Юрий Леж - Бульвар
Он приподнялся над землей, натягивая брюки и обуваясь, внимательно оглядываясь по сторонам, и заметил неподалеку вполне проходимую дыру в заборе, хоть и прикрытую изнутри непонятным металлическим каркасом, оплетенным колючей проволокой.
Оставив обнаженную Сашу лежать возле узкой незаметной со стороны щели в земле, из которой они и выбрались на поверхность, Мишель торопливо подошел к проходу в заборе, прислушался к шумам внутри территории, но оттуда не доносилось никаких иных звуков, кроме привычного вороньего карканья, нарочито громкого шуршания крыс и далекого тарахтения автономного дизеля. Мишель, даже не напрягаясь, легким ударом ноги вынес опутанный ржавой колючкой металлический каркас, освободив проход, и мгновенно заглянул за забор. Внутри все было спокойно, разве что крысы затихли, а вороны раскаркались еще громче, будто Мишель, подобно коту, лез к ним в гнездо. Оглянувшись, Арнич увидел беззащитно-трогательное хрупкое женское тело, чуть прикрытое наброшенной сверху мини-юбкой и коротенькой жилеткой, в быстро наступающих осенних сумерках заметно было, как неровно вздымается небольшая грудь девушки.
«Связался черт с младенцем», — почему-то совсем не сердито подумал Мишель, прилаживая на плече рюкзачки, а на руках расслабленно посапывающую Сашу, попытавшуюся было отказаться от такого способа транспортировки. К счастью, девушка оказалась совсем легкой для привычных совсем к другим нагрузкам мышц мужчины.
Озираясь по сторонам с удвоенной энергией, Мишель протиснулся в дыру и быстро пробежал через заваленный мусором и металлическими отходами дворик к видневшемуся неподалеку двухэтажному высокому строению. В сумерках здание напоминало полуразвалившийся курятник, только в железобетонном исполнении с заложенными разномастным кирпичом лишними проемами в стенах.
В огромных металлических проржавевших воротах, навешанных на одной из стен бывшего цеха, была гостеприимно распахнута невысокая узкая калиточка, и Мишель, недолго думая, вошел через нее внутрь, туда, где было совсем темно и сильно пахло застарелой затхлостью и разорением. Больше похожие на бойницы узкие и длинные окна по всему периметру под самым потолком первого высокого этажа пропускали мало света с улицы, да и там сумерки уже переходили в непроглядный для людей ночной мрак.
Весь первый этаж сейчас представлял собой заброшенный, но когда-то вполне солидный и просторный механический цех. Скелеты токарных, фрезерных, сверлильных станков слева и справа у стен, широкий, но ужасно захламленный металлоломом и строительным мусором проход между ними, свисающие с потолка коротко обрезанные электрошнуры.
Глазам Мишеля не надо было привыкать к темноте помещения, и он сразу разглядел слева от входа уходящую на второй этаж железную, основательно проржавевшую, но еще крепкую лестницу. Старательно посматривая себе под ноги, он поднялся по ней наверх, на пару секунд задержался возле деревянной, совсем хилой двери, преграждающей проход дальше, легко выдавил ее плечом и углубился в лабиринт заброшенных подсобных помещений.
Здесь была старая, покрытая жесткой и неприятной, чуть светящейся в невидимом людям диапазоне, плесенью, заваленная непонятно откуда взявшимся давно истлевшим мусором и каменной пылью душевая для рабочих. Была и отдельная, маленькая, но в таком же запущенном состоянии — для их начальства. Еще были: раздевалка с полуразвалившимися шкафчиками, разбитыми лавками, промасленными когда-то, а со временем высохшими до каменной твердости лохмотьями; маленькая каптерка со стеллажами; комната отдыха для рабочих, неуютно большая, с выбитыми стеклами и искореженными рамами; и, наконец, комната начальства. В ней Мишель и остановился, уложив на стоящие у стены в ряд окаменевшие со временем деревянные ящики Сашу. Она сонно завозилась, устраиваясь поудобнее на жестких досках, но глаза так и не открыла, пребывая в странной мистической полудреме.
Мишелю и самому требовался отдых после перехода, тем более, что он еще не позволил себе ни минуты расслабления. Но сначала он подпер трухлявой доской, валявшейся тут же, в коридорчике, кое-как восстановленную входную дверь на этаж. Защитой она, конечно, служить не могла, но вот как сигнализация вполне сгодится. Вернувшись в комнату, Мишель огляделся повнимательнее и нашел за трухлявым, едва держащемся на ногах, столом грубую, но на удивление крепкую табуретку, на которую время, казалось, не подействовало. Присев и раскурив сигарету, Мишель прикрыл глаза, одновременно отдыхая и прислушиваясь к далеким звукам то и дело будоражащим ночную уже тишину на первом этаже цеха.
Докурив, он покопался в своем рюкзачке и извлек из него литровую металлическую флягу, предусмотрительно наполненную коньяком задолго до второй встречи с Александрой. Потом он пересел на ящики, рядом с девушкой, и осторожно переложил ее голову к себе на колени. Почувствовав прикосновения, блондинка растревожено поерзала затылком и спросила:
— Что?
— Подкрепиться бы надо, — отозвался Мишель, поглаживая ее по волосам свободной рукой.
— Хорошо бы, — мечтательно выговорила Саша.
— Вот только у нас ничего нет, кроме коньяка, — поспешил разочаровать её Мишель.
— Я не люблю коньяк, мне вообще спиртное не нравится, — пробормотала Саша.
— Конечно, мясо вкуснее… — не стал спорить молодой человек.
Услышав слово «мясо», девушка сразу и широко открыла глаза.
— Откуда у тебя мясо? — требовательно спросила Александра, продолжая, впрочем, лежать неподвижно.
— Ниоткуда, — улыбнулся с легким ехидством Мишель. — Просто только этим словом тебя можно было разбудить…
— Издеваешься? — уточнила Саша. — Ну, и черт с тобой…
Мишель не стал обижаться, он уже подносил к губам блондинки горлышко открытой фляги. Она сморщила носик, уловив запах коньяка, чуть вздохнула, но не стала сопротивляться и, шумно глотая, выпила без перерыва граммов триста ароматной, но обжигающей гортань жидкости… И тут же подскочила с места, уселась на колени Мишеля, резко выдохнув и вытаращив свои серые глаза в темноту.
— Ух, ты!!! Крепкий какой!
— Не бойся, сейчас не опьянеешь, — усмехнулся Мишель, запрокидывая голову и сам глотая коньяк.
— Да? — переспросила Саша, — я так после… ну, того… ни разу не пробовала, просто отлеживалась всегда и мясо лопала, как… ну, как не знаю кто…
— Нет у нас мяса, — повторил Мишель, — и не ожидается в ближайшее время. А коньяк — просто как энергетик. Чистый спирт был бы еще лучше…
— Ну, я не алкашка, что б спирт хлебать, — сморщила носик Александра, и неожиданно, без перехода, не моргая уставилась в глаза Мишеля, — и я хочу… тебя хочу. Сейчас.
