Тим Каррэн - Мертвое море (ЛП)
- Сколько длится ночь? - спросил ее Джордж. - День? Два дня?
На этот вопрос Элизабет, казалось, едва не улыбнулась. Но ее лицо сохранило серьезное выражение.
- Я так привыкла к этому... иногда сложно вспомнить, какими были день и ночь раньше, там, откуда мы прибыли. - Она сидела на кушетке, положив руки на колени. - Здешний день... то, что можно назвать днем... длится примерно три наших дня, иногда четыре. Ночь - примерно два.
Она сказала, что из-за тумана солнце никогда не бывает видно, хотя в определенное время года его можно заметить. Но лишь мельком. В отличие от лун при полнолунии. Это натолкнуло Джорджа на мысль, что если есть солнце и луны, то тогда это не просто какой-то космический тупик. А это целый мир. Планета, вращающаяся по орбите вокруг какой-нибудь звезды, о которой он никогда не слышал. О которой не слышал ни один земной астроном.
Кушинг спросил Элизабет, как велико это море. Но та не смогла ответить. Она знала, что оно огромно, возможно сотни, если не тысячи миль в диаметре, но его истинные размеры были неизвестны.
- Знаю, что можно плыть два дня по прямой и не найти ничего кроме водорослей и воды. Я никогда не видела суши и никогда не слышала, чтобы кто-то ее видел.
- Здесь, должно быть, тысячи кораблей и самолетов, - сказал Джордж.
- И они продолжают прибывать, - добавила Элизабет. - Иногда несколько месяцев ничего, а потом, вдруг, три или четыре, а то и пять или шесть. Партиями, они всегда прибывают партиями. Здесь повсюду можно найти обломки. Некоторые из них очень, очень старые.
Чесбро сидел, склонив голову, и тихо молился.
Элизабет Касл пристально посмотрела на него.
- Он священник? - спросила она.
Кушинг покачал головой.
- Нет, просто он имеет глубокую и твердую веру, - со всей искренностью ответил он.
Хорошо сказано, - подумал Джордж.
Кто-то другой мог назвать Чесбро чокнутым религиозным фанатиком... но только не Кушинг. Он бы не опустился до этого, ни за что. Такой он был человек.
- Вы не очень-то многословны, мистер Поллард, - отметила Элизабет.
Тот кивнул.
- Мне... мне просто нечего сказать.
- С ним все в порядке, - сказал ей Кушинг. - Просто он через многое прошел.
Элизабет и Кушинг сидели и разговаривали о специфике это странного нового мира, о живущих в нем существах и людях, сгинувших там на протяжении многих столетий, если не эпох. Очень жизнерадостная тема. Элизабет говорила об этом месте, как о враге, с которым приходится сражаться на каждом шагу, но победить невозможно. Она производила впечатление решительной, здравомыслящей женщины. Возможно, поэтому ей удалось здесь выжить - благодаря смекалке и жесткой настойчивости. Возможно, все те смерти, которые она видела, заставили ее более цепко держаться за жизнь.
Джордж обратил внимание на ее здоровый вид. Ее глаза были яркими, волосы блестящими, а зубы белыми и крепкими. Но сама она была бледной, отчего казалось, будто лицо было сделано из фарфора. Возможно, это от отсутствия солнечного света. Если бы люди жили здесь поколениями и размножались, рано или поздно они б утратили весь кожный пигмент.
- Все, что мы хотим, - сказал Кушинг, - это выбраться отсюда.
- Отсюда нет выхода, - жестко ответила Элизабет.
- А вы пытались его найти? - обратился к ней Джордж.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, и он будто почувствовал дуновение смерти. Но ему было все равно, обидел он ее или нет. Ему не нравилась самодовольная уверенность в ее голосе. Может, ее устраивает и это место, но он ни за что не останется здесь.
- Пыталась ли я? Нет. С чего мне было начинать? - Она продолжала на него смотреть. - Со временем моя жизнь превратилась в одно сплошное выживание. Это все, о чем я думала.
- Как давно вы здесь? - спросил Кушинг. - Вы сказали, что несколько лет, но...
- В каком году вы плыли на Бермуды? - спросил Джордж, поправив его.
- В каком году? Что ж, это я хорошо помню. Был март. Вторая неделя марта, 1907-ого года.
Ее слова были как удар током. Все уставились на нее, выпучив глаза и раскрыв рты.
- Господи Иисусе, - воскликнул Джордж. - 1907-ой? Боже мой...
Внезапно в ней почувствовалась какая-то уязвимость, она стала выглядеть растерянной и смущенной. Очевидно, так оно и было. Она закусила губу.
- Я... Я здесь давно, правда?
10
- Я не могу, - заявил Менхаус. - Не мое это. Сейчас я знаю. Я играл в эту игру, изо всех сил старался. Но, господи, я больше не могу.
- Брось, тебе нельзя сдаваться, - сказал Фабрини.
- Почему это?
Но Фабрини не нашелся, что ответить. Он понимал, что Кук, в отличие от него не растерялся бы, но сам он не всегда умел находить правильные ответы на правильные вопросы.
- Потому что ты не можешь, вот почему.
Они сидели на палубе рыболовного судна - старого бортового траулера из Флориды, согласно документам из рулевой рубки - и пытались понять, что к чему. Что теперь будет, когда Кука больше нет, и они снова под властью Сакса. Это никого особенно не волновало. Сакс спал в капитанской каюте, а Крайчек находился в соседней. Не спал, а был снова погружен в депрессию. Когда он в таком состоянии, толку от него было мало. Он мог лишь пророчествовать про злой рок, тьму и дьяволов в тумане.
- Я не доверяю Саксу, - сказал Менхаус. - С Куком у нас хотя бы был шанс... а теперь мы в заднице. Сакса не волнует никто, кроме него самого.
Какое замечательное открытие.
- Да, и так всегда было. Такой вот он говнюк. Слушай, давай поиграем и посмотрим, чем это закончится. Сакс хочет быть Большим Боссом? Ладно, пусть будет. Дадим ему мяч, пусть побегает с ним.
Менхаус хмуро кивнул, едва различимый во тьме.
- Хотя, по-моему, с Куком у нас был шанс. Реальный шанс.
Фабрини не нравилось думать про Кука. Он привык доверять Куку. Кук ему нравился, и его смерть была нелегкой, а жить с воспоминанием об этом было еще тяжелее.
- У Сакса есть план, - сказал Фабрини.
