Дион Форчун - Жрица моря
Глава 6
Неизбежное, конечно, случилось, и я свалился с лихорадочным жаром, за которым последовал приступ астмы.
Мисс Ле Фэй Морган позвонила к. нам в контору, чтобы назначить следующую встречу, так как она не закончила переговоры со мной. Скотти сказал ей, что я болен и взамен предложил себя. Она отказалась от его услуг и потребовала сообщить ей симптомы моего заболевания, но Скотти не сделал этого, категорически не доверяя ей. В конце концов одному из них надоело пререкаться, хотя я был не в состоянии определить, кому именно.
Скотти пошел к Хедли и представил все дело в самых мрачных тонах, но Хедли приказал ему заткнуться и подумать о чем-нибудь другом, так как доказательств у него не было, и лучше было бы их не искать. Не имея трупа (а трупа, насколько нам известно, не было), невозможно представить обвинение; и даже если труп существовал, то он скорее всего служил телесной оболочкой для мисс Ле Фэй Морган. У меня сложилось подозрение, что Скотти также просветил Хедли относительно возможного влияния мисс Морган на мои моральные принципы и что Хедли счел это весьма полезным для меня. Так или иначе, Скотти разозлился на обоих и вернулся домой мрачнее тучи. Он пытался заговорить со мной об этом, но я хрипел на него и делал вид, что я нахожусь в полубессознательном состоянии. В конце концов, в астме есть кое-что полезное.
В любом случае, единственное, что я понял из весьма накаленного и одностороннего разговора — это то, что мне совершенно не обязательно прослеживать земной путь мисс Ле Фэй Морган в интересах абстрактной справедливости, тем более что подобные занятия никогда не вызывали у меня особого энтузиазма.
Скотти вернулся обратно в контору, ничуть не улучшив свое настроение в результате нашего разговора и, боюсь, заставил подручного мальчика неоднократно пожалеть о своем появлении на свет. В любом случае, подручный вернул Скотти все его высказывания в весьма неожиданной манере, что возымело далеко идущие последствия для моего бизнеса. Основной работой подручного является обслуживание телефонного коммутатора и проблема заключается в том, что, если мальчик достаточно умен, чтобы справиться с коммутатором, он, как правило, достаточно умен, чтобы интересоваться телефонными разговорами; в нашем случае, наш подручный очевидно подслушал скандал по телефону между Скотти и мисс Морган и сделал свои собственные выводы относительно истинного положения вещей. Так или иначе, когда следующим утром прекрасная дама вошла в нашу контору и потребовала сообщить ей о моем состоянии, подручный, вместо того чтобы отослать ее к Скотти во внутренний кабинет, решил действовать по собственной инициативе и поведал ей все, что знал и чего не знал. Я не удивился бы, если бы оказалось, что наградой за это были полкроны. По крайней мере, этим вечером мальчишка прогулял свои занятия в церковном хоре, отправившись в кино. Я знаю это, поскольку викарий через мою сестру обратился ко мне с просьбой поговорить с мальчиком, от чего я отказался, ибо это не входило в мои обязанности и определенно было бы неверным по отношению к ребенку. Ни моя сестра, ни викарий, ни тем более Скотти не слышали даже дыхания мисс Ле Фэй Морган. А у этого парня был настоящий спортивный характер.
Не знаю (и никогда не узнаю, наверное) — было ли это полкроны или просто чистое рыцарство — в любом случае, это не тот вопрос, который я намеревался задать, а даже если бы и задал, то, во всяком случае, не надеялся получить правдивый ответ; но мальчик-подручный провел прекрасную леди через подвал, внутренний дворик, сквозь обсаженную кустарником аллею к моему пристанищу. Просунув голову в кухонное окно, он кликнул Салли (как делал это всегда, когда приносил почту) и та открыла дверь, предоставив ему самостоятельно спускаться с окна и входить в дом (как делала это всегда с подручным или Скотти, хорошо зная их обоих). И вот юность проникла в дом, поднялась вверх по лестнице и провела мисс Ле Фэй Морган в мою комнату, нимало не заботясь о том, подходящий ли у меня вид для приема гостей.
Что и говорить, вид был совсем неподходящий: я был в пижаме и длинной ночной сорочке, зато, слава Богу, хоть побрился.
— Поскольку в вашей болезни повинна я, то почла за лучшее явиться и лично выразить свое сожаление, — произнесла мисс Ле Фэй Морган.
Я был настолько поражен, что лишь молча смотрел на нее. Мне только что сделали укол наркотика, а эта штука отнюдь не ускоряет мыслительные процессы, хотя и развязывает язык в некоторых обстоятельствах. Мне еще предстояло найти подходящие слова.
Я начал приподыматься с дивана, пытаясь вежливо поздороваться, но она толкнула меня обратно и, почти по-матерински, укрыла меня. Затем она села рядом со мной на большой пуф, приспособленный под столик для лекарств.
— Почему вы не в постели? — спросила она.
— Потому что я ненавижу лежать в постели, — ответил я. — Так я выздоровею гораздо быстрее.
Теоретически мне абсолютно чужды условности, но так как мне никогда не приходилось иметь дела с женщинами, которым чужды условности, я был совершенно выбит из колеи наших с ней отношений, ведя себя так чопорно, будто я был священником. Моя голова изрядно кружилась от наркотических лекарств, и я не знаю, что бы я начал говорить или делать, если бы позволил себе действовать по обстоятельствам. Будучи совершенно один в обществе женщины, принадлежавшей, насколько я знаю, к богемному типу, я чувствовал себя трезвенником, попавшим на вечеринку со спиртным.
Мисс Ле Фэй Морган начала улыбаться.
— Это что — против профессионального этикета — водить дружбу с клиентами? — спросила она.
— Отчего же, — ответил я. — Это не против профессионального этикета, но я считаю, что человек, допускающий это, заслуживает, чтобы его назвали дураком.
Казалось, мои слова произвели на нее впечатление пощечины, и я пожалел о сказанном, еще не закончив говорить; я почувствовал, что погубил замечательный шанс, какой мне никогда более не представится. Ведь это было главной причиной моего желания поехать в Лондон; и вот я оказался не в состоянии выбраться из своей раковины, когда этот шанс сам проделал половину пути навстречу мне. Полагаю, этой предательской неприятностью я обязан наркотику. Я корил себя за неспособность вести себя более тактично; в нормальном состоянии я так себя не вел.
Мисс Морган пронзила меня взглядом, и мне показалось, что она заметила, что я не совсем в порядке. Во всяком случае, она не обратила внимания на мою грубость и вернулась к разговору.
— А у вас здесь очень мило, — произнесла она. Я с благодарностью согласился.
— Меня всегда интересовало, — сказала она, — какого типа дома выбирают себе люди, которые знают о домах все.
