Надя Гром - Гроза. Роман со смертью
Я добралась до маленькой, размером с пятачок полянки, и уселась среди корней старого-старого могучего дуба. Как же мне всего этого будет не хватать в мрачном, сплошь заасфальтированном городе! Я с грустью оглядела безмятежный пейзаж, возвращаясь мыслями в детство, к тем сказкам, которые, бывало, рассказывала мне баба Валя. Согласно одному из местных преданий, лес этот считался нехорошим. Якобы где-то в глубине чащобы, куда никто никогда не ходил, существует болото, населенное чертями и водяницами. Забавляясь, они могут одурманить любого зашедшего в лес человека, отнять у него волю и желание возвращаться домой. Несчастный, заплутав под действием злых чар, выходил, в конце концов, к проклятому болоту, где и тонул в гнилых стоячих водах. А душа его на веки вечные так и оставалась в плену у темных сил.
Сейчас эта сказка вызывала у меня лишь улыбку, а вот ребенком я в нее искренне верила, правда, никогда не боялась. Помнится, я несколько дней подряд безуспешно искала то самое заколдованное болото. Да и нечисти, даже самой завалященькой, мне ни разу тут не повстречалось. Да, жаль, что я целый год буду лишена возможности приходить сюда и, вот так неспешно, наслаждаться одиночеством, тишиной и любимыми родными ароматами, присущими только лесу в черноземье.
Глянув на небо, я с удивлением поняла, что вокруг уже начали сгущаться короткие, почти осенние сумерки. Веселый щ**** птиц постепенно смолкал, а ярко-голубой свод неба постепенно превращался в темно-синий, и вот-вот должен был загореться звездами. Ощутив сквозь тонкую ткань ветровки подбирающуюся к телу вечернюю, уже по-сентябрьски прохладную свежесть, я встала с земли и отряхнулась. Пора возвращаться.
IX.Мариус
К дому я подошла, когда уже почти стемнело. Углубляясь по тропинке в лес, я была слишком занята своими грустными мыслями, а потому и не заметила, что забралась слишком далеко. Из-за этого обратный путь занял немного больше времени, чем я рассчитывала.
Открыв калитку, я собиралась уже войти во двор, как услышала откуда-то сбоку слабый писк. В траве у забора копошился грязный серый комочек шерсти, оказавшийся при ближайшем рассмотрении маленьким котенком. Я отошла от калитки и взяла малыша в руки. Он был совсем крохотным – чуть больше моей ладони и, наверное, совсем недавно открыл глазки. Я осторожно погладила найденыша между ушек и он, задрав тонюсенький ободранный хвостик и неуклюже растопырив лапки, стал ласкаться о мои пальцы. При этом он неожиданно громко для такой крохи мурлыкал и умилительно жмурил ясные зеленые глазки.
- Ты что же, - обратилась я к нему, - потерялся? Или совсем бездомный?
Котенок перестал ласкаться и доверчиво уставился на меня.
- Ага! Я тебе нравлюсь! – Констатировала я, пряча малыша под ветровку. – Ну, раз ты ничей, будешь жить у меня! Согласен?
Котенок всем своим тщедушным тельцем прижался к моей груди и снова громко заурчал.
- Ну, раз согласен, тогда пошли.
Я закрыла калитку, поднялась на крыльцо и разулась.
Папа обнаружился в зале. Он сидел в своем кресле и с интересом читал статью в каком-то толстом медицинском журнале. Я выключила зря болтающий телевизор и уселась на подлокотник возле отца.
- Па-а-а-ап? – Завела я.
- М-м-м? – Промычал он, не отрываясь от страницы, в ответ.
- А можно я его себе оставлю?
- Кого – его? – Поинтересовался папа, даже не поднимая на меня глаз.
- Ну вот… его… - Я вытащила из-под полы ветровки котенка. – Не знаю пока, как его зовут…
Разрешения я спрашивала лишь для проформы. На самом деле мне было все равно, что скажет отец. Кот (а я почему-то ни секунды не сомневалась, что это именно кот, а не кошка) останется у меня при любом раскладе. Да и вообще, кому этот котенок нужен тут, в деревне? Ведь умрет от голода или зимой замерзнет.
Но папа равнодушно протянул:
- Оставляй, если надо.
Потом все же оглядел моего найденыша.
- А-а-а, котенок!.. Ладно…
И снова уткнулся в разворот журнала. Я чмокнула отца в щеку и вскочила на ноги. Ура!
- Ты бы искупала его, - посоветовал отец, оглядывая моего нового друга поверх очков, - и покорми молоком хотя бы, вон он у тебя какой худющий. А завтра зайдем в ветаптеку и купим ему все, что там животному надо.
Я затанцевала по залу.
- Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Еще раз поцеловав отца, я понеслась готовить кошачью баню.
После купания шерстка котенка превратилась из грязно-серой в жемчужно-белую. На этом фоне его зеленые глаза стали казаться прозрачными, яркими и совсем уж удивительными.
Для просушки я замотала свое животное в теплое мохнатое полотенце и, оттащив его к себе в комнату, села и уложила себе на колени.
Из складок ткани выглядывала умилительная мордочка, глаза осмысленно смотрели прямо на меня.
- Ну, и как мы тебя назовем? – Поинтересовалась я у него. – Барсик? Снежок? Пушок?.. Нет, как-то все пошло.
Я задумалась. А действительно, как? Котик у меня необычный – белый, зеленоглазый… Никогда таких не видела! И имя у него должно быть соответствующим! Но ничего подходящего в голову не приходило. Размышляя, как же окрестить своего малыша, я чуть покачивала его на коленях.
И тут вдруг мне неожиданно вспомнилась фильм о вампирах, который я смотрела этой весной. Сюжет ленты меня не впечатлил и уже почти забылся, но зато перед глазами встал один из главных героев, элегантный мужчина-кровопийца. Он носил экзотическое и весьма необычное имя – Мариус. Кажется, на такой манер называли людей во времена Юлия Цезаря… Звучит, по крайней мере, очень по-древнеримски. Ну не все ли равно? Имя как минимум мне запомнилось, а вообще-то, пришлось весьма по вкусу, и вот сейчас я решила, что оно как нельзя лучше подойдет моему коту.
- А что ты думаешь об имени Мариус? – Спросила я котенка. – Нравится?
Малыш коротко мяукнул и принялся жмуриться и урчать совсем уж во весь голос.
- Значит, нравится! Ну что ж, отныне ты – Мариус!
Я размотала животное, вытерла как можно суше его шерсть и потащила на кухню ужинать.
