Сакс Ромер - Зеленые глаза Баст
Здесь я прервался, подумав, что непристойное поведение древних египтян, описанное великим ученым, не имеет никакого отношения к делу об убийстве. Затем я продолжил писать, добавив нужные сведения о дарах, возлагаемых к ногам богини:
«Большинство паломников перед возвращением домой оставляли приношения у ног Баст. Обычно это была дощечка с красивой надписью и изображением дарителя, склонившегося перед богиней, или же статуэтка, которая могла быть как керамической, покрытой синей или зеленой глазурью, так и, если даритель был богат, металлической, из бронзы, серебра и иногда золота. Изображенная богиня могла стоять или сидеть на троне или на корточках; у нее было женское тело и кошачья голова; в руках она нередко держала систр или эгиду[11]. В Египте Птолемеев[12] фигурки богини делались из бронзы, а также из крашеного или позолоченного дерева, но с бронзовой кошачьей головой; обнаружено множество статуй богини в человеческий рост, созданных с величайшим мастерством; глаза и знак на лбу статуй были эмалевыми».
Далее приводились научные данные о том, что через какое-то время оставленные дары переносились жрецами в кладовые при храмах либо в специально вырытые в земле хранилища, «напоминавшие античные фависсы»[13]. Статуэтки скапливались тысячами: большие и маленькие; сияющие новизной, будто только что сделанные, и побитые, потерявшие всякую ценность. Места захоронения были вскоре забыты, и тайники оставались сокрытыми от людских глаз, пока их случайно не обнаружили во время раскопок.
Закончив записывать, я приступил к внимательному осмотру зеленой эмалевой статуэтки, переданной мне Гат-тоном для дальнейшего изучения. Определить период ее захоронения было нельзя, но, судя по контурам, общей форме и качеству обливки, я предположил, что она ближе всего к стилистике второй половины двадцать шестой, Саисской, династии[14], но отнес ее к раннему эллинистическому периоду, то есть к четвертому веку до нашей эры. Это были времена наибольшего расцвета культа Баст и ее воплощений Пах и Мет, пик распространения кошачьих кладбищ. Фигурка была исполнена в чисто египетской манере, без следов греческого влияния.
На этой стадии работы меня застал звонок в дверь. В комнату заглянул Коутс:
— К вам инспектор Гаттон, сэр.
Вошел Гаттон; вид у него был едва ли не более озадаченный, чем при нашем расставании у Ред-Хауса; я также отметил, что он утомлен.
— Налейте себе выпить, инспектор, — предложил я и показал на приставной столик с бутылками и графинами.
— Благодарю, — ответил Гаттон. — С тех пор, как я вас оставил, у меня не было времени ни выпить, ни даже покурить: сейчас всплывает улика за уликой.
Он не раз бывал у меня в гостях и привык к моему богемному образу жизни, поэтому не постеснялся плеснуть себе виски с содовой. Поставив стакан на угол письменного стола, он сел в кресло и принялся не торопясь набивать трубку.
Уже вечерело, но солнце и не думало закатываться — пейзаж за окном тонул в золотистом сиянии. Со своего места я видел обсаженную деревьями дорогу, и впервые со вчерашней ночи, наполненной странными происшествиями, я внезапно поймал себя на мысли о том, не были ли связаны между собой едва различимый силуэт моего преследователя в аллее, горящие кошачьи глаза, взглянувшие на меня из-под темного кустарника, и трагедия, разыгравшаяся в Ред-Хаусе практически в то же самое время. Я решил позднее поделиться этими догадками с другом, но горел желанием сперва узнать, что именно рассказала ему Мари — хотя и понял по выражению лица инспектора, что показания горничной сильно обескуражили его и мало помогли разобраться в ситуации. Поэтому я спросил:
— Что вы узнали от Мари?
Гаттон мрачно усмехнулся, отпил из стакана и сказал:
— Все, конечно, было, как я и ожидал: Мари начала отрицать, что ей что-либо известно, потом поняла, что загнана в угол, и быстро изменила тактику, поведав совершенно невероятную историю. И как мы затем ни пытались заставить ее изменить показания, она настаивала на рассказанном. Если коротко, то все сводится к следующему.
Покойный сэр Маркус долгое время досаждал мисс Мерлин ухаживаниями, и Мари получила приказание сдерживать его по мере сил. Кстати, с радостью сообщаю вам, что, судя по показаниям горничной, вы оказались правы: мисс Мерлин ничего не знала о заговоре с целью убийства. Выяснилось, что несколько раз Мари даже не извещала хозяйку о приходе сэра Маркуса и не приносила его визитную карточку, а ему просто давала неопределенные ответы. Так продолжалось некоторое время, но однажды вечером, когда мисс Мерлин была на сцене, Мари позвонили по телефону и кое-что предложили.
Ей сказали следующее: если завтра вечером сэр Маркус придет, Мари следует уверить его, что после спектакля мисс Мерлин поужинает с ним, но ему необходимо соблюдать некие меры предосторожности. Мари, по ее словам, сначала отказалась, но ее убедили, что баронета хотят всего лишь разыграть, и она тут же согласилась. Могу добавить, что обещание дать ей за это десять фунтов, конечно, ускорило принятие решения; утром она получила деньги по почте и уже не могла уклониться от своей части сделки.
Инструкции были предельно ясны. Она должна была сказать сэру Маркусу, что мисс Мерлин встретится с ним после представления, а когда он придет, Мари следовало сообщить, что из соображений благопристойности хозяйка просит его отправиться на свидание в одиночку, она же присоединится к нему через четверть часа. Вместе с деньгами
Мари получила ключ, который должна была передать сэру Маркусу, сказав, что он должен войти в дом и ожидать в комнате по правую руку от прихожей. Предполагалось, что таксист, знающий адрес, будет находиться около служебного входа в театр.
Гаттон замолчал, медленно посасывая трубку, потом продолжал:
— План осуществлялся втайне от мисс Мерлин. Сэр Маркус явился в десять и узнал о предстоящем ужине; он вернулся в одиннадцать, и Мари сказала ему все, что от нее требовалось, то есть то, что хозяйка присоединится к нему через пятнадцать минут. Любопытство (а Мари искренне верила, что участвует в розыгрыше) заставило ее проводить баронета до выхода из театра и убедиться, что такси и вправду там. Так оно и было, и она услышала, как сэр Маркус спросил шофера, знает ли тот, куда им ехать.
Шофер ответил, что знает, и Мари клянется, что больше ей ничего не известно: сэр Маркус отбыл, а хозяйка примерно через четверть часа вернулась домой одна. Следующий пункт. С самого утра по всем стоянкам искали таксиста, и пару часов назад он появился в Скотланд-Ярде. Его рассказ был достаточно прост: в тот вечер он ожидал клиентов на стоянке, туда позвонили и заказали автомобиль для сэра Маркуса; надо было подъехать к служебному входу театра «Нью-авеню» и отвезти клиента… — Гаттон сделал паузу.
