Андрей Уткин - Город зомби и "Ночная рубашка"
— Можно спросить у Вас? — вежливо обратился Стасец к ней. — Почему Вы их всё-таки «домиками» называете?
— Потому, что они очень сильно похожи на домики на курьих ножках.
— На курьих ножках?
— Ну да. Ты сказки читал?
— Но курьих ножек было… две.
— Я знаю. А там три. Но, а откуда они прилетели? С какой-то планеты! Это значит, что там, у курочек и уточек по три лапки.
Замечательная женская логика! Ну, просто прелесть…
— Мне отойти надо, — сказала Алёна, пока Стас неподвижно смотрит в сторону этих «домиков на курьих ножках». — Ну, Вы понимаете… По-маленькому!
— По-маленькому?..
— Вы не могли бы последить за хлопцем, чтоб смотрел на свои «тарелочки» и не поворачивался?
— А-а, хорошо, — дошло до той.
Когда Лена отошла достаточно далеко, в кармане у Стаса опять замурлыкало…
— Твой друг звонит, — подала знать ему «Рубашка», а то он так прирос к этим «домикам» глазами, что не оттянешь его и за уши. — Поговори с ним, пожалуйста! Уж так хочется, чтобы кто-нибудь приехал…
— Да это мне, кажется, опять Олег звонит. Кстати, а где его жена? — хотел было он повернуться и осмотреться, но «Рубашка» ласково взяла его за плечи.
— Эта тётенька писает. Пожалуйста, не смотри.
— Ну, ладно, тогда я сам с ним поговорю.
— Это ты, Стас? — донёсся из трубки голос Олега, когда мальчик открыл крышку. — Короче, туфта всё это, понял?
— Что понял?
— Да я про летающую тарелку, малец!
— В смысле?
— А что ты не понимаешь, дурашка? НЛО — это глюк. Оказывается, вся проблема в зомби! То есть, мы наблюдаем их собственную галлюцинацию. Такая же бредятина, как на кладбище. Там, где они «исчезали» внутри могил! Ну, просто, я сам сейчас попробовал — не фига не получается. Их, видишь ли, «тарелка» принимает, а мной она брезгует! А чем я, собственно, отличаюсь? Порассуди-ка, так, логически! Они — туловища и я — туловище. А отличаюсь как раз тем, что могилы на кладбищах не приняли бы меня тоже! То есть, затешись я их толпу и подойди вместе с ними… Они бы просочились сквозь землю, как призраки, а я — нет. Ну что? Теперь врубился?
— Да я понимаю всё, что Вы мне говорите. Я не глухой, я слышу слова. Я просто не могу понять смысл. Зачем Вы говорите всё это?
— Затем, что это полтергейст.
— Полтергейст?
— Да! Да. Полтергейст. Ты знаешь, что такое…
— Да, я знаю значение этого… Полтергейст — это привидение.
— Вот, все эти летающие тарелки — полтергейст. Другими словами, результат общего зомбирования.
— Да?
— Ты что, опять не успеваешь соображать?
— Почему Вы опять меня оскорбляете? Просто, если Вы что-то говорите, то это не значит, что это истина в последней инстанции!
— А что, у тебя есть какое-то другое мнение?..
— Такие же предположения, как и у Вас!
— Ну-ка, ну-ка…
— Например, в тарелке может быть МАГНИТ!
— Эка невидаль? Про магнит догадается любой школьник! Но ты же слушал, что я болтал? Взрослый дурак. Так вот, повторю: они туловища и я туловище. Так что ты…
— А Вы представьте себе, что они золото переносят!
— Золото?
— Ну да. Контрабанда! Под видом поедания живых людей, инопланетяне заливают золотом им все внутренности… Таким образом Вас удивляет, почему «тарелка» поднимает в воздух только ИХ!..
— А ты почему так резко с ним разговаривал? — спрашивала «Ночная Рубашка» (всё тем же ласковым голосом), когда Олег и Стас поговорили. — Между прочим, этот человек мне хорошо помог. Если бы не он, я даже не представляю себе, что сделала бы со мной его жена.
— Да просто у меня такое чувство, что этот парень всё на свете знает! — не менялся у мальчика его резкий тон. — У меня отец — всезнайка…
— А давай поспорим, что не всё на свете?
— Да пожалуйста.
— Ну, вот дай мне трубку. Я сейчас спрошу у него, через какое время приедет отец твоего друга. И ты увидишь, что ему нечего будет на это ответить! Вот смотри…
Она набирала на сотовом тот номер, который последним сохранился в памяти. Из трубки слышался голос Олега. И «Ночная Рубашка» задавала ему свой вопрос.
— Он вообще не приедет, — сказал ей Олег.
— Почему нет? Тот мальчик, который уехал сейчас на мотороллере, звонил своему брату… Он сказал, что папа Стасика (этого ребёнка, который стоит возле меня) позвонил… этому военному офицеру.
— Ну, и что?! А тот его обхамил!
— То есть, обхамил?..
— Я ж вам всем говорил… Всё вы за истукана меня какого-то держите! Военным сейчас строго запрещено производить стрельбу по ходячим мертвецам. Такая политика… Поэтому «военному офицеру» глубоко наплевать! Именно так он Стасову отцу и сказал. Всё? Или ещё есть какие-то вопросы?
Она с изумлённым видом закрывала крышку Стасова телефона.
— Ого? И что же мне теперь делать?
— Что случилось? — подошла Лена.
— Военный не приедет, — говорила она больше сама себе, чем отвечала на вопрос. — Я не буду здесь больше ждать. Пойду сама.
И она молча направилась в сторону не так давно уехавшего мотороллера. Старалась держаться следов, оставленных Ванькиными колёсами.
14
Алёна и Стас стояли неподвижно. Всё это время, с тех пор, как ушла «Ночная Рубашка», они молчали, словно были загипнотизированы видом то появляющихся, то исчезающих «летающих тарелок». Они не повернулись даже на вопли, доносящиеся из-за спины. Это «Ночная Рубашка» возвращалась. У неё был такой вид, словно кто-то пытался оставить её заикой.
— Да что с вами? — подбежала она к этим двум и ударила по спине.
Стас повернулся. У него были мокрые штаны…
— Я чуть с ума не сошла!
— А мы-то тут причём? — повернулась Алёна.
— А что случилось? — осведомился Стас.
— Да это я сглупила! — принялась рассказывать «Рубашка». — Взяла, сдуру надела свою кретинскую маску-зомби… Думала, если по пути мне мертвецы встретятся, то, чтоб они за своего меня приняли. Но там, на трассе, сидел в засаде… этот… твой отец. Мне кажется, он подкарауливает того военного офицера.
— А чего ему подкарауливать? Мы дружим семьями, и всё такое.
— Ага! Ты бы видел его лицо!
— А что у него с лицом?
— Да он псих!
— Ты преувеличиваешь, — захотела Алёна внести ясность в ситуацию. — Ты наряжена в одежду человека, вылезшего из могилы, у тебя на лице была маска…
— Да причём здесь маска?! Я вам говорю! Этот человек псих! Он настоящий псих!
— Ну, хорошо. Допустим! Но как ты от него убежала… Нет, неправильно задала вопрос. Как именно он подкарауливает военного офицера? В одиночку, что ли? И причём здесь то, что он псих?
— То, что мой отец крейзи — это я и сам знаю, — вставил Стас.
