Юлия Белова - Этот прекрасный свободный мир...
-- А скажите, Роберт, что именно вы подразумеваете под домом? У вас их так много... что значит для вас это понятие -- дом?
На мгновение Роберт стиснул зубы.
-- Под домом я подразумеваю штат Массачусетс. Вас устроит такой ответ?
-- Ну что ж, мы приложим все усилия, чтобы вы могли вновь обрести дом, -- проникновенно произнес доктор Райт. -- А теперь вернемся к нашим вопросам. Вы ведь не являетесь врагом свободного мира, не так ли, Роберт?
-- Нет, не являюсь.
-- Значит, у вас нет оснований уклоняться от ответов. Продолжим...
Когда по истечению трех часов собеседование завершилось, Роберту казалось будто его вывернули наизнанку, как следует выпотрошили, а потом в беспорядке побросали внутренности обратно. Последнее ощущение было вызвано тем, что интерес к нему доктора Райта исчез без следа, словно он вновь повернул рубильник. Конечно, психоаналитики, которых Роберту приходилось посещать, изображая участие и внимания, по окончании сеанса вполне могли украдкой поглядывать на часы, вежливо давая понять, что у них есть и другие заботы, кроме забот о клиенте. Однако доктор Райт не давал себе труда изобразить хоть какую-то видимость интереса.
-- Вам туда, -- холодно кивнул интервьюер и нажал клавишу на пульте. Двери раздвинулись, и Роберту ничего не осталось, как шагнуть в открывшийся проем. Стена за его спиной сомкнулась.
Если в комнате собеседования было уютно, то в помещении, куда попал Роберт, не было почти ничего, кроме белого кафеля, нескольких пластиковых контейнеров у стены и небольшого возвышения с лентой транспортера, чем-то напоминающего ленту транспортера в аэропорту. Роберт с некоторым недоумением оглянулся, и сразу же услышал ненавистный голос: "Вы проникли в запретную зону. Сохраняйте спокойствие. Вы и ваши вещи будут дезинфицированы. Разденьтесь и упакуйте вещи в соответствии с инструкцией". Роберт оглянулся. Предложение пройти дезинфекцию казалось глупым после того, как с ними общались столько людей, включая доктора Райта, и все же голос не унимался: "Вы проникли в запретную зону... Разденьтесь и упакуйте вещи в соответствии с инструкцией". Судя по всему, контейнеры у стены как раз и предназначались для вещей. Роберт заглянул внутрь одного из них и обнаружил три пластиковых мешка. Пиктограммы на мешках поясняли, что один предназначался для телефонов, часов и всего того, что может оказаться в карманах человека, второй -- для одежды, а третий -- для обуви. К черту! -- взбунтовался Роберт. Он со злостью отбросил мешки и уселся на пол, повернувшись в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться видеокамера.
Сначала ничего не изменилось. Шлюз оставался закрытым, но примерно через десять-пятнадцать минут температура в помещении резко повысилась. Роберт вскочил, уже более внимательно осматривая помещение -- ничего похожего на вентиляционные отверстия не наблюдалось. От души выругавшись, молодой человек принялся скидывать верхнюю одежду. Температура продолжала повышаться, и тогда, чувствуя, что уже с трудом может терпеть этот жар, Роберт разделся до нога. "Упакуйте вещи в соответствии с инструкцией. Поставьте контейнер на ленту транспортера". Еще раз выругавшись, молодой человек подобрал с пола вещи и принялся упаковывать их, как ему и было приказано. Судя по всему, военнослужащие базы намеревались тщательно обыскать одежду и обувь невольных нарушителей. Что ж, грубо, но действенно, -- вынужден был признать Роберт.
Контейнер исчез из глаз, и только тогда в стене открылся шлюз, точно напротив шлюза, через который он вошел. На этот раз Роберт оказался в душевой. "Встаньте в середину круга", -- зазвучал все тот же голос. Крохотная кабина вызывала неприятные чувства, Роберт шагнул в круг и сразу же со всех сторон в него ударили струи воды. Вода... пена... Роберт непроизвольно прикрыл лицо и зажмурился. Струи были жесткими, колючими, они смывали пот и усталость, бодрили, так что впервые за все дни заключения Роберт ощутил нечто похожее на благодарность. А потом все резко прекратилось и вместо воды его обдало горячим воздухом. "Словно машину на автомойке", -- подумал Роберт, и от этой мысли ему вновь стало неприятно и тревожно.
Новый шлюз открылся перед глазами, Роберт сделал несколько шагов вперед и с трудом удержался от вскрика. Он ожидал оказаться в еще одной кабине, где ему выдадут одежду, взамен отнятой. Ожидал... он многое мог ожидать, но не того, что увидел. Огромный зал, освещенный бестеневыми лампами. Ряды небольших кабин, разделенных полупрозрачным пластиком, медицинское оборудование и врачи, а еще его товарищи по несчастью -- как и он раздетые, согнанные в одну толпу. Роберт зажмурился, а потом резко открыл глаза, надеясь, что эта дикая картина исчезнет, но она не исчезала, а лампы слепили чуть ли не до слез. Роберту приходилось слышать о нарушении прав личности на базе Гуантанамо, он видел ролики в сети, читал возмущенные статьи, однако там речь шла о террористах или, во всяком случае, о людях, заподозренных в терроризме, но представить, что они, лояльные граждане США, окажутся в подобной ситуации, Роберт не мог.
Грубый толчок привел его в чувство, ближайший охранник ухватил Роберта за плечо и втолкнул в группу нагих людей.
-- Шевелись, скотина!
Люди стояли молча, некоторые согнулись, чтобы хоть как-то прикрыть свою наготу, другие закрыли глаза. Роберт чувствовал, как горят его щеки, уши и даже лоб. Да, он писал обнаженную натуру, но никогда не позволял себе...
Додумать ему не дали. Еще один толчок охранника:
-- А ну, пошел!
Никогда в жизни Роберт не проходил такого тщательного медицинского осмотра и никогда не сталкивался с подобной грубостью и бесцеремонностью медиков. Должно быть, ветеринары были заботливее и деликатнее при осмотре животных, чем эти при осмотре людей. У Роберта брали анализы, делали снимки и тесты, вводили какие-то зонды, прослушивали, простукивали, мяли и проводили вовсе непонятные манипуляции. Молодому человеку казалось, будто он попал на безумный конвейер, постепенно из человека превращаясь в кусок мяса, который надо тщательно осмотреть, вынести о нем суждение, а потом либо выкинуть на помойку, либо положить в морозилку. Он уже не мог сказать, как долго длится освидетельствование. Сознание выхватывало лишь отдельные моменты этих часов. Слепящие лампы... Странные переговорные устройства у некоторых врачей, вроде того, что он заметил у доктора Райта... Гул голосов медиков... Тяжелые шаги охраны... И плачущая Пат... Роберт запретил себе думать... запретил чувствовать. "Это происходит не со мной!" -- твердил он. "Мне это снится".
