Стивен Кинг - Безнадега
— Если они сделали все именно так, как ты хотел, то сейчас должны ехать сюда, — заметил Джонни.
— Найдя Мэри, они должны дожидаться нас, — возразил Дэвид.
— Ты думаешь, они ее найдут?
— Я в этом уверен. Мэри в полном порядке. Хотя и прошла по лезвию бритвы. — Дэвид посмотрел на Джонни и улыбнулся во весь рот. Джонни подумал, что у мальчика очаровательная улыбка. — И для вас все закончится хорошо. Может, вы еще об этом напишете.
— Я обычно пишу о том, что случается со мной. Добавляю подробностей, и все получается как надо. Но об этом… не знаю.
Они миновали «Американский Запад». Джонни подумал об Одри Уайлер, лежащей под обломками балкона. О том, что от нее осталось.
— Дэвид, в истории Одри была хоть капля правды? Ты не знаешь?
— Там почти все правда. — Дэвид долго смотрел на кинотеатр, даже обернулся, когда он остался позади. Лицо его погрустнело. — Одри — хороший человек. Просто она попала в лавину или селевой поток, в общем, стала жертвой стихийного бедствия.
— Воля Божья.
— Именно так.
— Нашего Бога. Твоего и моего.
— Правильно.
— И Бог жесток.
— Совершенно верно.
— Знаешь, для ребенка у тебя очень уж жестокие принципы.
Они поравнялись со зданием муниципалитета. Тем самым, где сестру мальчика убили и откуда его мать увезли во тьму. Дэвид посмотрел на здание, потом закрыл лицо руками. Жест этот напомнил Джонни, что мальчик-то еще совсем маленький.
— Большую часть этих принципов мне бы не хотелось иметь, — ответил Дэвид. — Вы знаете, что сказал Бог Иову, когда ему надоело выслушивать его бесконечные жалобы?
— Предложил катиться куда подальше?
— Да. Хотите услышать кое-что плохое?
— Просто мечтаю об этом.
Вездеход легко форсировал песчаные дюны, нанесенные на асфальт ветром. Впереди Джонни уже видел городскую окраину. Ему хотелось бы ехать быстрее, но переходить со второй передачи на третью он не решался, учитывая, что фары освещают дорогу не на таком уж большом расстоянии. Да, конечно, все в руках Божьих, но Бог обычно помогает тем, кто не плошает сам. Может, поэтому Джонни и прихватил с собой молоток.
— У меня есть друг. Зовут его Брайен Росс. Это мой лучший друг. Однажды мы с ним построили Пантеон из крышек от пивных бутылок.
— Правда?
— Да. Нам немного помогал отец Брайена, но в основном мы все делали сами. Так вот, по субботам мы не ложились допоздна и смотрели старые фильмы ужасов. Черно-белые. Особенно нам нравился Борис Карлофф. «Франкенштейн», конечно, но больше всего «Мамми». Мы постоянно говорили друг другу: «О, черт, Мамми идет за нами, давай прибавим шагу». Пугали друг друга ради забавы. Вам это знакомо?
Джонни улыбнулся и кивнул.
— Так вот, с Брайеном случилось несчастье. Пьяный водитель сбил его, когда он ехал в школу на велосипеде. Четверть восьмого утра, а этот водитель лыка не вязал. Вы можете в это поверить?
— Конечно, — заверил его Джонни.
Дэвид задумчиво посмотрел на него и продолжил:
— Брайен ударился головой. Сильно ударился. Треснул череп, досталось и мозгу. Он находился в коматозным состоянии, шансов на спасение не было. Но…
— Позволь угадать остальное. Ты помолился Богу, попросил Его излечить твоего друга, и через два дня он не только говорил, но и ходил. Восславим Иисуса, спасителя нашего.
— Вы в это не верите?
Джонни рассмеялся:
— Честно говоря, верю. После того, что произошло со мной со вчерашнего дня, выздоровление твоего приятеля я воспринимаю как само собой разумеющееся.
— Я отправился в одно место, которое мы с Брайеном считали своим, и хотел там помолиться. Это платформа, мы соорудили ее на дереве, дав ей название «вьетконговский наблюдательный пост».
Джонни вновь окинул мальчика взглядом. Уже без улыбки.
— Ты меня не разыгрываешь?
Дэвид покачал головой.
— Я не помню, кто из нас придумал это название, но мы называли эту платформу именно так. Думаю, мы взяли это из какого-то старого фильма, но точно сказать не могу. Мы даже прибили к дереву табличку с этим названием. Это было наше убежище, туда я и пошел, чтобы… — Он, глубоко задумавшись, закрыл глаза. — И вот что я сказал: «Господи, излечи его. Если Ты это сделаешь, я что-нибудь сделаю для Тебя. Обещаю». — Дэвид открыл глаза. — Брайен сразу пошел на поправку.
— А теперь пришло время платить по счету. Это и есть то плохое?
— Нет. Я не возражаю против того, чтобы возвращать долги. В прошлом году я поспорил с отцом на пять баксов, что «Иноходцы» выиграют чемпионат НБА[82]. Они не выиграли, и он хотел обратить наш спор в шутку, потому что я еще ребенок, значит, руководствовался скорее эмоциями, чем здравым смыслом. Может, он был прав…
— Скорее всего.
— …но я все равно отдал ему эти пять баксов. Потому что обещания надо выполнять. — Дэвид наклонился вперед и понизил голос… словно боялся, что Бог его подслушает: — Самое ужасное заключается в другом: Бог уже тогда знал, что я окажусь здесь, знал, чего Он от меня потребует. И Он знал, что следует узнать мне для того, чтобы выполнить Его наказ. Мои родители к религии равнодушны. Рождество, Пасха, ничего больше. До происшествия с Брайеном я тоже не проявлял к религии ни малейшего интереса. Из Библии я знал только одну фразу. Евангелие от Иоанна, глава третья, стих шестнадцатый. И то лишь потому, что ее писали на своих плакатах фанаты. «Ибо так возлюбил Бог мир».
Они проехали мексиканское кафе с сорванной ветром вывеской. Вдали высился вал Китайской шахты. Серовато-белый в свете звезд.
— Кто такие фанаты?
— Фанатики. Так их называл мой друг преподобный Мартин. Я думаю, он… Я думаю, с ним что-то случилось. — Дэвид помолчал, глядя на дорогу. Она заметно сузилась под напором песка. Хватало его и на асфальте. Но вездеход легко форсировал небольшие дюны. — Короче, до происшествия с Брайеном я ничего не знал об Иакове и Исайе или о многоцветном наряде жены Потифара. Тогда меня главным образом интересовало… — Джонни не мог не отметить, что мальчик говорит совсем как убеленный сединами ветеран войны, вспоминающий давно забытые битвы, — …станет ли Элберт Белль звездой Американской лиги. — Он повернулся к Джонни. — Самое ужасное не в том, что Бог поставил меня в такое положение, когда я оказался у Него в долгу. Но ради этого Он едва не убил Брайена.
— Бог жесток.
Дэвид кивнул. Теперь Джонни видел, что мальчик вот-вот расплачется.
— Конечно, жесток. Может, Он и лучше Тэка, но очень суров, очень…
— Жестокость Бога очищает… так, во всяком случае, говорят.
