Стивен Кинг - Томминокеры
В это же время в Дерри, Джон Леандро остановил машину неподалеку от места, где был найден освежеванный олень и полицейская машина, принадлежащая Родсу и Габбонсу. Он поддел ногтем крышку ящика на передней панели и нащупал «Смит и Вессон» 38-го калибра, который он купил в Бангоре неделей раньше. Он вытащил его на секунду, стараясь, чтобы указательный палец не оказался где-нибудь в непосредственной близости от спускового крючка, хотя он и знал, что пистолет не заряжен. Ему нравилось, как плотно пистолет ложится в ладонь, его тяжесть, чувство незамысловатой власти, которую он каким-то образом сообщал. Но в то же время ему было несколько не по себе, как если бы он оторвал огромный кусок, который ему едва ли бы захотелось разжевать.
Кусок чего?
Он не знал точно. Какого-нибудь необычного на вид мяса.
Микробы, — мамин голос звучал у него в сознании. Если ты будешь обедать в подобных местах, то ты можешь очень, очень сильно заболеть.
Он убедился, что картонная коробка с патронами также находится в ящике, после чего положил пистолет на место. Он предположил, что перевозка оружия на передней панели автомобиля, возможно, незаконна (он снова подумал о своей маме, на этот раз даже не отдавая себе отчета в этом). Он представил, что, допустим, его остановит полицейский из-за какой-нибудь мелочи, попросит предъявить водительские права, и когда Леандро полезет за ними в ящик, тот заметит «Смит и Вессон». Так обычно ловили убийцу в сериалах «Альфред Хичкок представляет», которые он и его мама смотрели каждую субботу по кабельному телевидению. Также это могло бы стать сенсацией совершенно иного толка: «Репортер «Бангор Дейли Ньюз» арестован по обвинению в незаконном хранении оружия».
Ну что ж, если тебя это так беспокоит, положи документы в бумажник.
Но он не стал делать это. Сама по себе идея была здравой, но в то же время это было все равно, что накликать беду… и этот внутренний голос звучал очень похоже на голос его матери, когда она предупреждала его о микробах или внушала ему (как она это делала, когда он был еще малышом), к каким ужасам может привести посещение общественных уборных, если он забудет положить бумагу на стульчак, прежде чем сесть на него.
Леандро вместо этого завел машину, осознавая, что сердце бьется несколько быстрее и потеет он слишком сильно, что нельзя объяснить только дневной жарой.
Нечто значительное… иногда я просто чую это.
Да. Несомненно, что-то скрывается за всем этим. Смерть Рут Маккосланд (взрыв системы отопления в июле? О, неужели?); исчезновение двух полицейских, занимающихся расследованием этого происшествия, самоубийство полицейского, который, по слухам, был влюблен в нее. А до этого исчезновение того малыша. Дэвид Брайт говорил, что дед Дэвида Брауна нес какую-то дикую чушь о телепатии и волшебных фокусах, которые и в самом деле были волшебными.
Хотел бы я, чтобы вы пришли ко мне, а не к Брайту, мистер Хиллман, наверное, в сотый раз думал Леандро.
Только в настоящее время Хиллман исчез. Не появлялся у себя в квартире в течение двух недель. Не появлялся в больнице Дерри, чтобы проведать своего внука, хотя раньше сиделкам приходилось выгонять его по вечерам. Правда, с точки зрения полиции Ив Хиллман не исчез, но это была чистой воды казуистика, поскольку совершеннолетний человек, по закону, не может считаться пропавшим до тех пор, пока другой совершеннолетний человек, заполнив соответствующие бумаги, не заявит об исчезновении. Поэтому с точки зрения правосудия все было ясно, как божий день. С точки зрения Леандро все было далеко не так ясно. Хозяйка дома, где жил Хиллман, сказала, что старик оставил долг в 60 долларов — насколько Леандро смог разузнать, это был первый чек, который старик за всю свою жизнь оставил неоплаченным.
Нечто… странное мясо.
И это было отнюдь не все в той странной атмосфере, окружавшей Хэвен в последнее время. От пожара, также в июле, погибла чета на Ниста Роуд. В этом месяце небольшой самолет, которым управлял доктор, потерпел аварию и сгорел. Разумеется, это случилось возле Ньюпорта, но наземные пункты слежения подтвердили, что он пролетал через Хэвен, и при этом на очень низкой высоте, что было нарушением закона. Телефонная связь с Хэвеном становились необычно капризной. Иногда люди могли дозвониться до Хэвена, иногда — нет. Он послал в налоговую инспекцию заявку на список жителей Хэвена, имеющих право голоса (заплатив положенные 6 долларов, чтобы получить девять листов, отпечатанных на компьютере), и затем ему в свободное время удалось отследить родственников 60 из этих хэвенских жителей — родственников, живущих в Бангоре, Дерри и других окрестностях.
