Далия Трускиновская - Темная сторона города (сборник)
Прежде чем Род успел ответить, сработал сигнал на айфоне Убийко.
– Замечена активность в озере!
– Конкретно? (Вот у кого Нерыдайлов свою «конкретику» подцепил).
– Вода бурлит, и вроде как пар поднимается.
– Готовность номер один. Боевыми не бить.
Род устремился к экрану, на который передавали картинку камеры слежения с озера, но Убийко не последовал за ним. Он по-прежнему стоял у окна, только достал цейссовский бинокль, чтоб следить за происходящим. Старая школа…
Род видел, как прожекторы освещают темную воду, видел агентов с сетями и непонятным ему оружием, потом – как ходят волны, как клубится пар над поверхностью – и больше ничего. Он подумал, что будет даже рад, если флуктуация пройдет мирно и никакие монстры из червоточины не полезут. Но снова загомонили:
– Нештатная ситуация! Оползень!
– То есть? – Дмитрий Савельевич наконец соизволил подойти к монитору.
– Похоже на землетрясение, кусок берега сполз в воду… земля под ногами… черт, как волной пошла.
– Так я и думал. Все внимание – пещере, действий без команды не предпринимать.
– Что происходит, Дмитрий Савельевич? Этот ваш как-его-таракан…
– Чирукан. Он не стал выбираться на поверхность. Это существо способно прогрызать ходы в земле, вероятно, и в камне, так же, как ближневосточный Шамир.
– Живая землечерпалка и камнедробилка. И он сейчас направляется к пещере… Вы же отдали наших на съедение!
Дядя Митя снова подошел к окну.
– Оторвись от экрана, мальчик, – сказал он. – Посмотри, как оно есть в натуре.
Род не очень понимал разницу, но послушался.
За черным лесом во тьме разливалось золотое свечение.
– Вы там тоже установили прожектора?
– Там нет прожекторов. Свет выбивается из-под земли, сквозь расселины.
– Не понял…
– О чем мы только что говорили? – Убийко обращался к нему, как старый учитель к двоечнику. – Я не отдал наших товарищей на съедение чудовищу. Я создаю прецедент. Если ММТ подкинула нам готовую схему – с хранителем и посредницей, почему бы ею не воспользоваться? Но мы наполним эту схему новым содержанием… Черпать силу не от земли, не от воды, а непосредственно от того, с чем мы работаем. Меня беспокоит только одно – успели ли Нерыдайлов и Соня понять, что происходит. Ты сообщил им про Саламанкскую пещеру, но дальше связь прервалась, и они могли сделать неправильные выводы. 1 апреля, – он глянул на часы, – уже наступило. Кто-то одурачен.
Род, не отрываясь, смотрел, как сияние становится все ярче, область его все шире, будто под землей зажглись звезды.
– Чувствушь? – спросил дядя Митя.
Башня содрогнулась, не сильно, но чувствительно.
– Земля дрожит…
– И вот этот самый крокодил членистоногий прорывается в пещеру?
– Да. Но мы не знаем, чем теперь стал твой шеф.
– Или Соня.
– Или Соня, допускаю.
Снова тряхнуло, на сей раз более ощутимо. Род ухватился за подоконник. И ему показалось, что он различает вдали, как разверзается земля и падают сломанные деревья.
– И что теперь будет?
Старика, казалось, ничто не в силах было испугать.
– Я думаю, будет дело о недобросовестной турфирме и возвращении денег за несостоявшиеся экскурсии.
Золушка-new (Святослав Логинов)
В представлении рядового обывателя колье – это нечто ювелирное, должное украшать шейки прелестниц и знатных дам. Колье множеством висюлек спускается на грудь и слепит взоры, поражая присутствующих видом роскоши. А на самом деле первые колье были принадлежностью сугубо мужской, а украшением стали какую-то тысячу лет назад. Le cou по-французски всего-навсего – шея, и, соответственно, колье – это то, что прикрывает горло от вражеского кинжала, этакая маленькая кольчужка, охватывающая шею рядами искусно переплетенных цепочек. Прошло не так много столетий, и мужское колье выродилось до орденской ленты, а то, что сохранило вид металлической цепочки, досталось женщинам. И только Михальчук и его коллеги продолжали носить те самые колье, что и столетия назад. Для людей опасной профессии смысл этого слова оставался изначально чист, колье это то, что спасает шею бойца в ту минуту, когда по каким-то причинам невозможно носить полную кольчугу. Например, во сне; спать в кольчуге очень неудобно, хотя иной раз приходится.
Проснувшись, Михальчук протянул руку, взял со столика портативный детектор, глянул на экранчик. Гипертоники вот так, с утра, первым делом проверяют давление. И неважно, что гипертонический криз ощущается безо всякого тонометра, по самочувствию. Михальчук тоже больше доверял собственным предчувствиям, чем показаниям прибора, но кто надеется только на что-нибудь одно, тот уже давно не живет. Не только служба здоровья охотится за опасной нежитью, нежить тоже охотится за инспекторами службы здоровья. Особенно сейчас, когда Луна вошла во вторую четверть и с каждой ночью становится всё ярче и круглее.
Экран детектора безмятежно зеленел, но это ничуть не успокаивало. Чувство безопасности, нюх на радиацию, как говорят атомщики, не утихало ни на мгновение, подсказывая, что вражина где-то поблизости. И это продолжалось уже не первый месяц.
С одной стороны, если верить сводкам, нежить никак себя не проявляла, даже мелкими полтергейстами. Люди не исчезали, неожиданных приступов и припадков у особо нервных не случалось, и даже в лифтах народу застревало ничуть не больше обычного, так что и на гремлина грешить было негоже. А если верить возбуждениям инфернальных полей, в округе каждый вечер творились самые опасные чары. Трудно представить гремлина, который мог бы действовать с такой интенсивностью. Было бы рядом серьезное производство, можно было бы решить, что готовится техногенная катастрофа. Но взрываться в центре города было нечему, в этом Михальчук был уверен на все сто.
Оставались три варианта: вампир, оборотень и чёрный маг. Последнее – хуже всего. Вампира или оборотня можно выследить по серии убийств, а мага, пока он не обрушит смертельную волшбу на всех людей разом, выявить практически невозможно.
Лишь бы не маг, с этим не знаешь, как и бороться. Впрочем, судя по периодичности, с которой происходили возмущения ментальных полей, в районе действовал не маг, а оборотень или очень голодный вампир. Но где, в таком случае, трупы? Ментал бушует, а ментовка молчит. И осведомители из числа бомжей тоже не бьют тревогу. Прежде, бывало, осторожный вампир мог годами кормиться среди бомжей, но теперь этого нет, работа с бездомными поставлена основательно.
Утро у инспекторов – время свободное: нежить в это время нежится, а нечисть – чистится. Поутру отличить оборотня от простого гражданина дело почти невозможное. Но Михальчук решил зайти с утра в Управление, проглядеть статистику и вообще заняться бумагами. Если ограничить работу беготней с серебряным штыком наперевес, то можно смело утверждать, что беготня будет долгой и безрезультатной. Нежить, она, конечно, не живая, но инстинкты у неё работают – будь здоров.
