глядишь, может, и обошлось бы.
Бран закрыл глаза. Качнувшись, еле удержался на ногах.
— Видар. Его рук дело, — промолвил кто-то.
— Да нету его, уехал он с утра.
— Ну, так што? Приятели евонные остались.
— Может, и уехал он только для отвода глаз? Помяните мое слово, тута он, в поселке.
Бран выбрался из толпы и проплелся к очагу. Почти рухнул на ограждающие камни. Люди продолжали говорить, он слышал голоса, не понимая слов. Они жужжали вокруг, как мухи: ж-жу-у, ж-ж-жу-у-у, слышал Бран — а потом вдруг перестал их слышать. Наклонился вперед. Глаза застлала темнота.
Он упал и потерял сознание.
Глава 14
— Арнор, куда ты чашку задевал?
— Я? Опять я? Не трогал я твою чашку. Это Раннвейг, ее и спрашивай!
Бран открыл глаза. Было темно, рядом, по стене, как солнечный зайчик по льду, метался и прыгал яркий блик.
— Нечего меня обвинять, — сказал сердитый голос Раннвейг. — Чуть что, сразу Раннвейг! Я сама видала, как ты эту чашку туда-сюда таскал!
— Я таскал? Я?!
Бран пошевелился. Он лежал на чем-то мягком, было тепло. Пальцы нащупали ворсистую ткань: одеяло. Опираясь на руки, он сел.
То, что принимал за стену, оказалось занавесом у постели. Свет скользил по нему, колеблясь, переламываясь в складках, а из-за полога доносились голоса.
— Это у тебя память отшибло, — говорила Раннвейг. — Голова дырявая, отродясь ничего не помнишь.
— Молчи, девчонка, — отозвался Арнор.
— Ох, тоже мне, мужик!
— Полно вам, не ссорьтесь, — сказала мать, и они притихли.
Шорох. Стук. Шаги. Звук передвинутой посуды. Шипение, будто что-то выплеснули в очаг. Бран потянулся, и тело отозвалось резкой болью. Морщась, он оглядел себя и увидел, что голый. Кожа на пальцах и ладонях казалась багровой, будто от ожога, и была до странности липкой и жирной, Бран не сразу понял, что это какая-то мазь. Поднеся ладонь к лицу, ощутил смолистый запах.
Полог колыхнулся, и Бран зажмурился от яркого света.
— Очнулся, сынок? — сказала Хелге. Стоя у постели, она держала глиняную плошку, и свет делал совсем прозрачными ее серые глаза. Бран быстро натянул на себя одеяло.
— Болит чего? — Хелге присела на край.
— Не очень, — ответил он — и сморщился. Губы казались деревянными, не слушались, и говорить было больно. Он потянулся к своему лицу, но Хелге остановила его руку.
— Не трогай, — сказала она. — Ты обморозился.
— И сильно? — Бран опять поморщился от боли.
— Сильно, — Хелге опустила светильник на деревянную подставку в изголовье. — Но ничего, это пройдет, только трогать не надо. Ляг, я посмотрю.
Бран смущенно глянул на нее. Она поняла и усмехнулась:
— Не след тебе меня стыдиться. Я двоих сынов, чай, вырастила. Да и ты мне почти как сын. Ложись-ка. Эй, Арнор, поди сюда.
Бран послушался и лег. Хелге стянула одеяло. Полог зашуршал, и появился Арнор.
— О! — воскликнул он. — Привет! Очнулся?
— А то сам не видишь, — сказала мать. — Чем болтать без умолку, поди-ка, воды мне принеси. Поди, поди, болтать после будешь.
Арнор исчез, ворча себе под нос.
— Мне можно зайти? — Раннвейг просунула голову за полог, и Бран вздрогнул.
— А ну-ка, прочь! — рассердилась Хелге. — Это что еще такое?
Раннвейг ойкнула. Глаза округлились, голова исчезла.
— Иди, брату помоги, — велела мать. — Да принеси мне полотенце, только чистое, слышишь, дочка?
— Слышу, — отозвалась Раннвейг. Арнор что-то тихо ей сказал.
— Дурак! — отозвалась та. Арнор прыснул, по проходу простучали быстрые шаги.
— Дурак ты! — от порога сказала Раннвейг. Хлопнула дверь.
— Не обращай внимания, — сказала Хелге. — Они, когда вместе, сроду так.
Ее ладонь коснулась его груди, и Бран невольно дернулся.
— Больно?
— Нет… не очень, — слова давались с трудом, каждое движенье губ отзывалось болью, точно туда вогнали тысячу иголок.
— А говорить-то больно, — заметила Хелге. — Тогда лучше не разговаривай.
— Да нет, я…
— Постой, еще наговоришься. А пока что помолчи.
Арнор принес воды, и Хелге обмыла Брану кожу. Потом снова положила мазь, натерла ею щеки, лоб и губы.
