Алексей Корепанов - Зверь из бездны
Лежать на камнях было жестковато. Он пошевелился, собираясь переменить позу, — и в тот же миг почувствовал, что твердая поверхность под его спиной внезапно размягчилась и прогнулась, превратившись в подобие болотной трясины. Он не успел ничего предпринять и полетел вниз, в черную глубину, не зная еще, чего ожидать от очередной метаморфозы, но уже заранее настраиваясь на какую-нибудь новую гадость…
Все-таки это было не свободным падением в пустую безликую неизвестность — что-то липкое придерживало его, превращая падение в неторопливый спуск. Невидимые во тьме веревки, даже не веревки, а нечто подобное, судя по ощущениям, широким лентам, обвило тело, прижав руки к туловищу, туго затягиваясь вокруг ног. Так, в спеленутом виде, он и закончил свое погружение внутрь скалы (если это еще было скалой) и мягко опустился на ровную поверхность, совершенно беспомощный перед возможными опасностями. Мрак расступился, и он, напрягшись, сумел сесть и разглядел источник света.
Свет исходил от стены, точнее, светился только один участок стены, похожий очертаниями на человеческий череп. Света было вполне достаточно для того, чтобы он мог разглядеть окружившие его приземистые и широкие темные фигуры. Какие-то существа уставились на него поблескивающими глазами и он подумал, что они чем-то похожи на серых болотных плакальщиков, которыми буквально кишат тропические леса Крыла Ворона: такие же короткие нижние конечности, массивные шеи, заостренные к макушке головы и оттопыренные тонкие, почти просвечивающие уши; только здешние плакальщики не были покрыты шерстью и носили на своих почти обнаженных безволосых телах нечто, напоминающее широкие набедренные повязки из какого-то темного материала. Местные «внутрискальные» обитатели стояли посреди большой пещеры, дальние концы которой терялись во мраке. Тишину нарушал лишь еле слышный далекий звон; наверное, это просто звенело у него в ушах.
Он осмотрел себя и убедился, что действительно с ног до плеч обмотан ворсистыми желтоватыми лентами. Напрягая мышцы рук и ног, он проверил эти ленты на прочность и понял, что вряд ли сможет без посторонней помощи освободиться от пут. Обведя взглядом продолжавших оставаться неподвижными местных жителей, он спросил, не очень-то рассчитывая на ответ, потому что — он уже знал это по собственному опыту — ответа можно было добиться далеко не от каждого обитателя инореальности:
— Ну и что вы собираетесь со мной делать? Зачем это вдруг я вам понадобился?
Слова прозвучали приглушенно и не так уверенно, как хотелось бы ему. Темные фигуры приблизились, сжимая кольцо. Их поблескивающие, ничего не выражающие глаза казались осколками зеркал. Одно из этих существ подошло к нему почти вплотную и отчетливо сказало:
— Ты другой. Ты чужой. — Его голос напоминал приглушенный рокот. — Тебя здесь не было.
«Не было… не было… не было», — подхватил хор голосов.
— Да, меня здесь раньше не было, — ответил он, настороженно наблюдая за каждым движением обитателей скалы. — Я пришел издалека, я долго ходил по разным краям. Я ищу девушку по имени Славия. Вы ничего не знаете о девушке по имени Славия?
— Ты другой, — вновь прозвучало под сводами пещеры. — Другие не должны здесь ходить.
«Не должны… не должны…» — раздалось со всех сторон.
Он вздохнул и безнадежно повторил:
— Я ищу Славию. Когда я найду ее, я не буду больше здесь ходить. Вы не слышали о Славии?
— Мы всегда здесь жили и будем здесь жить, — заявило все то же существо. — А тебя здесь не было. Ты ходишь, ты ищешь. Ты не должен здесь ходить.
«Не должен… не должен…»
— Хорошо, — согласился он. — Отпустите меня и я уйду отсюда. Я не буду здесь ходить.
— Ты не должен здесь ходить. Ты не будешь здесь ходить. Ты не будешь ходить. Ты будешь лежать. Ты чужой.
Произнеся этот заунывный монолог, житель скалы протянул тонкую руку и с неожиданной силой толкнул Грега в плечо. Грег все-таки сумел не удариться затылком о каменный пол — и тут же множество рук подхватило его. Бормоча что-то невнятное, существа понесли его к стене и положили в углубление неподалеку от черепообразного источника света. Прямо ему в лицо сунули что-то дымящееся и он непроизвольно вдохнул едкий дым и закашлялся. Обступившие его фигуры как-то странно перекосились и начали расплываться, свет померк, в голове загудели колокола. Он почувствовал, что сознание сейчас отключится, но еще успел увидеть в полумраке, как сверху на него опускается что-то большое и темное. Он хотел закричать, но забыл, как это делается.
«Кажется, влип», — подумал он, и это было его последней внятной мыслью.
…Он куда-то бежал, за кем-то гнался, то и дело взлетая и отталкиваясь руками от упругого воздуха, а потом понял, что не он гонится за кем-то, а гонятся за ним…
7
С ВЕРГИЛИЕМ
Что-то холодное и мокрое потекло по его лицу и он открыл глаза.
— Может хватит спать-то? — недовольно пробурчали рядом.
Он вытер лоб ладонью и сел. Голова почему-то была тяжелой и в висках толчками пульсировала боль. Прислушавшись к себе, он понял, что побаливает еще и правое плечо. С чем связаны эти неприятные ощущения, он не имел ни малейшего представления. Как и о том, где сейчас находится. Единственное, что стало ему ясно сразу, — это то, что проснулся он не в собственной спальне. И вообще не в постели. И не в чьем-нибудь доме.
Местность была ему совершенно незнакомой. Пологий склон, покрытый густой травой, упирался в высокие заросли — хаотично перемешанное буйство желтых, ярко-красных, розовых, зеленых и коричневых красок. Над стволами, стеблями, листьями, иголками и лепестками распростерлось удивительное янтарное небо — освещенное с обратной стороны огромное окно, растекшийся по стеклу свежий мед, виноградное вино, разлитое над миром. Справа, за болотистой низиной, вздымался округлый холм с одиноким деревом на вершине, а слева… Слева стояло какое-то низкорослое существо, вполне дружелюбно улыбаясь и подмигивая.
— Ну вот, — удовлетворенно сказало существо, отбрасывая в сторону свернутый в кулек большой желтый лист, похожий на кленовый; лист развернулся на лету и на траву пролилась вода. — Наконец-то мы проснулись. Всему, как говорится, свое время, и время всякой вещи под небом. Время сетовать, и время плясать. Время искать, и время терять. Или несколько по-другому: «Всему свой час, и время всякому делу под небесами. Время рыданию и время пляске. Время отыскивать и время дать потеряться». Казалось бы, одно и то же, но есть нюансы. Все дело в нюансах; они порой совершенно меняют смысл написанного или сказанного. Пожалуйста: «время терять» и «время дать потеряться». Ощущаешь разницу?
