Александр Мазин - Я – инквизитор
– Уймись,– сказал он. И Андрею: – Ты его не бойся. Он смирный! – И заржал.
– Может, хватит время тянуть? – негромко произнес Ласковин.
– Быстро только мухи толкутся! – сказал парень в бронежилете.
– Ладно, пойдем, фраерок,– буркнул Желвак и двинулся внутрь двора. Его напарник по БМВ пристроился позади: ни дать ни взять – конвой.
Этот «офис» выглядел так, как, должно быть, Зимний после вторжения большевиков. Только что на полу не насрано. Но запах был. Устойчивый «аромат», примешавшийся к вони «травы», табака, какой-то кислятины. Дорогая итальянская мебель (стандартный офисный набор) – в пятнах и порезах, на стенах – дешевые плакаты а-ля «Пентхауз».
Андрея отконвоировали и буквально втолкнули в открытую дверь.
– Принимай гостя, Крепленый! – гаркнул Желвак. Ласковин оценил обстановку. В комнате примерно шесть на пять метров было человек пятнадцать. Все – мужчины до тридцати лет. Кроме одного. Этот постарше и одет иначе. Серенький костюмчик среди красных пиджаков и кожаных курток. Обстановка была «праздничная». Три стола завалены едой и уставлены банками и бутылками. Накурено так, что не топор – гильотину повесить можно.
«Плохо,– подумал Ласковин.– Дышать трудно будет. Впрочем, посмотрим!»
– Ты кого привел? – спросил тип в сером пиджаке.
– Сам пришел, Крепленый! – ответил Желвак.– Долг, сказал, принес!
– Долг? – У Крепленого было маленькое пожеванное личико и ровные крупные зубы. Явно искусственные.– Не знаю тебя, парень!
– Я его знаю! – прозвучал справа от Ласковина знакомый голос. «Видал-Сосун»!
– Тот самый, за кого с Конем базар был! – сообщил «Сосун».– Спортсмен, помнишь?
– А… – Крепленый тут же утратил к Андрею интерес.– Зря пришел. С тобой – в расчете. Колян, налей ему на ход ноги, и будь свободен!
Крепленый повернулся к крупному рыжему парню, взял его двумя пальцами за отворот куртки:
– Я тебя учу, Корвет, а ты мне благодарен будь…
– Ну въенздил я ему в пятак,– сказал кто-то справа от Ласковина,– он – с копыт, чувиха – в визг, а кореш его бабки мне сует…
– Вот козел!
– Ну, я за дешевку…
– Я, слышь, баксы только для кабака держу,– сказали за спиной,– с прихода всегда ржавье покупаю, у меня в ломбарде…
– А он мне говорит: слышь, дырку проткну и волосину заправлю, слышь, сам, говорит, мне мудила один оформил, так теперь бабы спину в клочья рвут…
– На, дружбан! – Андрея толкнули под локоть.
Приземистый, поперек себя шире парень протягивал ему стакан. Простой граненый стакан, до половины налитый водкой. В другой руке – огурец. Как еще один палец, только темно-зеленый и не такой волосатый, как остальные.
«Забыли обо мне,– с холодной злостью подумал Ласковин.– Ну я вам напомню!»
Он взял стакан, подержал в руке, понюхал (хорошая водка, однако!)… и метнул в окно.
Раздался прозрачный звук разлетевшегося стекла.
– Ты, чмо, охренел?! – взвизгнул приземистый. Разговоры мгновенно оборвались. Вся кодла сомкнула взгляды на Ласковине.
Только «серый пиджак» продолжал что-то втолковывать рыжему, страшно недовольному мордовороту, тыча того пальцем в накачанную грудную мышцу.
– Долг есть долг,– веско в наступившей тишине произнес Андрей.– Надо возвращать!
– Ты зачем стекло разбил, придурок? – спросил «Видал Сосун», протискиваясь к Ласковину.– На хер сесть хочешь?
– Спокойна! – неожиданно вмешался Крепленый, втыкая в Андрея глазки-буравчики.– Ты о каком долге толкуешь? Своем? Или нашем?
– Быстро врубаешься! – одобрительно отозвался Ласковин.– О том самом! Кто из вас, киздюков, парня сбил? Ты? – Выпад правой рукой в сторону пробившегося-таки на свою голову «Сосуна», выпад и захват указательным и большим пальцами за прыгающий кадык.– Ты, пидор?
