Елена Нестерина - Большая книга ужасов 41
— Да это не я тебя вывел, это я просто… — начал Вовка, собираясь добавить, что он просто перенервничал на этом кладбище среди покойников-землекопов.
Но он не успел этого сказать: сначала далеко-далеко, чуть слышно, точно пунктиром пропел в деревне за лесом петушок. Ему ответил еще один. Их голоса затихли.
Но послышались другие голоса. Человеческие. И уже гораздо ближе.
С кладбища один за другим выходили ребята.
— Все получилось, Вовка! — Счастливый Копыточкин бежал к нему со всех ног. — Ты остановил мертвецов, ты вернул их в могилы! Все хорошо, слышишь? Ты покой им вернул! Вот! Смотрите — это он вас спас!
К Вовке спешили Маня и Таня Бердянские. Взявшись за руки, подошли влюбленные из второго отряда — те, кому Вовка погоны своей чудо-пастой нарисовал. Воспитательница младшего отряда Таисочка вылезла из могилы и теперь собирала по темной долине своих мелких подопечных, которые тоже один за другим выбегали с кладбища.
Все были живы. И, благодаря Вовку — победителя оживших мертвецов, двинулись в разгромленный лагерь.
К Никифоровой подскочила верная подружка Катька Петрушкина и принялась ее обнимать. Вовку обступили приятели. Алинка Никифорова отряхнула от земли и подала Вовке его куртку.
— Спасибо, — сказала она и с признательностью посмотрела на него. — Очень твоя куртка помогла. Я под ней в могиле дышала. Хотела, конечно, там ее оставить, но подумала, что нельзя вещи живого человека в могиле оставлять. Мало ли что.
— Спасибо, спасибо. Нельзя оставлять, да, нельзя… — Вовка закивал, как лошадка пони. Вот это да!!! Никифорова — благодарная… Никифорова о его вещах заботится. Это просто супер что такое.
Пока он радовался, Никифорову утащила с собой Петрушкина. Уж им было что обсудить…
Вскоре целая команда стянулась со всей округи. Бывшие пленники могил торопились покинуть эти места и шустро взбирались на гору, к лагерю.
— Давайте в лагерь пока не пойдем, тут, у ограды, посидим, — предложил Копыточкин. — Отсюда рассвет здорово наблюдать. А он уже совсем скоро. Светает — видите?
Вовка с приятелями и намертво прилипший к ним спасенный Ботаник уселись на бугор возле упавшей решетки. И стали ждать рассвета, заставляя Вовку в подробностях рассказывать о том, как он загнал всех ходячих мертвецов по их могилам.
И Вовка рассказывал.
Ведь Вовка победил, Вовка был героем. А что — сам намазал, сам спас…
Глава Х
Но кто же это воет?
Утро. Наконец-то наступило утро. Розовенькое, прохладное.
Вовка открыл глаза. Да, утро, он не ошибся. В небе над лесом неярко, вполсилы сияло солнце.
Рядом с Вовкой на бугорке зашевелился Копыточкин. Мишка, Андрюшка и Ботаник, который как сидел, ручки на коленочки, так и уснул, тоже были неподалеку.
— Что такое? Чего это мы на улице? — сонно забормотал Андрюшка.
— Ого, как забор-то своротили! — усмехнулся Мишка, глядя на упавший пролет металлической решетки.
— Что тут было-то? — почесал голову Андрюшка. — Ах да…
— Что — да? — В розово-золотых лучах солнца Вовка не мог поверить в то, что, как он сразу вспомнил, произошло ночью.
— Ребят, а все это было или не было? — тихонько спросил Ботаник.
Вовка хорошо помнил, как на его глазах ночью падал вот этот самый забор — под мощным ударом ожившего покойника. Покойника… Б-р-р!
— Слушай, Дере… То есть… Дим, Копыточкин, ты как думаешь, — снова запнувшись о прозвище Копыточкина, спросил Вовка и кивнул в сторону кладбища под бугром, — а там… все закончилось? Мир и покой наступили? Они больше не полезут из могил?
— Думаю — не полезут, — ответил Копыточкин.
— А может, — предложил Андрюшка, — для перестраховки пойти на кладбище и закопать поглубже эту колдовскую хрень? Медаль эту в смысле? Чего раньше-то не додумались люди до этого?
Любознательный сын механизатора Копыточкина пожал плечами.
— Бабка с дедом сказали, что не надо, — ответил он. — Что-то вроде того, что его, медальон этот колдовской, земля не принимает. Надо ему быть на памятнике. Просто ходить на это кладбище никому не надо. Мы, деревенские, и не ходим. А вот вам все неймется…
Вовка хотел было возмутиться, но тут вой — протяжный и скорбный — раздался в утренней тишине.
Ботаник в ужасе обхватил голову руками. Его глаза стали больше стекол очков…
— Все, говоришь! — зашипел в ухо Копыточкину Андрюшка. — Не полезут покойники из могил? А это тогда кто? Кто воет?