Он не нашел ни одного — ни одного, кто бы видел своих хэвенских родственников после 10 июля… почти месяц. Ни одного.
Разумеется, многие из тех, кого он опросил, не видели в этом ничего странного. Кое у кого были натянутые отношения с хэвенскими родственниками, и они были бы только рады, если бы им не пришлось общаться с ними в течение шести месяцев… или шести лет. Другие сперва удивлялись, а после того, как Леандро указывал им на тот промежуток времени, о котором идет речь, задумывались. Конечно, лето для большинства людей — время активности. Время проходит незаметно, не то что зимой. И, конечно, они разговаривали с тетушкой Мэри или братцем Биллом по телефону раз или два — это вполне нормально, хотя, скажем честно, иногда дозвониться в Хэвен просто невозможно.
Было в рассказах людей, которых опрашивал Леандро, подозрительное сходство, которое заставляло ноздри Леандро раздуваться от запаха чего-то явно из ряда вон выходящего.
Рини Берринджер работал маляром в Бангоре. Его старший брат Ньют занимался контрактами на проведение плотницких работ, и, как оказалось, занимал какую-то выборную должность в Хэвене. «Мы пригласили Ньюта на ужин где-то в конце июня, — сказал Рини, — но он отказался, сославшись на грипп».
Билл Спрюс держал стадо коров в Кливз Милз. Его брат Фрэнк держал стадо в Хэвене. Обычно они собирались со своими огромными семьями каждую неделю или две на несколько часов — клан Спрюсов съедал тонны шоколада, выпивал галлоны пива и Пепси-Колы, а Фрэнк с Биллом сидели за деревянным столом на заднем дворе у Фрэнка или на крыльце дома Билла и обменивались замечаниями по поводу того, что они называли попросту Бизнесом. Билл подтвердил, что прошло около месяца с тех пор, как он виделся с Фрэнком — сначала, как сказал ему Фрэнк, были какие-то неприятности с поставщиками кормов, затем с молочными инспекторами, у Билла между тем появились собственные проблемы. С полдюжины его коров пало за время, пока держалась засушливая погода. И потом, добавил он, как бы опомнившись, у его жены был сердечный приступ… но тем не менее он выразил неподдельное удивление, когда Леандро достал из бумажника календарик и вдвоем они начали вычислять, сколько же времени прошло: братья не виделись с 30 июля. Спрюс присвистнул и сдвинул кепку на затылок. «Черт, это было давно, — сказал он. — Думаю, стоит съездить в Хэвен, пока моя Эвелина приходит в норму».
Леандро ничего не сказал, но свидетельства, которые он накопил за последнюю пару недель, навели его на мысль, что это путешествие может оказаться слишком опасным для здоровья Билла Спрюса.
«Я бы не прочь пообедать», — сказал Алвин Рутледж Леандро. Рутледж работал водителем на дальних перевозках, временно безработный, жил в Бангоре. Его дедом был Дейв Рутледж, всю жизнь проживший в Хэвене.
— Что вы имеете в виду? — спросил Леандро.
Алвин Рутледж оценивающе посмотрел на репортера. — Думаю, еще одна кружка пива сейчас пойдет что надо, — сказал он. Они сидели в таверне у Нэна в Бангоре. — Разговоры страшно пыльная работа, приятель.
— Неужели, — сказал Леандро и заказал еще пару кружек пива. Когда принесли пиво, Рутледж, сделав первый большой глоток, вытер тыльной стороной ладони пену с верхней губы и начал: «Сердце бьется слишком быстро. Головная боль. Чувствую так, будто сейчас начну блевать. В общем, так и случилось. Как раз перед тем, как я повернул обратно. Опустил стекло и просто выкинул все наружу».
— О-о, — сказал Леандро, поскольку требовалось сказать что-нибудь. Воображение нарисовало ему Рутледжа, когда тот «выкидывал все на ветер». Он попытался избавиться от этой картины. По крайней мере попытался.
— Глянь-ка сюда.
Он приподнял верхнюю губу, обнажив остатки зубов.
— Видишь дыру спереди? — спросил Рутледж.
Леандро увидел довольно много дыр, но подумал, что сказать это было бы невежливо, поэтому он просто ответил утвердительно. Рутледж кивнул и вернул губу на место. Леандро почувствовал своего рода облегчение.
— Зубы у меня никогда не были особенно хорошими, — с безразличием сказал Рутледж. — Когда начну работать и смогу позволить себе вставные, вырву их все к черту. Дело в том, что те два зуба вверху были еще на месте, когда я на прошлой неделе отправился в Хэвен проведать деда. Черт, они даже не шатались.
