Август Дерлет - Маска Ктулху
Вскоре после полуночи ветер сменил направление. Теперь он дул в обратную сторону, быстро набирая силу, как и предсказывал профессор. Перед рассветом ветер начал понемногу ослабевать. К этому времени я совершенно выбился из сил, профессор же без устали понукал своего верблюда, полагая, что Безымянный город уже близко.
Он оказался прав: едва стих ледяной ветер пустыни, как впереди показалось нечто похожее на огромный камень, над которым медленно поднималось ослепительное солнце. Мы достигли цели нашего путешествия — это я понял сразу, как только ощутил атмосферу страшного зла, окружившую нас со всех сторон. Перед нами раскинулся занесенный песками город, на чьих улицах когда-то — еще до начала христианской эры — кипела бурная жизнь.
Интересно, как профессор Шрусбери собирается проникнуть в город, подумал я. Вряд ли он станет откапывать улицы с помощью мотыги и лопаты, которые мы прихватили с собой. Оказалось, что у профессора были другие планы — не слезая с верблюда, он погнал его в ту сторону, откуда дул ветер, пока не уехал далеко вперед, предоставив мне в одиночестве пробираться между выступающими из песка острыми камнями. Я догнал профессора лишь спустя некоторое время — тот стоял возле входа в пещеру, искусно скрытого среди барханов.
Когда я спешился и подошел к пещере, ветер стих окончательно, убравшись в отверстие, где виднелись покрытые песком ступени. Из черной пасти пещеры несло холодом и сыростью. А профессор Шрусбери уже снимал поклажу с третьего верблюда, который был привязан к моему (чем и объяснялась моя сравнительно медленная скорость).
— Это здесь? — спросил я.
— Здесь, — уверенно ответил профессор. — Я знаю, потому что я здесь бывал.
Я недоуменно уставился на него.
— Тогда зачем вы затеяли эту экспедицию?
— Затем, что я никогда не добирался сюда по суше, только по воздуху. Идемте, я вам все покажу.
И он повел меня вниз по ступенькам. И сразу из раскаленного воздуха пустыни я попал в арктический холод; по мере того как мы спускались, воздух становился все более холодным и влажным. Вскоре наклонная шахта со ступенями перешла в подобие естественной пещеры, которая круто уходила в глубь земли. Возможно, в древние времена здесь были какие-то потолочные крепления, от которых в наши дни уже ничего не осталось. В лучах фонарика, который держал профессор Шрусбери, на стенах подземелья вспыхивали зловещие отсветы.
По мере нашего продвижения вокруг обнаруживалось все больше следов существовавшей здесь некогда древней цивилизации. От главного коридора, по которому мы медленно шли вперед, отходило много разных ответвлений, и все они были такими низкими, что продвигаться приходилось, согнувшись пополам; когда же мы попали в зал с алтарем — это помещение явно когда-то служило храмом, — нам пришлось и вовсе ползти на четвереньках, словно коридоры пещеры были предназначены исключительно для тех, кто передвигается ползком. Каменный потолок был украшен резными рисунками; первобытные художники расписали и стены, изобразив на них каких-то невиданных чудищ и сцены из их жизни; присмотревшись, я с содроганием узнал в них наших таинственных спутников — крокодилообразных тварей, сопровождавших нас до самого оазиса, где остались проводники-арабы.
Профессора Шрусбери, однако, интересовало нечто совсем иное, поскольку он без остановок переходил из зала в зал, пока не дошел до конца коридора, где находилась вырезанная в стене каменная дверь. Легко открыв ее, он спустился вниз еще на несколько ступенек в непроглядную тьму, откуда исходил довольно приятный аромат, несколько напоминавший запах церковного фимиама. Не задерживаясь ни на секунду, профессор Шрусбери уверенно шагнул в бесконечный черный коридор — ибо он действительно был бесконечен; мы шли по нему более двух часов — высота потолков в этом коридоре все время менялась, поэтому мы двигались с большой осторожностью. Переходя с одного уровня на другой, мы продолжали спуск и наверняка находились уже очень глубоко под землей.
Наконец мы оказались на ровном горизонтальном полу в тесном помещении, где можно было стоять, только согнувшись. Я увидел, что оно заставлено деревянными ящиками, крышки которых были сделаны из какого-то прозрачного материала, напоминающего стекло; ящиков было много, все они формой напоминали гробы и стояли вдоль стен пещеры и примыкавших к ней коридоров. Профессор принялся осматривать ящики, переходя от одного к другому, пока наконец не остановился перед одним из них, издав долгий, протяжный вздох.
Посветив на него фонариком, он обернулся ко мне.
— Ничему не удивляйтесь, мистер Колум, — предупредил он.
Не знаю, что я ожидал увидеть, однако то, что предстало моему взору, повергло меня в настоящий шок. Менее всего на свете ожидал я увидеть в гробу молодого человека примерно моего возраста, одетого в современный костюм, скорее всего, американца или англичанина.
— Что это — сон или галлюцинация? — воскликнул я.
— Ни то ни другое, мистер Колум, — ответил профессор.
— Господи боже! Их тут трое. Как сюда попали эти трупы?
— Это не трупы.
— Как не трупы, они же мертвы!
— Вспомните строчки Альхазреда: «Не то мертво, что вечность охраняет, смерть вместе с вечностью порою умирает». Нет, они не мертвы; но, как ни парадоксально это звучит, и не живы. Здесь лежат их оболочки, которые дожидаются того часа, когда в них вернется их жизненная сущность, их душа, астрал — называйте как хотите. В этом и кроется секрет птиц бьякхи: они не улетают на Целено, а пребывают здесь, во владениях Хастура, где лежат оболочки и вот этих молодых людей. Скоро они вернутся с Целено, и тогда мы все вместе совершим последнее путешествие, связанное с нашим невероятным поиском. Мы подошли к самому порогу тайны, поверьте мне.
Я задумался; припомнив слова профессора о птицах бьякхи и их отзыве на звук свистка. Но где же они в таком случае? Я спросил об этом профессора.
— Кто-то может быть здесь, но большая часть — на Кадате в Холодной Пустыне, на далеком плато Ленг; в общем, одни находятся в нашем земном измерении, другие — нет.
— А кто эти молодые люди?
— Первого зовут Эндрю Фелан, он помогал мне в Аркхеме. Второй — Абель Кин, он тоже помогал мне — в Инсмуте. Третий — это Клейборн Бойд, который выполнил одну очень необычную миссию в Перу.
— Значит, четвертым будет Нейланд Колум? — воскликнул я.
— Будем надеяться, что нет, — ответил профессор. — Если у нас все получится, то никому больше не придется скрываться от преследования подобным способом.
