Клайв Баркер - Явление тайны
Она увидела хижину. За ее спиной Иад уже поднимались над созданной ими земной завесой. Чудовища из ее худших кошмаров мелькали в просветах облака и скоро должны были его прорвать. Тогда они увидят ее и догонят в несколько великанских шагов. Но они не спешили. Их конечности отряхивали эфир Субстанции; их головы величиной с дом (каждое окно ярко светилось) свисали на грудь. Им явно требовалось время, чтобы привести себя в порядок. Их облик стоял у нее перед глазами еще долго после того, как она повернулась и побежала к хижине.
Дверь, конечно, была закрыта. Но не заперта. Она рывком распахнула ее.
Киссон ждал ее. Она едва не выскочила обратно, увидев его, но потом поняла, что его тело, оставленное здесь для сохранности, покинуто хозяином. За стеклянными глазами отсутствовала жизнь. Не медля, она назвала имя единственного духа, который мог сторожить хижину:
— Рауль!
Воздух в хижине заколебался.
— Рауль! Я знаю, что ты здесь. Знаю, что ты боишься. Но если ты слышишь меня, покажи это.
Послышался свист. Она поняла, что он кружит по хижине, как муха.
— Рауль, ты должен уйти. Послушай меня и пошли отсюда.
От свиста у нее заныло в ушах.
— Я не знаю, как он выманил у тебя твое тело, но знаю, что ты в этом не виноват. Он обманул тебя. Понимаешь? Я тебя не виню.
Воздух что-то прошелестел. Она осеклась, вспомнив, как сперва уговаривала его поехать с ней.
— Это я виновата. Прости меня, Рауль. Мы оба в большой опасности. И Киссон… он мертв. Твое тело не может вернуться к тебе. Оно разрушено. Его нельзя было убить иначе.
Боль от его свиста сменилась другой, более глубокой болью от сознания того, как он страдал тут, лишенный тепла и перепуганный. Оба они чем-то похожи. Оба попались в лапы Киссона, обоих коснулся Нунций. Странный союз, но это союз. При этой мысли ей в голову пришла другая мысль.
Она высказала ее.
— А могут две души занять одно тело? Если ты не боишься… входи в меня.
Это предложение было встречено тишиной, и она знала, что ему трудно решиться на это. Она присела у погасшего очага, понимая, что Иад тем временем делают шаг за шагом, но не желая торопить его выбор. Потом повторила приглашение еще раз. Она предлагала ему то, чего не предлагала еще никому: полное владение своим телом. Если он этого не примет, у нее больше ничего нет.
После нескольких томительных секунд что-то пробежало по ее шее нежно, как пальцы любовника, и вдруг укололо словно иглой.
— Это ты?
Тут до нее дошло, что это был вопрос, обращенный к себе. Теперь между ними не могло быть диалогов. Они были двумя частями одного механизма и могли читать в душе друг у друга. Она узнала, как Киссон притащил его в Петлю и овладел его телом, а он — почему она хочет быстрее покинуть это место. Узнал и согласился с ней.
Она подошла к двери и открыла ее.
Завеса Иад закрывала уже полнеба, и тень ее упала на хижину. Солнце еще просвечивало кое-где, но эти промежутки быстро закрывались. За завесой маячили силуэты Иад.
«Теперь. Или никогда. Нужно уходить».
Она почувствовала, как Рауль проникся этой мыслью и разорвал каналы, связывающие его с неподвижным телом Киссона. Невидимая волна прокатилась от них к башне, за которой вздымались фигуры Иад. После многих лет остановки, время пошло своим путем. Пять тридцать утра шестнадцатого июля стали тем, чем они были всегда — началом Последнего Безумия человечества.
Она подумала о Грилло, Хови и Джо-Бет. Успели ли они добраться до Космоса? Эти мысли были прерваны ослепительной вспышкой, разорвавшей черноту. Шар огня поглотил башню и в мгновение ока поднялся к небесам.
«Нам больше нечего тут делать. Пора домой».
Она представила себя — женщину, мужчину и обезьяну в одном лице — стоящей на пороге хижины в сиянии атомного взрыва. Потом представила те же лицо и тело совсем в другом месте.
Она еще успела увидеть, как далеко в пустыне взрывная волна отбрасывает черную завесу и открывает Иад ее взору. Их лица были как цветы величиной с гору, состоящие, казалось, из сплошной разверстой пасти. Их тела — горы плоти, если это только была плоть, — находились в постоянном движении, изменяясь ежесекундно. Если они жаждали постоянства, то затем, чтобы найти спасение от этого вечного изменения.
Горы и мухи, сказал Джейф, и теперь она поняла, что он имел в виду. Иад были или левиафанами, пораженными бесчисленными паразитами, или самими этими паразитами, образующими в своем кишении движущиеся горы. Прежде чем она смогла определить, какое из этих предположений более правильно, взрыв поглотил их вместе с их зловещими тайнами.
В тот же миг исчезла и сама Петля Киссона, сыгравшая такую важную роль, какой даже не предполагал ее создатель. Если даже взрыв не уничтожил пришельцев, они в одно мгновение превратились в ничто или были отброшены на свой загадочный континент на другом берегу Субстанции.
8
Когда Хови, Джо-Бет и Грилло достигли границы Петли (было все также 6.30 16 июля 1945 года), позади них расцвел ослепительный свет. Нет, не расцвел — грибы не цветут. Они не оборачивались, только перекинули свои тела последним, нечеловеческим усилием через границу, когда их спины уже обжигал огонь. Потом они лежали на высохшей земле, не в силах пошевелиться, только подтягивая вперед ноги, которые, как им казалось, уже начинали поджариваться.
До Калифорнии они добирались долго и трудно. Час спустя они набрели на шоссе, а еще через час дошли до заброшенного гаража. Там Грилло оставил влюбленных, зная, что с такой парочкой машину ему не поймать. Сам он сумел добраться до маленького городка, где купил за всю свою наличность, включая кредитные карты, разбитый грузовик, на котором вернулся за Хови и Джо-Бет. Они легли в кузове и так крепко уснули, что проспали до самого Гроува. Однако попасть в город они так и не смогли. Власти, проявившие такую беспечность и даже растерянность перед лицом вторжения, теперь вдруг стали исключительно осторожны. Город был закрыт. Грилло не стал спорить, он просто отъехал дальше по шоссе, поставил грузовик и уснул. Когда он через несколько часов проснулся, в кузове никого не было. Еле разогнув спину, он вылез, помочился и пошел искать влюбленных. Он нашел их сидящими в обнимку на солнце. Их тела, преображенные Субстанцией, уже начали приобретать нормальный вид. Руки больше не были соединены, уродливые наросты на лицах усохли и превратились в простые отметины на коже. Со временем и они, может быть, исчезнут. Он, однако, сомневался, что у них исчезнут чувства людей, которые пережили вместе то, что не переживал до них никто в мире, и по этой причине стали в каком-то смысле одержимыми друг другом. Через минуту в их обществе он уже чувствовал себя лишним. Они коротко поговорили о том, что им делать, и сошлись во мнении, что лучше оставаться в окрестностях Гроува. Они ничего не рассказывали, хотя Грилло так и подмывало расспросить их о плавании в море снов. Он вернулся в грузовик и несколько минут спустя увидел, как они идут к нему, держась за руки.