— Эх ты, колдун-деревня…
— Что делать-то? — Вовка и ребята оглядывались по сторонам, ожидая нападения ходячего мертвеца.
Кошмар не закончился.
В это же самое время, с трудом оторвав затекший зад от шипастой сухой ветки, решил слезть вниз с высокой сосны воспитатель Натан. Всю ночь тут просидел он, бедолага. Поначалу пытался громко звать на помощь, потом просто подвывал от жалости к себе, холода и неизвестности. А затем, когда ему сверху стало видно что-то такое ужасное, творящееся в «Огоньке», он выл и орал от ужаса…
И вот сейчас, кажется, опасность миновала — да и на дороге, ведущей к лагерю, смог он разглядеть первый автобус. Который увезет его наконец отсюда. Подальше-подальше!..
Дрожащими ногами обхватив толстый ствол дерева, трясущимися руками держась за него, начал Натан свой спуск. Детей, загнавших его на сосну, внизу видно не было…
Каждую секунду боясь сорваться, Натан горестно вздыхал — и представлял себе, как летит вниз, как бьется о землю, как ему больно, больно, больно… Он потихоньку спускался — и хныкал.
— Смотрите — обезьяна! — показывая рукой куда-то вверх, негромко воскликнул Дима Копыточкин. — На сосне!
— Откуда она здесь? — удивился Ботаник, настраивая на носу свои мощные очки и приглядываясь к копошению на дереве.
— Может, тут где жила? Из зоопарка сбежала и скрывалась по лесам? — предположил Мишка. — Неужели ожившие покойники ее из тайного укрытия выгнали?
— Нет, — покачал головой Вовка.
— Или последний оживший мертвец на дерево забрался, чтобы в могилу не лезть! — ахнул Ботаник.
Но мальчишки и с этим не согласились. Вовка и Дима Копыточкин, у которых было самое острое зрение, присмотрелись к обезьяне-покойнику повнимательнее…
— Говорю же — ни то ни другое, — снова сказал Вовка.
— Почему?
Потому что никакая это была не обезьяна. И не забравшийся на дерево мертвец-отказник. Вскоре все мальчишки поняли это.
Натан-обезьян продолжал осторожненько спускаться и подвывать, переживая о своем подорванном ночным бдением на вершине сосны здоровье.
— Все понятно, кто это, — усмехнулся Андрюшка.
— Поддадим ему веселья — для ускорения пробега до корпуса? — предложил Мишка.
— Давайте!
И как только нога Натана ступила на землю, раздалось задорное улюлюканье. Обезумевший воспитатель заметался, хотел вернуться на дерево, да сил уже не было, да и с разбегу это надо было делать. Завизжав, как молодой поросеночек, бросился он прочь от этого места — к воротам лагеря. Ведь туда сейчас должны въехать спасительные автобусы…
— Да, ребята… — удивлялись водители автобусов, глядя на разгромленный лагерь «Огонек». — Такой Королевской Ночи еще ни одна смена не устраивала. Что же вы тут творили вчера?
— Веселились… — односложно отвечали все — от мала до велика: и детишки из последнего отряда, и повара, и даже сама начальница лагеря.
— Хорошо повеселились-то?
— Да, с душой.
И вот и мальчишки, и девчонки забрались в автобусы. Дима Копыточкин стоял на улице и смотрел на своих приятелей. В дальнем окне мелькали косы красотки Петрушкиной, ее подруга тоже иногда поглядывала на улицу. Стучал очками в стекло Ботаник, улыбался, махал ручонкой. Дима махал им всем. Ребята уезжали, а он оставался. Не в лагере, конечно, а в деревне своей родной.
Заняв места, Вовка, Андрей и Мишаня выскочили из автобуса.
— Ну пока, Димарик! — протягивая руку, сказал Вовка. — Ты тут давай не забывай.
— Да разве забудешь, — улыбнулся он. — Я тут буду бдить. А вы приезжайте в августе на третью смену. Или на следующий год. Я к вам в гости буду в лагерь приходить. Да, и не рассказывайте никому про наше кладбище и про Королевскую Ночь. Все равно никто не поверит.
— Да уж не будем, — хмыкнул Вовка.
— Понятное дело — не поверят, — добавил Андрюшка.
Автобус засигналил. Воспитательница окликнула ребят из двери.
— Ну, побежал я! — Дима махнул всем рукой на прощание.
И помчался в деревню, огибая притихшее кладбище. Там, в деревне, Димку Копыточкина ждали братья, сестры, бабка с дедом, родители, хозяйство.
А заброшенное кладбище снова погрузилось в покой, который нарушали только дикие лесные голуби, с грустным гугуканьем влетая и вылетая из приютившей их старой кладбищенской церкви. Кто-то или что-то пугало их иногда. Но вот что это было такое — Диме Копыточкину непременно хотелось выяснить…
