Клайв Баркер - Явление тайны
– Нет.
– Ты что, обиделась?
– Нет.
– Вот и хорошо. Сегодня просто слишком жарко, – и две девушки направились в кафе, оставив Арлин и Джойс на углу улицы.
– Прости... – начала Джойс.
– За что?
– Что я спросила насчет Рэнди. Я думала, что ты... ну, понимаешь... что это серьезно.
– В нашем Гроуве никто не стоит и двух центов, – пробормотала Арлин. – Я не дождусь, когда смогу уехать отсюда.
– А куда? В Лос-Анджелес?
Арлин сдвинула очки на нос и внимательно посмотрела на Джойс.
– Это слишком близко. Нет, я поеду в Нью-Йорк, буду там учиться, а потом работать. На Бродвее. Если я им понадоблюсь, то они найдут меня и там.
– Кто «они»?
– Джойс, – проговорила Арлин укоризненно. – Люди из Голливуда.
– А-а, ну да. Из Голливуда.
Она кивнула, как бы соглашаясь с планом Арлин. У нее самой ничего такого и в мыслях не было. Но Арлин – Арлин была настоящей калифорнийской красавицей, светловолосой, голубоглазой и обладающей улыбкой, поголовно бросающей представителей противоположного пола к ее ногам. К тому же ее мать была актрисой и в мечтах уже видела дочь звездой.
У Джойс все было не так. Ни матери-актрисы, ни внешних данных. Даже от стакана коки она покрывалась какой-то сыпью. «Слишком чувствительная кожа, – говорил доктор Брискмэн, – это пройдет». Но «пройдет» все отдалялось и отдалялось, как конец света, о котором по субботам проповедовал местный священник. Поэтому Джойс, уже привыкшая к своим неудачам, как-то совмещала конец света с днем, когда она лишится прыщей и обретет, наконец, грудь. Она встанет утром красавицей, глянет в окно – а Гроува нет. И Рэнди Кренцмэн так никогда ее и не поцелует.
В этом и крылась подлинная причина ее робкого вопроса. Почти каждая ее мысль была о Рэнди, хотя она видела его только три раза и дважды говорила с ним. В первую встречу она была с Арлин, и Рэнди не обратил на нее никакого внимания, поэтому она ничего ему не сказала. Во второй раз, когда соперницы не оказалось рядом, на ее дружеское приветствие последовал недоуменный вопрос: «А ты кто?» Пришлось напомнить и даже сказать, где она живет. Во время третьей встречи («Привет», – опять сказала она; «А мы знакомы?» – усомнился он) она набралась смелости кое-что рассказать о себе и даже спросила его, с внезапной надеждой, не мормон ли он. Это было тактической ошибкой. В следующий раз она решила применить тактику Арлин: делать вид, что снисходительно терпит присутствие молодого человека, не смотреть на него вовсе, только поощрять легкой улыбкой. А потом, когда вы уже расходитесь, посмотреть прямо в глаза и промурлыкать какую-нибудь гадость. Закон контраста. Если у Арлин это получается, то почему бы не попробовать и ей? Теперь в ней снова вспыхнула надежда. Раз уж Арлин не интересуется Рэнди всерьез, то не пора ли ей побежать прямо к преподобному Мойсу и уговорить его немного поторопиться с концом света?
Она сдвинула очки и посмотрела на белое горячее небо с дурацкой мыслью: может, уже началось? День был какой-то странный.
– Хватит, – сказала Кэролайн, появляясь вместе с Труди из кафе, – а то глаза будут болеть.
– Не будут.
– Будут, – Кэролайн всегда была готова сказать что-нибудь неприятное. – Это как в фотокамере. Свет фокусируется...
– Ладно, – пробурчала Джойс, возвращаясь с небес на Землю. – Верю.
На какое-то время в глазах вспыхнули разноцветные искры, ослепив ее.
– Куда теперь? – осведомилась Труди.
– Я домой, – сказала Арлин. – Что-то устала.
– А я еще нет, – торжествующе возразила Труди.
– Я не устала.
– А что толку торчать здесь? – мрачно спросила Кэролайн. – С таким успехом можно и дома сидеть. Только на солнце обгорим.
Она уже обгорела. На двадцать фунтов тяжелее подруг, рыжая, с вечно сожженной кожей – этого было достаточно, чтобы нагнать уныние. Но Кэролайн, казалось, все эти обстоятельства ничуть не волновали. Вообще она была немножко странной. В прошлом ноябре вся семья Хочкисов попала в автокатастрофу, и полиция нашла Кэролайн на некотором расстоянии от разбитой машины, где она, сидя на земле, спокойно уплетала шоколад «Херши». Лицо ее было перемазано шоколадом и кровью, а когда полицейский попытался прервать ее завтрак, она закричала – или так говорила молва, – что ее насилуют. Только потом обнаружилось, что она сломала с полдюжины ребер.
– Так куда? – повторила Труди. – Куда можно пойти в такую жару.
– Просто погуляем, – предложила Джойс. – Сходим в лес. Может, там попрохладнее, – она взглянула на Арлин. – Пойдешь?
Арлин выдержала паузу в десять секунд и, наконец, согласилась.
– Куда угодно, – сказала она.
Все города, даже самые маленькие, чем-то отличаются друг от друга. Есть города богатые и бедные, белые и черные, строгие и беспутные. Паломо-Гроув, который тогда, в 1971-м, населяло около 1200 человек, не был исключением. Раскинувшийся на склонах холмов, он казался воплощением демократических принципов. В центре, у подножия Рассветного холма (его обычно называли просто Холм) располагались местный городской Центр и публичный сад с муниципальным зданием, вокруг которого на одинаковом расстоянии по сторонам света лежали кварталы – Стиллбрук, Дирделл, Лорелтри и Уиндблаф. Но до полной демократии и здесь было далеко – различия создавались уже самим географическим положением. Уиндблаф, лежащий на юго-западе, считался самым красивым и, соответственно, самым престижным районом. Над ним из листвы поднимаюсь крыши богатых особняков, а чуть пониже этого Олимпа на склоне холма жили те, кому не хватало средств на вершину.
Совсем другим был Дирделл, стоящий на равнине и с двух сторон окруженный редким леском. Здесь дома порядком облупились, и возле них не было бассейнов. Этот район считался прибежищем неудачников; еще в 71-м там жили несколько несостоявшихся гениев из мира искусства, и их сообщество медленно росло. Если где в городе люди всерьез и опасались за свое будущее, так это именно здесь, в Дирделле.
Между этими двумя полюсами лежали Стиллбрук и Лорелтри, отдельные улицы в которых уже залезали на Холм, что автоматически поднимало стоимость и престижность проживания там.
* * *Никто из нашей четверки не жил в Дирделле. Арлин с родителями жила на Эмерсон-стрит – одной из так называемых Полумесячных улиц на склоне Холма. Джойс и Кэролайн – на Стипл-Чейз-драйв в Стиллбруке. Труди – в Лорелтри. Для них само появление в восточной части города, где и они, и их родители почти не показывались, было приключением. А туда, куда они шли теперь – в лес, они и вовсе не заходили.
– Здесь не прохладнее, – констатировала Арлин уже через несколько минут. – Даже хуже.
