Брайан Олдисс - Слюнное дерево
Грабби и Некланд расчищали канаву лопатами. Грегори поздоровался с ними и въехал в ворота. Собираясь поставить лошадь в конюшню, он увидел Грендона и Нэнси, стоящих на участке необработанной земли возле восточной, глухой стены дома. Он медленно подошел к ним, заметив, что земля здесь сухая, как будто все это время дождя не было. Но он тут же забыл об этом, увидев девять маленьких крестов, которые Грендон устанавливал на девяти свежих холмиках земли.
Нэнси плакала. Оба посмотрели на Грегори, после чего Грендон вернулся к своей работе.
— О, Нэнси, Джозеф, примите мои соболезнования! — воскликнул Грегори. — Подумать только, что все они... но где же пастор? Где пастор, Джозеф? Почему вы хороните их без соответствующего обряда?
— Я говорила отцу, но он и слушать меня не стал! — всхлипнула Нэнси.
Грендон дошел до последней могилы, взял последний грубо отесанный деревянный крест, поднял его над головой и с размаху воткнул в землю, как будто хотел пронзить сердце того, кто там лежал. Лишь после этого он выпрямился и сказал:
— Нам не нужен пастор. У меня нет времени на пасторов. Работа не ждет.
— Но это же ваши дети, Джозеф! Что с вами?
— Теперь они — часть фермы, чем, впрочем, всегда и были. — Он повернулся, закатал повыше рукава рубахи на загорелых руках и направился в сторону работавших в канаве.
Грегори обнял Нэнси и взглянул в ее заплаканное лицо.
— Сколько же ты пережила за эти дни!
— Я... я думала, ты уехал в Глостер... Грег! Почему ты не приезжал? Я каждый день ждала тебя!
— Было очень сыро и дождливо.
— С тех пор как ты был здесь последний раз, стояла прекрасная погода. Смотри, как все выросло!
— В Коттерсолле все эти дни шел дождь.
— Вот оно что! Тогда понятно, почему так разлилась река и почему столько воды в канавах. Но здесь у нас немного покапало, и все...
— Нэнси, скажи, отчего умерли бедные крошки?
— Если ты не возражаешь, я лучше промолчу.
— Почему твой отец не пригласил пастора Лэндсона? Как он мог оказаться столь бесчувственным!
— Потому что он не хотел, чтобы кто-то посторонний знал об этом. Вот почему он отказался от услуг строителей. Понимаешь... да, придется тебе сказать... это мама. Она совершенно выжила из ума, совершенно! Это случилось позавчера, когда она первый раз вышла на улицу.
— Ты хочешь сказать, она...
— Ой, Грег, отпусти руку, больно! Она... она поднялась наверх, когда никто не видел, и... задушила всех младенцев, Грег, одного за другим... подушкой.
Грегори почувствовал, что бледнеет. Нэнси заботливо повела его за дом. Они присели на брусья изгороди. Он молча переваривал ее слова, потом спросил:
— Как сейчас чувствует себя твоя мать, Нэнси?
— Молчит. Отцу пришлось запереть ее в комнате. Прошлой ночью она все время кричала. Но сегодня, с самого утра молчит.
Грегори изумленно огляделся. Все окружающее казалось чересчур ярким, даже пестрым, будто покрытым сыпью — вероятно, от прилива крови к голове. Цветы на яблонях уже почти облетели, и начали набухать яблоки. Рядом под тяжестью огромных стручков гнулись бобовые стебли. Проследив за его взглядом, Нэнси опустила руку в карман передника и достала пучок ярко-красной редиски — каждая размером с мандарин.
— Возьми. Она свежая, вкусная, прямо с грядки.
Грегори с безразличным видом надкусил привлекательно выглядевший шарик, но тут же сплюнул. Снова этот отвратительный вкус!
— Она же очень вкусная! — запротестовала Нэнси.
— Теперь уже не «немного странная» — просто «очень вкусная»? Нэнси, разве ты не замечаешь, что здесь творится нечто сверхъестественное, нечто страшное? Прости, но это действительно так. Вам с отцом нужно немедленно уехать отсюда.
— Уехать, Грег? Только из-за того, что тебе не понравилась эта чудесная редиска? Как мы можем уехать? Куда? Вот этот дом — здесь жил мой дедушка, а до него — его отец. Это наш дом. Мы не можем просто так все бросить, даже после того, что произошло. Попробуй другую редиску.
— Ради Бога, Нэнси, у нее такой вкус, как будто она предназначена не для людей, а... — Он уставился на нее. — Наверное, так оно и есть. Нэнси, послушай меня...
Грегори осекся и спрыгнул с изгороди. К ним приближался Некланд, в расстегнутой рубашке, заляпанный грязью после работы в канаве. В руке он держал старинный пистолет.
— Если ты подойдешь ближе, я буду стрелять, — сказал он. — Можешь не беспокоиться, он заряжен и выстрелит. Теперь тебе придется меня выслушать!
— Берт, убери эту штуку! — крикнула Нэнси и шагнула к нему, но Грегори заслонил ее своим телом.
— Не будь идиотом, Некланд. Убери пистолет!
— Клянусь, я пристрелю тебя, парень, если ты будешь здесь ошиваться. — Глаза Некланда горели; его мрачный вид не оставлял сомнений, что намерения его вполне серьезны. — Ты должен поклясться, что немедленно уберешься с этой фермы на своей кляче и никогда больше не вернешься.
— Я сейчас отцу скажу, — предупредила Нэнси.
Берт Некланд вздрогнул.
— Если вы пошевелитесь, Нэнси, предупреждаю, что выстрелю вашему ухажеру в ногу. Кроме того, мистер Грегори вашему отцу больше не интересен — у него есть дела поважнее.
— Наверное, он хочет разобраться, что здесь происходит? — спросил Грегори. — Послушай, Некланд, мы все попали в беду. На ферме орудуют маленькие отвратительные бандиты. Ты их не замечаешь, потому что они невидимы...
Раздался выстрел. Пока он говорил, Нэнси попыталась убежать. Не колеблясь, Некланд выстрелил в колено Грегори. Грегори почувствовал, как пуля задела штанину, и понял, что Некланд промахнулся. Он в ярости бросился на Берта и изо всех сил ударил его в грудь. Пошатнувшись, Некланд выронил пистолет и замахнулся кулаком. Грегори ударил еще раз. Противник вцепился в него, и они начали отчаянно молотить друг друга. Грегори удалось освободиться, но Некланд снова схватился с ним, и они снова принялись бить друг друга по ребрам.
— Пусти, ты, свинья! — закричал Грегори и подставил Некланду подножку. Оба свалились в траву. В этом месте, между домом и расположенным ниже садом, когда-то было сооружено нечто вроде дамбы от наводнений. Они катились вдоль нее прямо к каменной стене кухни. Некланду пришлось хуже всего — он ударился головой об угол и остался лежать без сознания. Грегори поднял глаза и обнаружил, что смотрит на пару ног в нелепых чулках. Он начал вставать с земли и увидел миссис Грендон, которая, улыбаясь, стояла в ярде от него.
Грегори медленно выпрямился, с испугом глядя на нее.
— Вот ты где, Джекки, мой Джекалумс, — сказала она. Губы ее раздвинулись шире, отчего улыбка стала еще более неестественной. — Я хотела с тобой поговорить. Ты ведь знаешь об этих созданиях, правда?
