Эдуард Веркин - Шаги за спиной
– Значит, звонок… – Она достала телефон. – И что мне говорить?
– Ничего. Больше всего пугает неизвестность. Если ты скажешь хоть слово – весь эффект пропадет. Ну, и звонить надо, разумеется, не с мобильника и не с домашнего телефона, а с уличного. По карточке. Или еще лучше из кафе – заходишь в кафе и звонишь.
– Точно ничего говорить не надо? – ухмыльнулась Аня. – Типа – «семь дней» и тому подобное?
– Такие шутки были в ходу десять лет назад, – зевнул Круглов. – Сейчас никто уже так не пугает. Звонишь – молчишь. Звонишь два раза, не больше и не меньше. Все понятно?
– Да.
– Ладно, я пошел, – улыбнулся он.
– И все? – удивилась Сомёнкова.
– А что?
– Нет, ничего. Ты про звонки мог и по телефону сказать, между прочим, я с тренировки отпросилась.
– Да… Мне просто как-то…
– Понятно, – остановила она. – Все с тобой понятно. Ты как-то…
Аня понюхала воздух.
– Что случилось-то?
– Потоп, – объяснил парень. – Обычный банальный потоп. Воняю, да?
Сомёнкова пожала плечами.
– Не знаю даже с чего… Знаешь, так все-то приключилось… У тебя младшие братья есть?
– У меня племянница, – ответила Аня.
– Федул что-то орет, – сказал Круглов. – Как начал с вечера, так и остановиться не может, орет и орет как резаный.
– Может, зубки режутся?
– Может. Не знаю… Слушай, Анна, давай сходим куда-нибудь, а?
– Сходим?
– Ну да. В то же «Театральное».
– Лучше в кино, – предложила она.
– Какой фильм?
– Не знаю. Я в кино люблю просто так ходить, наугад. Придем, купим на семь часов… Поздно хотя…
– Я провожу.
– Тогда пойдем. В «Искру», тут как раз рядом.
Они пошли. Правда, попасть в «Искру» не удалось, по пути Аню вызвонили из дома. Круглов попытался ее проводить, но Сомёнкова разрешила только до остановки, запрыгнула в трамвай и укатила, он остался один.
Было уже темно, Витька отправился к себе, добирался долго. Автобусы в сторону Афанасова шли забитые, а ездить, стоя в толпе, он не любил, лучше уж пешком. Он прождал на остановке почти сорок минут, плюнул и взял такси.
Но в такси тоже оказалось не очень скоро – город стоял в вечерних пробках, машины еле ползли, таксист курил и нервно молчал. И Круглов молчал, хотя ему, если честно, нравилось, когда таксисты разговаривали, рассказывали про семью, ругали правительство. А этот вот попался неразговорчивый.
Они так и молчали.
На переезде заработала рация, таксист ответил:
– Семь-шестнадцать, Афанасово. Что? Ничего не слышу! Оператор! Оператор!
Таксист нервно выключил рацию, буркнул что-то недовольное.
– Что-то случилось?
– Ага, – неожиданно ответил таксист. – Случилось… В ваше Афанасово ездить…
– А что с Афанасовом? Дорога вроде хорошая, недавно проложили.
– Дорога да, дорога хорошая. Только не любит братва сюда работать.
– Почему? – заинтересовался Круглов.
– А…
Таксист опустил стекло, плюнул на улицу.
– Рация у вас плохо ловит почему-то. Магнитная аномалия вроде как. Но не всегда, а как-то временами. Вот сегодня не работает, к примеру. То есть туда я пассажира везу, а обратно взять не могу, бензин жгу, в убыток езжу, бензин не отбиваю. Или вот вчера тоже, вез одну сюда к вам. Красавицу, блин. Страха натерпелся…
Таксист опустил левую руку к ноге, туда, где у него, видимо, береглась на всякий случай монтировка.
– Кого вез? – переспросил Витька.
– Девушку, – таксист поморщился. – Вроде нормальная сначала села, говорит, едем в Афанасово. Ну, мне-то что, я поехал, как всегда. Еду, еду, на дорогу смотрю, потом вдруг раз – смотрю – мама дорогая, чуть в штаны не наделал…
Водитель плюнул еще.
– Что такое? – осторожно спросил Круглов.
– А, ладно, – водитель засмущался. – Глупо…
– Нет, расскажите, – попросил парень. – Я просто тоже разное слышал про наш район, интересно. Я через год на этнографический факультет поступаю, собираю городские легенды…
– Тогда тебе к нам надо устраиваться, – улыбнулся таксист. – Тут таких легенд понасмотришься за год, на всю жизнь хватит.
– Интересная идея, – признал Круглов. – А с той девушкой-то, я не понял. Ну, вчера…
– Вчера? А, да, вчера… У нее лица не было. Когда садилась, я не обратил внимания, а потом посмотрел… – Таксист вздохнул. – Вместо лица что-то такое белое… Пятьсот рублей дала, сдачи не потребовала. Так я отъехал и пятьсот рублей эти выкинул. Вот такие легенды с вашим Афанасовом. Не, к черту такую работу, к черту. У меня дядька таксовал, потом спился за три года. Нет, надоело. Приехали.
Таксист остановился напротив улицы Генералова.
– Туда не поеду, – сразу предупредил он. – Там грязища у вас, «фокус» встанет, ты уж извини.
– Ничего. Сколько с меня?
– Сейчас… Ну вот, опять, – водитель постучал по прибору. – Счетчик сдулся, по нулям снова. Вчера, кстати, тоже такое было, таксометр кривлялся.
– Я могу и не по счетчику, – сказал Круглов. – Мне все равно чека не надо.
– А, мне тоже, – махнул рукой таксист. – Ухожу. Надоело. Пашешь-пашешь, а денег все равно нет. С тебя триста.
Витька расплатился, выбрался из машины и побрел по улице Генералова к дому. Луна висела непривычно низко, он видел лунные горы и лунные ущелья и известного лунного зайца с теннисной ракеткой, только сейчас этот заяц почему-то выглядел совсем не зайцем, а облезлым котом каким-то.
Дома было темно, оказалось, что отец еще не вернулся. Без света дом выглядел мрачно, покинуто и забыто, заходить в него не хотелось, но возвращаться по кривой и промерзшей улице Генералова хотелось еще меньше.
Круглов набрал номер отца. Отец сообщил, что Федула получилось успокоить уколом, зато занервничала мать, сказал, что он сам останется в больнице на ночевку, что пусть сын закроется и сделает себе бутерброды, он приедет утром. Стало совсем грустно. Бутерброды делать было лень, парень поднялся в свою комнату и стал растапливать печь. Сейчас это получилось плохо, дрова успели отсыреть, и огонь не хотел принимать их даже с помощью парафина, так что пришлось использовать для растопки бумагу для принтера. Круглов прекрасно умел растапливать печи, камины и разжигать костры, однако в этот раз ему не хотелось применять свое умение. Он достал свежую пачку, комкал бумагу, совал ее в топку и поджигал. Бумага прогорала, огонь не перекидывался на поленья, так продолжалось довольно долго, наконец поленья занялись, и парень снова устроился в кресле. Печку он обложил дровами, чтобы сушились, и попробовал уснуть.
Не получилось – к ночи дом наполнился звуками, которые пугали. Из-за леса выполз заморозок, вода, просочившаяся в трещины стен, застывала и пела, размокшее дерево изгибалось, казалось, что дом ожил, наполнился вздохами и невидимым движением.
