Лана Синявская - Фиалки для ведьмы
Не откладывая дела в долгий ящик, чтобы ненароком не передумать, Анна сгребла Ники в охапку, и они отправились в Бостонскую мемориальную клинику. Если бы не помощь Нурии, Анне пришлось бы здорово помучиться в незнакомом городе. Но подруга, прожившая в этих краях уже почти год, доставила их к больнице в рекордно короткие сроки. До конца рабочего дня оставалось еще три часа, и Анна надеялась застать нужного специалиста на месте.
Нурия осталась в машине, а Анна, держа за руку заметно побледневшего и притихшего мальчика, пошла к главному входу в здание. Серые гранитные ступени длинной полукруглой лестницы начинались с противоположных участков тротуара и встречались только на каменном крыльце перед входом. Над тяжелой, невероятно высокой двойной дверью красовалось высеченное на мраморной табличке название клиники и дата ее основания.
Толкнув одну из створок большой двери, они вошли в просторный вестибюль. Едва оглядевшись, Анна почувствовала, что ее сердце застучало быстрее, в горле пересохло: это был вестибюль из ее сна, та же тусклая плитка от пола до потолка, те же высокие окна. Преодолевая внезапно сковавший ее страх, она огляделась, почти уверенная в том, что сейчас им навтречу выйдет тот самый доктор. Но ветибюль был пуст. На двери справа значилось: «Приемная». Впереди, в дальнем конце вестибюля, сквозь стеклянную вращающуюся дверь была видна решетка большого старомодного лифта, у входа в который сидел седой лифтер в безукоризненно белой униформе. Присутствие живого человека, не имеющего отношения к ее кошмару, несколько успокоило девушку, и она решительно двинулась к приемному покою, не выпуская руку Ники из своей.
Первое, что поразило воображение девушки, – это четкость и отлаженность действий медицинского персонала клиники в сочетании с безупречной вежливостью. Как только она объяснила цель своего визита, аккуратная медсестра с профессионально-вежливым лицом объяснила, в какой кабинет им следует идти, чтобы получить консультацию по поводу предстоящей операции.
Анна все еще боялась узнать во враче монстра из сна и поэтому чуть помедлила, прежде чем шагнуть в кабинет, на двери которого висела блестящая табличка: «Доктор С. Нортон. Главный хирург», но ее опасения оказались напрасными: доктор Нортон оказался похожим на доктора Айболита, будто специально гримировался. Его располагающая внешность не смогла напугать даже маленького Ники, который робко улыбнулся, отвечая на дружеское рукопожатие врача.
Кабинет был очень просторным, меблированным только самым необходимым. У окна стоял большой письменный стол, а вдоль стен – несколько шкафов с инструментами, сверкающими на стеклянных полках. Анна поспешила поскорее отвести от них взгляд, заметив среди других инструментов блестящий острый скальпель. Кроме того, в комнате имелись три удобных кожаных кресла для посетителей и книжный шкаф, заполненный специальной медицинской литературой.
Предложив Анне и Ники кресла, доктор Нортон уселся за свой стол и положил перед собой руки с большими сильными пальцами. Чуть подавшись вперед, он внимательно посмотрел на Анну, показывая, что готов слушать ее сколь угодно долго.
Но разговор оказался короче, чем можно было предположить. Доктор осмотрел малыша тут же, в кабинете. При этом он ничем не выдал своего удивления, увидев поросшую густой шерстью спину ребенка, за что Анна была ему крайне признательна. Вряд ли врачу приходилось часто сталкиваться с подобными случаями, но он тактично молчал во время осмотра, заговорив только после того, как попросил мальчика выйти в коридор «посмотреть на золотых рыбок в вестибюле». Ники еще по дороге сюда обратил внимание на красиво оформленный фонтанчик с рыбками и теперь с удовольствием выскочил за дверь, чтобы рассмотреть их поближе. Удивительным образом после общения с доктором Нортоном страх малыша исчез, и Анна даже опасалась, что Ники попытается поудить в фонтане рыбу. По этой причине во время серьезного разговора с врачом она все время прислушивалась к происходящему за дверью, что не мешало ей со знанием дела обсуждать со специалистом вопрос о помещении мальчика в клинику. Привыкшая к нашей вечной российской волоките, Аня предполагала, что выяснение формальностей займет по меньшей мере неделю, и была поражена, когда врач предложил оставить Ники в клинике прямо сегодня, пообещав, что уже завтра с утра они начнут проводить обследование и готовить маленького пациента к операции.
Во всей этой истории ее поверг в шок лишь названный размер гонорара. Когда доктор назвал цифру, Анне стоило немалых усилий сохранить на лице невозмутимое выражение. Торговаться в подобном месте было бессмысленно, а названная сумма съедала почти все, что было у нее, а это – без малого восемьдесят тысяч долларов. Оставалась какая-то мелочь на билеты, но на то, чтобы обеспечить малыша всем необходимым на время восстановительного периода, денег уже не хватало. И тем не менее Анна дала свое согласие, не решившись искушать судьбу, которая могла отнять у них этот единственный, последний шанс. А деньги она как-нибудь раздобудет. У нее впереди целых две недели – именно столько придется провести Ники в стационаре.
Доктор вызвался сам оповестить миссис Клэрксон о сроках проведения операции и оформить с ней все формальности, включая официально заверенное согласие на использование ее в качестве донора, но Анна попросила разрешения сообщить об исходе переговоров женщине лично и доставить ее в больницу завтра с утра.
Ники услышал, как хлопнула дверь кабинета, и бросился к Ане, собираясь показать ей забавных рыбок, но, увидев выражение ее лица, затормозил на полпути, испуганно переводя глаза с нее на доктора Нортона. Доктор ободряюще похлопал Анну по плечу и отошел в сторону, предоставив ей возможность сообщить малышу новость.
– Нам с тобой повезло, солнышко, – проговорила Аня, стараясь удержаться от слез, – всего через несколько дней мы избавим тебя от… от этой болезни. Ты ведь не будешь бояться, правда?
Она заглянула ему в лицо и встретилась с его грустными, не по-детски серьезными глазами.
– Аня, не плачь, – прошептал Ники и погладил ее по голове. – Я ни капельки не боюсь. Правда-правда! Пойдем к доктору.
Ники ухватил ее за руку и потянул за собой. Анна пошла за ним, украдкой, вытирая слезы. Ей не хотелось оставлять Ники одного в этой огромной больнице, и одновременно она жаждала, чтобы он побыстрее вернулся к нормальной жизни. Эти два желания никак не соединялись в единое целое, и ее сердце разрывалось на части, как в том страшном сне. Впервые за долгие годы она боялась довериться своей интуиции. Точнее, интуиция молчала, оставляя Анну в неведении относительно исхода операции. Невероятно! Впервые ей хотелось заглянуть в будущее, а оно упорно пряталось за плотной серой пеленой, пугая и мучая ее неизвестностью.
