Андрей Дашков - Странствие Сенора
– Ты – особенный случай, – сказал Шакал с высоты черного трона. – Ты доставил мне множество неприятностей и заслужил гораздо большего, чем они. Именно поэтому я хочу еще немного поиграть с тобой, прежде чем ты станешь моим слепым орудием. У нас ведь впереди достаточно времени, не так ли? Орудия скучны, а божественные сны пресны, пока не появляется настоящий враг. Но ты – не враг. До сих пор ты был всего лишь орудием врага, разрушившим некоторые из моих снов. Но чем бы мы были без наших врагов?! И что бы нам могло присниться без них?..
Пока звучал этот оглушительный, но равнодушный голос, Сенор постепенно осознавал: все, что он видит и слышит, – только иллюзии, жертвой которых стал его разум. Отражения Шакала были намного сложнее любых фраз или образов; человек не мог постичь их во всей полноте – так же, как и миражи, возникавшие перед глазами…
То, что «произносил» Шакал, содержало лишь самый примитивный и доступный ограниченному восприятию смысл. Все остальное, гораздо более значительное и страшное, душило Незавершенного удавкой неизъяснимого предчувствия.
Может быть, собственное несовершенство отчасти спасло его от безумия и от невыносимой реальности, подменив ее кошмарами – ВСЕГО ЛИШЬ кошмарами! И все равно – пытка оказалась весьма изощренной. Особенно если учесть, что у него больше не было выбора.
Не было?!
Невысказанный вопрос о выборе доставил Богу На Четырех Ногах немалое удовольствие. Это удовольствие Сенор воспринял как теплые волны, поколебавшие бездонный холодный океан чужих отражений.
– Один раз ты уже выбрал, – со смехом сказал Шакал. Его подкрашенное фиолетовым свечением полупрозрачное тело переливалось на фоне черного трона. – Теперь выбираю я. Для тебя я приготовил не самое худшее. Непримиримые враги обычно становятся моими преданными слугами. То, что ты совершишь в будущем, точно уравновесит содеянное в прошлом. Зло станет добром, а добро злом – в твоих убогих терминах, конечно. Самое смешное, что ты не заметишь перемены. Я уготовил тебе совершенство. У меня обширная коллекция тех, относительно кого я принял другое решение. Ты их увидишь; это также часть моих развлечений.
Четвероногий Бог спустился с трона, и неумолимая сила повлекла Сенора вслед за ним…
* * *Они бродили по ледяному дворцу, среди темных зеркал, под каменными арками, возносившимися на немыслимую высоту. Многочисленные слуги Шакала, которых они встречали по пути, склонялись перед своим Богом, и Холодный Затылок, несмотря на физическое истощение, понял, что все вокруг казалось слишком человеческим, а значит, содержало лишь малую долю реального, оставшегося по ту сторону видимого мира и дававшего знать о себе только ощущением гнетущего вещего сна, который непременно должен сбыться.
Поэтому не было ничего более мучительного, чем фарс, предательски разыгранный его собственным сознанием, подменившим силы фигурами, влияния словами и угрозами, а неизбежность – волей темного божества…
* * *В конце концов Шакал привел Незавершенного в то место дворца, где статуи были расставлены правильными рядами, уходящими в бесконечность. Кроме того, многие изваяния оказались не слишком большими. Среди них попадались и такие, которые не превышали по высоте человеческого роста, а также значительно меньшие.
И, конечно, каждая была вечной ловушкой, тюрьмой без единого замка. При определенном освещении можно было увидеть лица и тела тех, кто был заморожен внутри темного льда.
Сенор в подавленном состоянии бродил по этой мрачнейшей из галерей. Самое жуткое заключалось в том, что жертвы Шакала оставались в определенном смысле живыми. Может быть, по замыслу Бога На Четырех Ногах, это придавало особый трагизм их участи: они все еще осознавали себя и свое непоправимо ужасное положение, в котором им предстояло провести остаток вечности.
Холодный Затылок с содроганием вглядывался в их лица. Теперь он понимал, о каком «другом решении» говорил ему Бог На Четырех Ногах. Сенор и сам не знал, что предпочел бы после того, как увидел коллекцию ледяных статуй, – стать одним из экспонатов собрания или слугой Шакала. Даже глаза нечеловеческих тварей, покоившихся здесь, сочились адской тоской из-под полупрозрачного ледяного панциря…
Шакал остановился возле ряда исполинских и на первый взгляд бесформенных статуй, которые, однако, показались герцогу смутно знакомыми. Зловещие тени прошлого, ждавшие своего часа, зашевелились где-то в глубине темного омута его воспоминаний.
– Узнаешь? – спросил Четвероногий Бог, повернув к нему свое лицо, напоминавшее чисто выбритую морду хищного зверя. Желтые глаза без зрачков казались окнами в искаженный безумием мир.
…Возможно, это действительно были Сущности, заколдованные Древним Мечом. Герцог Мертвая Кожа был потрясен таким предположением и заодно своим теперешним бессилием. Когда-то он, жалкий слепец, обладал могуществом, сравнимым с могуществом Шакала, и вот оказался всего лишь его ничтожным рабом. Мысль об этом была нестерпима.
– …Здесь семьдесят семь Превращенных, – продолжал Шакал, указывая когтистой рукой вдоль ряда статуй. – Хотелось бы иметь полное собрание. Когда-нибудь ты доставишь мне еще одного – я увидел это в Ледяном Зеркале Пророчеств. А сейчас я приготовил для тебя нечто особенное.
Они переместились в соседний ряд, и Четвероногий Бог остановился возле одной из статуй. Ледяная оболочка искажала контуры человеческой фигуры, поэтому Холодный Затылок не сразу узнал ту, которая была заключена внутри волшебной тюрьмы. Под слоем темного льда лицо казалось лиловым, а его черты – расплывшимися и неопределенными.
Сенор не раз замечал, что лица людей неуловимо меняются после смерти и бывает особенно трудно узнать их в первое, исчезающе краткое мгновение… ЭТО лицо оставалось чужим. Он видел только посмертную маску женщины по имени Истар.
Он долго рассматривал глубокие фиолетовые впадины ее глазниц; четко обрисованные темные губы; густые волосы, пронизавшие лед тысячами черных трещин; кожу, казавшуюся неестественно гладкой…
Его взяла оторопь. Это чувство, подобное мистическому страху, от которого слабели ноги, он испытывал нечасто: в кобарском могильнике, в Доме Над Океаном и вот теперь здесь, в Обители Бога На Четырех Ногах.
Страх заглушил даже боль утраты, и страх же выдавил из его души остатки ненависти. Во мраке бессознательного давным-давно был зачат плод, о существовании которого Сенор даже не подозревал. Теперь этот плод вызрел и искал путь вовне.
Обманчивая вкрадчивость Шакала почти заставила герцога забыть о жутком и необратимом преображении, которое ожидало его самого. Однако нечто чужеродное внутри мозга и тела уже действовало, и от этого он ощущал себя тупой скотиной, которая, не сопротивляясь, бредет на убой.