Говорить при таком захвате человек не может. «Сосуна» человеком можно было назвать с приличной натяжкой, тем не менее он тоже говорить не мог. Только вцепился левой рукой Андрею в запястье, а правой пытался достать до лица. Но промахивался: мешали соседи. Ласковин, впрочем, ответа «Сосуна» и не ждал. Просто хотел слегка подогреть компанию. И преуспел в этом.
Приземистый, тот, что подал стакан, немедленно пнул Андрея коленом в пах. Но не учел, что реакция у Ласковина лучше, техника – эффективней, а нога – немножечко длиннее. Получив тем же самым по тому же месту, приземистый Колян на некоторое время погрузился в собственные проблемы.
Пальцы Ласковина сжались на трахее «Сосуна» в полную силу, рывок – и еще одним игроком стало меньше. Приветив локтем в глаз третьего, Ласковин перемахнул через один из столов, классической серией цки успокоил еще двоих (надо меньше пить, ребятки!) и поддел ногой стол. Поток стекла, черной икры, бананов, грибов и колбас хлынул под ноги атакующим, и по ту сторону стола мгновенно образовалась куча-мала.
Зато с флангов на Ласковина одновременно ринулись человек десять.
Прямо перед Андреем была стена. Поэтому он не стал дожидаться, пока атакующие массы сомкнутся на его теле, а, шагнув в сторону, ушел от хука справа и свинга слева (хорошая штука – бокс!). Длинным уширо-гери (ударом лошади, если верить переводу в самопальной распечатке восьмидесятых) размазал по чьей-то физиономии грязь, приставшую к рифленой подошве ботинка (не нравится? А ты как думал?), и в низкой стойке буквально вбуравился между нападавшими. При этом голова Ласковина опустилась на полметра вниз и исчезла из поля зрения противника. Затем он практически доказал, что кулак ничем не уступает колену. Пара «бойцов» отключилась, заодно минимум на неделю избавившись от сексуальных потребностей.
Когда правая «волна» натолкнулась на левую, уже частично опавшую, Ласковин вынырнул из толчеи наружу…
И оказался один на один с рыжим мордоворотом, собеседником Крепленого, от которого немедленно получил ногой по ребрам. Крепко!
Ласковина отшвырнуло к стене, он выдохнул сквозь зубы, концентрируясь и подавляя боль. Мордоворот же послал ему вдогонку превосходный удар в голову и гияку-цки в подмышечную впадину. От первого Андрей уклонился, второй заблокировал шуто-уке, с огорчением обнаружив, что перед ним противник грамотный, спокойный, трезвый, к тому же Митяевой комплекции, то есть раза в полтора тяжелей Ласковина. Андрей выдал серию разнообразных ударов. Рыжий отбился с легкостью, главным образом потому, что Ласковин вынужден был «держать» под наблюдением фланги и тыл. Дела его стремительно ухудшались. Рыжий давил массой, бил длинные прямые ногами, уже не чтобы достать – чтоб смять, загнать в угол, зажать окончательно. Рывок вперед был рискован: рыжий держал средние удары, как бетонная стена, не замечая. Ласковин попробовал, потерял пару драгоценных секунд, а на третьей оказался втиснут между столом и сейфом. Стул, которым (используй подручные предметы!) Андрей попытался отделить себя от противника, был превращен в мусор одним-единственным ударом, следующий удар мог бы «развалить» самого Ласковина, не присядь он и не поймай ногу противника. Поймать-то он поймал, но удержать ее и провести бросок оказалось не по силам: рыжий был слишком тяжел. Ласковин выпустил ногу… и в это время какой-то «расторопный» бандит попытался достать его через стол бутылкой «Абсолюта». Крайне удачно! Ласковин тут же поймал бутылку, дернул – и «боец», в силу природной привычки не пожелавший с ней расстаться, опрокинулся на стол, откуда Ласковин, схватив бандита за шиворот, отправил под ноги рыжему. Выигранный миг он использовал, чтобы перемахнуть через стол и опрокинуть его вместе с гешефтом на спину так вовремя вклинившегося «бойца». Рыжий завяз в обломках и объедках и был временно отодвинут на второй план.
