Таня Хафф - Дым и тени
Он никогда раньше не замечал, что ее глаза и волосы имели один и тот же серый оттенок.
— Это еще не все. Я слышал голос по рации.
— Разве она не для того и существует?
— Да. Шутка была бы еще забавнее, если бы кое-кто не погиб.
— Ты прав. Приношу извинения.
Она посмотрела на свою футболку с надписью «Самая темная ночь» и смахнула воображаемую пушинку с профиля Раймонда Дарка.
Тони ждал. Он умел это делать.
В конце концов Арра снова подняла на него глаза.
— Почему ты ко мне пришел?
— Потому что вы тоже кое-что замечаете.
— Я видела твоего друга прошлой ночью. На месте натурных съемок. Он шел в тени.
— Это разные тени.
— Верно.
— Вы знаете, что происходит.
— Да, у меня есть кое-какие подозрения.
— Вы знаете, кто убил Никки.
— Если ты так считаешь, то почему не идешь в полицию?
Только что ребенок был жив, а в следующую минуту — уже мертв.
— С некоторыми делами копы не могут справиться. — Не успела Арра заговорить, как Тони поднял руку. — Послушайте, такой скучный диалог не написать даже парням из сценарного отдела, который наверху. Можем ли мы перейти сразу к делу и оставить все это дерьмо тем, кому платят за то, чтобы они произносили такие реплики?
Арра моргнула, фыркнула и ухмыльнулась:
— Почему бы и нет.
— Хорошо.
Тони вытер влажные ладони о бедра:
— Так что же, черт возьми, здесь происходит?
— У тебя есть время, чтобы выслушать одну историю?
«Тони!»
Парень вздрогнул, когда голос Адама вонзился в его левое ухо как ледяной пик.
«Тони, где ты, на хрен, шляешься? Копы ушли пятнадцать минут назад!»
Фостер подумал, что времени у него нет.
— Простите, я должен идти.
— Подожди. Дай мне свою рацию.
Тони заколебался, и Арра нахмурилась:
— Мне плевать, чего он от тебя хочет. Наш разговор важнее.
Он вынул из футляра рацию, передал ее Арре и тут же осторожно шагнул назад.
Женщина с отвращением посмотрела на наушник и оставила его лежать на своем плече, когда поднесла микрофон к губам.
— Питер, это Арра. Я на время украду твоего ассистента.
Голос режиссера звучал негромко, но было ясно, что эти слова его не впечатлили.
«Зачем?»
— А тебе какая разница?
«Да ладно. Прекрасно. Как хочешь. У меня здесь всего лишь сериал, который нужно снимать. Ты не хочешь получить и мою почку в придачу?»
— Нет, спасибо. Тони тебе ее одолжит.
Когда Арра вернула рацию, Тони понял две вещи. Он не должен был слышать реплики Питера. Не с расстояния в полтора метра! Кроме того, Арра не изменила частоты. Она просто не могла так вот соединиться с Питером.
— Итак, похоже, у тебя все-таки есть время, чтобы выслушать мою историю.
Похоже, у него и вправду имелась такая возможность.
Глава третья
— Это очень длинная история.
Арра кивнула на старое деревянное кресло, почти скрытое под кипами бумаги. По большей части это были технические диаграммы и математические записи, необходимые для приготовления всяческих пиротехнических штучек.
— Тебе лучше сесть.
Время, которое ушло на то, чтобы очистить кресло, дало Арре небольшую передышку. Она собралась с мыслями.
Тони Фостер замечал не только тени, но и эту женщину. Последнее было еще важнее. Он ждал, хотел узнать, что именно видел.
Любопытство было движущей силой возвышения и падения бесчисленного множества цивилизаций, в равной степени созидало и разрушало. Как только оно срывалось с цепи, невозможно было обуздать его до тех пор, пока это чувство не насыщалось. Значит, у Арры оставался только один путь.
Ладно, вообще-то два. Но вероятность того, что она выберет второй, выглядела настолько малой, что ее вполне можно было отмести.
Она устроилась поудобнее, откинулась на спинку кресла и соединила кончики пальцев.
Когда бледно-голубые глаза юноши, способные видеть мир таким, каков он есть, а не сквозь обычные фильтры недоверия и отрицания, приковались к ее лицу, Арра начала:
— Я явилась в этот мир из другого семь лет тому назад.
Пальцы молодого человека перестали теребить заплату на вылинявших джинсах.
— Из другого мира?
— Да.
Женщина ждала, но Тони лишь знаком показал, что она может продолжать. На лице парня было написано, что он задал вопрос лишь с одной целью: Фостер хотел убедиться в том, что он все расслышал правильно.
— Мой народ вот-вот должен был проиграть войну, которую вел на протяжении многих лет. Враг стоял у ворот. Они пали, и надежда умерла. Это продолжалось несколько дней. Последние батальоны гибли. Рухнула вся наша система защиты. Никто не мог спасти мужчин и женщин, перепуганных, но все еще сражавшихся поодиночке. Схватки с тенями были безнадежными. Я стояла на городской стене, наблюдала, как приближается тьма, и понимала: все кончено. Не сомневаясь в том, что мне предстоит умереть, я вернулась в свою мастерскую. Враги обязательно нашли бы меня. Это был лишь вопрос времени. Я пришла в отчаяние и попыталась сделать то, что считалось совершенно невозможным, — открыть ворота между моим миром и… и каким-нибудь другим. Мой орден давно настаивал на том, что число миров, да и возможностей прорваться в них бесконечно, но все предыдущие попытки преодолеть барьер кончались неудачей. — Арра чуть помолчала, а затем продолжила: — Не знаю, почему в тот день мне повезло. Возможно, причина в том, что эта неудача стала бы не отметкой в научных записях, а неглубокой могилой. Наверное, осознание близкой гибели придало мне сил.
Она все еще ощущала панику, которая рвала тогда ее когтями, чувствовала желчь, поднимающуюся в глотке. Капля пота катилась по боку, обжигая кожу, пока Арра всеми силами старалась говорить так, чтобы голос не дрожал:
— Возможно, успех сопутствовал мне потому, что впервые мир — тот самый, в котором мы с тобой сейчас и находимся, — был достаточно близко, чтобы до него дотянуться. Не знаю и, вероятно, никогда уже не пойму этого. Ворота открылись. Я оказалась на пустой картонной фабрике как раз тогда, когда Честер Бейн осматривал ее и решал, подойдет ли она в качестве дома для его кинокомпании.
— Значит, Чи-Би знает?..
Неодобрительный быстрый жест бледных пальцев показал, как с этим обстоят дела.
— Он ничего не знает. Босс не видел теней.
— Почему вы ему не рассказали?
В этом вопросе легко было расслышать подтекст: «Ведь он мог бы что-нибудь предпринять».
— Чи-Би ничего не может поделать.
Это была чистая правда, хотя и не вся.
