Николай Басов - Урюпинский оборотень
Ратуй заметил это, и чтобы работа шла сподручнее, точил топоры. На точильном камне, который крутил тот самый мужичок, которого брали в проводники, и который так ловко удрал из леса. При приближении Ржова, мужичок занервничал, но было не до него.
И он мельком подумал, что Ратуй не так прост, как кажется. Вот ведь, вполне может быть, что на них топоры точит, но чтобы все выглядело разумно и незаметно, мог и за эти самые бревнышки взяться…
– Дед, – заговорил он вполне мирно, подходя к работающим, – ты помнишь, когда прежнего вашего тут… оборотня словили, из какой семьи-то он был? Где его семейство проживало? Может, у него кто из родственников остался?
Дед отложил топор, посмотрел на Рыжова повнимательнее, усмехнулся непонятным крестьянским манером.
– Был он из Колодезей. Но с того хутора все снялись. После такого, что тогда вышло, им бы у нас не жить, само собой.
– Колодези – это хутор?
– А я что говорю, – отозвался Ратуй.
Мужичок покрутил еще немного камень, бросил и, не разжимая плотно сжатых губ, закивал.
– Все снялись? Может, кто-то остался? Ну, хоть кто-нибудь?
– Нет никого. А зачем тебе, командир?
И Рыжов рассказал Ратую, какую идею они надумали. Дед осмотрел Ражова еще раз, оценивающе, и не очень вежливо. Будто вдруг, нежданно для себя открыл в нем какие-то неведомые прежде качества.
Потом кивнул своему подручному, они отошли на завалинку, и дед стал сворачивать цыгарку. Получалось у него ловко, хотя и лет ему было немало, но курил он не козью ножку, а вполне приличную самокруточку. Рыжов обратил внимание на его пальцы, ловкие, сильные, хотя и натруженные. Ох, не прост этот Ратуй. Узнать бы про него побольше, хотя, как узнаешь?.. Замкнется и все, такие, как он, про прошлое много не говорят.
– Вот что, командир, я могу у бабок поспрашать. Бабки наши, все получше моего помнят, важно это для них… Что бы у нас окрест не происходило, они все помнят. И про этих, из Колодезей, тоже знают.
– Нам точные сведенья нужны, – вмешалась Самохина.
– Да понимаю я, – дед даже скривился на миг, словно его раздражала и эта женщина, и ее маузер через плечо, и тем более ее замечание.
– Тогда так, – стал распоряжаться Рыжов. – Мы скоро поедем в Урюпинск, но ты поспрашивай. Я не знаю, когда этот ваш оборотень опять попробует напасть, поэтому тебе торопиться следует.
– Понимаю, – дед с удовольствием дымил, и на этот раз совет принял спокойнее. – А вы, раз уж в Урюпинске будете, вот что… С отцом Виктором перетолкуйте это дело. Он и сам многое знает, и опять же, у него… – Дед еще разок подумал, потом уверенно договорил: – У него же должны быть приходские книги. А в них вся наша округа прописана. Я людей имею в виду…
Молодец Ратуй, решил Рыжов окончательно, и дал команду возвращаться в город.
# 8.
К Урюпинску добрались уже в темноте. Шли долго и на этот раз, из-за того, что Борсина была еще слаба, и потому что слегка заплутали. Не сумел Рыжов правильно выбрать дорогу, но все же добрались… Но при подходе к станице стало видно, что за купами деревьев по небе расплывается зарево. Тогда попробовали поднажать.
В городе был переполох, горела казачья церковь, та самая, где служил отец Виктор. Он был на пожаре, крутился среди мужиков и баб, распоряжался, иной раз, закатив рукава подрясника, сам таскал воду. Но дело выглядело так, что вся-то церковь сгореть не должна.
Чоновцев тут тоже было немало, они и помогали, и в то же время среди них были такие, которые смеялись. Тогда-то Рыжов впервые задался вопросом, что безбожие – это хорошо или все-таки не очень?.. Но размышлять было некогда, он взял на себя командование, и хотя эти люди ему формально не подчинялись, привычка командовать в нем и привычка подчиняться в них – сказались, они взялись за работу уже по-настоящему.
Загасили церковь быстро, и часа не прошло, хотя по тому, как она горела, когда Рыжов со своей командой только подбирался к городу, получалось, что пожар все же был немалый. Хорошо еще, что казачий этот храм был кирпичный, и стоял чуть в отдалении от других домов, и они не занялись.
По свежим следам пожара отец Виктор принялся ходить и рассматривать, что же горело? Ничего не придумал, помолился прилюдно, что иконостас уцелел, вот только один придел и выгорел… Хотя, тоже ведь, стены стоят как стояли, только шкафы с какой-то утварью и пострадали. Рыжов хоть и устал за день, да еще из-за пожара этого дурацкого, но тоже с ним немного походил между тлеющих стен.
К тому же, он хотел задать отцу Виктору пару вопросов. Вот только расстроенный батюшка не хотел его слушать, не до того ему было. Пришлось подождать немного, пока он успокоится.
Борсина, пока Рыжов командовал, и сама расспросила местных. Оказалось, что появились тут, прямо в Урюпинске, бандиты, больше некому было и церковь поджигать, как люди думали. Появились, и за то, что отец Виктор службу справлял, иной раз, даже на красный праздник, в честь новой власти, бандиты его не взлюбили. Да, люди думали, что бандиты это были, возможно, того самого Пересыпы, которого так старательно искал Колядник.
За полночь отец Виктор стал, вроде бы, спокойнее, хотя все еще переживал, но уже не слишком. Тогда Рыжов на него насел, и выяснилось, что сгорела не только утварь, сгорели почти все приходские книги, которые в этой церкви собирались за последние лет сто, а может, и больше, как храм поставили. Сгорели, причем, странно, в углу придела отец Виктор нашел бутылку, которая отчетливо пахла керосином.
Рыжов тоже видел эту бутылку, даже постоял над ней, керосином она была заполнена, прежде чем ее разбили, это точно. И тогда он решил к отцу Виктору не приставать с той просьбой, которую придумал Ратуй. Все-равно это не к месту сейчас, бесполезно выглядело.
Ушел к себе, на двор городского совета, где они всей группой обитали. Тут уже спали, Борсина даже с пожара ушла, едва стало ясно, что церковь город не сожжет, и мужики сами с огнем управятся.
Рыжов походил по горнице, подумал, запалил лампу, благо керосина было в достатке, хоть на что меняй, и принялся раздумывать. Не так все получалось, как он думал, когда отправлялся сюда, не его это было дело. Вот он слышал, есть люди, которые умеют рисовать схемы, по которым все очень наглядно получается. Ему тоже хотелось такую схему нарисовать, кружочками обозначить и себя, и Колядника, и Ратуя, и даже отца Виктора… Но не умел он, поэтому, если уж война скоро закончится, следовало учиться. Да так, чтобы никто не мог сказать, что он зря свой командирский хлеб есть.
А может, и не следовало ему идти в командиры, раз он такой малосмышленый оказался, может, просто, как исстари повелось в его качачьем роду, и как сам он привык, следовало ему пахать землю и подчиняться тем людям, которые поумнее да пообразованней его будут. Но с этим решением тоже было что-то не то, не настолько же он неудачливым вышел, чтобы… В общем, и тут следовало что-то придумывать.
