Энн Бишоп - Дочь крови
— Но это же правда! — сердито возразила Кассандра. — Сестра…
— К черту Сестер. И что-то я не слышу, чтобы ты распространялась в том же духе насчет второго, которого я только слегка уловила.
— Я верю Жрецу.
Сюрреаль снова затянулась. Значит, это был Жрец… Явно не из тех мужчин, с которыми ей бы хотелось иметь дело. С другой стороны, Сади тоже не из тех мужчин, с которыми ей бы хотелось иметь дело…
Она потушила сигарету и заставила ее исчезнуть.
— Пошли, дорогуша. Давай-ка подготовим еще парочку неприятных сюрпризов для бесценных дядюшек Брайарвуда.
Кассандра с подозрением оглядела коридор:
— Что это такое?
— Смертельная ловушка. — В глазах Сюрреаль отразилось мстительное удовольствие. — Первый, кто пройдет здесь, получит полный заряд. Заклинание взорвет его сердце, яйца и завершит начатое выбросом Серой силы. Оно затягивается в тело и не оставляет следов, по которым можно найти исполнителя. Обычно я прибавляю к нему замедляющие чары, но сейчас нам нужно нанести быстрый и грязный удар.
Кассандра, казалось, была потрясена до глубины души.
— Где ты научилась создавать подобные сети?!
Сюрреаль только покачала головой и направилась в следующий коридор, чтобы поставить еще одну ловушку. Сейчас было явно не самое подходящее время рассказывать Кассандре, что этому славному заклинанию ее научил Сади. Особенно когда она сама горько жалеет, что он не показал его Джанелль.
Деймон медленно открыл глаза.
Он знал, что лежит на спине. Знал, что не может пошевелиться. Еще он знал, что полностью обнажен. Это еще почему, интересно?
Вокруг кружилась дымка, дразня и не показывая, где он. Не то чтобы Деймон ожидал увидеть что-либо знакомое, но даже у разума есть определенные черты. Только вот это было сознание Джанелль, а не его собственное, и оказался он в месте слишком глубоком для остальных людей Крови.
Деймон вспомнил, как почувствовал ее присутствие, посылая импульсы в бездну, вспомнил свой отчаянный рывок — и падение. Он разбился…
Что-то двинулось в тумане. Он услышал тихое звяканье хрусталя о хрусталь.
Повернув голову на звук, Деймон почувствовал, что это простое движение потребовало концентрации всей оставшейся у него силы.
«Не шевелись», — произнес певучий, мелодичный голос, в котором слышалось эхо глубоких пещер и чистота полуночного неба.
Туман немного отступил, и Деймон увидел ее. Она стояла рядом с каменными плитами, сложенными в самодельный алтарь.
Он вздрогнул от неожиданности и потрясения. Хрустальные осколки на алтаре затряслись в ответ.
«Не шевелись», — раздраженно повторила она, осторожно возвращая еще один осколок разбившейся чаши на место.
Это был голос Джанелль, но…
Она была среднего роста, стройная, светлокожая. Золотистая грива — не совсем волосы и в то же время не мех — была зачесана назад и не скрывала заостренные ушки. Во лбу маленький, закрученный спиралью рог. Вдоль позвоночника узкая полоска золотистого меха, заканчиваясь золотисто-белым хвостом, покачивающимся над обнаженными ягодицами. Ноги были вполне человеческими и красивыми, но резко менялись ниже икр, плавно перетекая не в ступни, а в изящные лошадиные копытца. У красивых, длинных пальцев оказались коготки наподобие кошачьих. Она грациозно подхватила со стола следующий осколок и пристроила на место, и Деймон увидел маленькие, круглые груди, женственные изгибы талии и бедер, треугольник темно-золотистых волос между ног…
Кто?..
Но он уже знал ответ. Еще до того, как она подошла и взглянула на него, до того, как он прочел жестокую мудрость в ее древних, призрачных сапфировых глазах, Деймон все понял.
Пугающая и прекрасная. Кровь — и Другая. Мягкая и жестокая. Невинная и мудрая.
«Я — Ведьма», — произнесла она. Ее голос дрогнул, вместе с тем наполнившись вызовом.
«Я знаю». — Его голос приобрел вкрадчивые нотки соблазнителя. В нем пульсировало желание, которое Деймон не мог ни замаскировать, ни скрыть.
Он попытался поднять голову, но снова потерял сознание. К тому времени, как зрение вернулось, она собрала уже достаточно осколков, чтобы Деймон понял: Терса показывала ему другую чашу.
«Это не твоя чаша!» — радостно воскликнул он, ощутив слишком большое облегчение, чтобы заметить, как напугал ее. Ведьма повернулась и зарычала на него, оскалившись.
«Конечно нет, глупый, упрямый самец! Она твоя!»
Эти слова несколько отрезвили Деймона, но вместе с тем так сильно напомнили Джанелль-ребенка, что он не обратил на них особого внимания.
Он не спеша оперся на локоть.
«Значит, твоя чаша не разбилась?»
Она выбрала из груды осколков еще один и вернула его на место. Глаза Ведьмы наполнились отчаянием, а голос стал слишком тихим.
«Разбилась».
Деймон снова лег и закрыл глаза. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы набраться храбрости и спросить наконец: «А ты можешь починить и ее?»
Она ничего не ответила.
Он снова потерял ощущение времени и реальности. Минуты, годы, какая разница? Перед закрытыми глазами проносились образы. Тела из плоти, кости и крови. Сети, отмечавшие внутренние рамки. Хрустальные чаши, содержавшие разум. Камни, воплощавшие силу. Образы кружились, сменяя друг друга снова и снова. Когда наконец калейдоскопический круговорот прекратился, они образовали четырехгранный треугольник. Три стороны — тело, чаша и Камни — окружали четвертую сторону, Сущность, дух, связывающий воедино три остальные.
Образы снова закружились и превратились в туман. Он почувствовал, как что-то в нем самом становится на свое место, и туман превратился в хрустальную чашу. Все осколки были осторожно подогнаны и скреплены вместе. Черный туман заполнил трещины между каждым куском, а заодно места, где не хватало крошечных частиц.
Деймон чувствовал себя хрупким и ломким.
Палец ткнул его в грудь.
Тонкая черная пленка окутала чашу изнутри и снаружи, образовав вокруг нее мягкий щит.
Палец ударил еще раз. Сильнее.
Деймон не обратил на него ни малейшего внимания.
В следующий раз на кончике пальца оказался змеиный зуб.
Выругавшись, Деймон поднялся на локтях, однако напрочь забыл, что еще собирался сказать, потому что Ведьма оседлала его бедра. Он готов был поклясться, что видел в ее сапфировых глазах вспышки молний.
«Ворчливый самец, — произнесла она, снова ткнув его в грудь. — Чаша снова цела, но она очень хрупкая. Она станет прочной снова, если ты сможешь ее защитить. Твое тело должно оказаться в безопасном месте и быть там до тех пор, пока не исцелится чаша».
