Алексей Атеев - Солнце мертвых
– А что было дальше? – с живейшим интересом воскликнула Валентина Сергеевна.
– Вот видите, вы уже и увлеклись, – засмеялся Забалуев.
– А дальше… он пришел в себя в какой-то крестьянской избе. Был день. Тут же находился и давешний седобородый старик. Он кратко объяснил Кокуеву, что своим обмороком тот все испортил. И что возлюбленной больше никогда не увидит. «А если бы ты не сомлел, – как выразился старец, – то мог бы обрести неслыханную радость». Все это я вычитал в этой странной книге, – закончил свой рассказ Воробьев и глубоко затянулся. – Было там еще много чрезвычайно интересных мест, например, рассказ о том, как с помощью волшебства майор пытался искать клады и как почти нашел один. Словом, всего не перескажешь.
– Однако какое поразительное сходство с рассказом Валентины Сергеевны, – заметил Забалуев.
– Да, сходство несомненное. – Митя потушил папиросу и посмотрел на Петухову.
– Есть в этой книге, почти в самом конце, рассказ о каком-то таинственном ордене колдунов, будто бы существующем на Руси с незапамятных времен. Кокуев утверждает, что некогда все оккультные науки были разработаны и доведены до совершенства где-то на Востоке, по-видимому, в Вавилоне. А уж оттуда, при помощи халдейских магов, разнесены по всему свету. В истории России все эти тайные силы играли большую, хотя и невидимую непосвященным, роль. Автор приводит несколько исторических примеров, когда, по его мнению, не обошлось без колдовства. Читал я книгу всю ночь. А некоторые места перечитывал по нескольку раз и никак не мог понять: что это – мистификация, исповедь сумасшедшего или реальные события, причудливо переплетенные с мистикой?
Может быть, ответ даст предстоящая поездка в Лиходеевку?
И вот на следующее утро я уже возле гостиницы поджидаю Струмса. Мы условились встретиться в восемь… И ровно в восемь выходит Викентий Аркадьевич, а рядом с ним здоровенный малый, обвешанный сумками и рюкзаками. Увидел Струмс меня, махнул этак небрежно рукой, подзывая, а сам – к «Победе», что стояла у гостиницы. И детина с сумками за ним.
– Знакомьтесь, Митя, – говорит Струмс, – это мой ассистент Николай Егорович Белов, можно просто Коля.
Этот Коля молча сует мне руку, грузит вещи в «Победу», садится за руль, и мы трогаемся. Вернул я ему книгу, и вышел у нас прелюбопытный разговор.
Струмс меня спрашивает, мол, каково впечатление.
Ну стал я ему излагать свои мысли. Он сидит, хмыкает так, не поймешь, не то смеется, не то сомневается. Потом спрашивает:
– А вы обратили внимание на то место, где Кокуев рассказывает об ордене колдунов?
– Как же, – говорю, – обратил. Трижды перечитал.
– Ну и что же вы по этому поводу думаете?
– Извините, – говорю, – думаю, что все это бред.
– Бред, значит? – переспрашивает он. – А воскрешение девицы Суриной тоже бред?
Тут я растерялся. Не могу толком выразить своих чувств.
– Ага, молчите, – констатирует профессор. – А скажите, Митя, сами-то вы об этой Лиходеевке что-нибудь знаете?
Я давай рассказывать об истории, что я в детстве слышал, о своих изысканиях… Упомянул о статье Остродумова в «Русской старине». Он кивает: читал, мол, знаю.
Я рассказал о рукописной книге семинариста Воздвиженского. Профессор заинтересовался чрезвычайно. Достал блокнот, записал вкратце основные факты. Расспросил, как можно увидеть этот труд.
Так мы и едем. Он то расспрашивает, то помалкивает, что-то обдумывает.
Тут и я ему вопрос задаю:
– А сами-то вы, Викентий Аркадьевич, что думаете обо всей этой истории?
– Что думаю? А ничего не думаю. Приедем на место, там и думать будем.
И вот мы в Лиходеевке. К моему удивлению, остановились не в деревне, а отъехав от нее с полкилометра. Заехали в лес и расположились на небольшой уютной поляне. Молчавший Коля достал из багажника палатку, да какую-то хитрую, какой я никогда не видел. Яркую, просторную, с тентом, матрацы надувные. Словом, все иностранное. Быстренько, сноровисто все установил. Загляденье.
– Поживем денек-другой на природе, – говорит Струмс. – Чем в душной избе с тараканами да клопами, лучше на свежем воздухе, вон кругом какая благодать.
Перекусили мы наскоро. А потом профессор с ассистентом в лес собрались. Взяли свои сачки для ловли бабочек, снасть всякую. Потом гляжу, у Коли какая-то штука вроде миноискателя, с наушниками, только компактнее.
– А это что, – спрашиваю, – у вас такое?
– Это, – говорит Струмс, – прибор для определения геомагнитных полей.
– Так вы же не физики.
– Не физики, – подтверждает профессор, – но чтобы вы знали, молодой человек, именно в местах геомагнитных аномалий и водится бабочка, которую мы ищем. Такова особенность вида «мертвая голова».
Ну что ж, объяснили мне популярно, я и доволен. Перед уходом профессор мне говорит:
– Вы, Митя, далеко от машины не уходите, мало ли что…
– А я, Викентий Аркадьевич, в деревню хотел сходить.
– Зачем это?
– Ну так, поговорить с местными жителями, поглядеть, что за Лиходеевка такая.
– Вот что, Митя, – говорит профессор, – мы с вашим директором договорились, что вы полностью поступаете в мое распоряжение. Так вот я очень прошу, даже настаиваю, выполняйте то, что я вам сказал, без меня никаких самостоятельных вылазок не предпринимайте.
– Да что за таинственность такая! – возмутился я.
– Я настаиваю, – тихо повторил профессор, и было что-то такое в его тоне, что я замолчал.
Тут подошел ассистент Коля, молча, как-то сбоку посмотрел на меня, точно примеривался, как бы половчее ударить.
– Вы не обижайтесь. – Профессор потрепал меня по плечу. – Вы нам скоро понадобитесь и не пожалеете, что поехали.
Ушли они. «Эге, – думаю, – да они меня вместо сторожа взяли». Но делать нечего. Походил по полянке, залез в палатку, повалялся на надувных матрацах. Взял книжку, почитал… Стемнело, тут и они появились. Профессор идет веселый. Напевает что-то.
Я с расспросами не лезу, тоже молчу. Запалили костерок. Достал Коля провизию, гляжу, коньячок появился. А вечер тихий, одним словом, удовольствие полное.
– Ты бы, Митя, без лирики, – перебил рассказчика Забалуев, – время позднее, Валентина Сергеевна устала.
– Нет, нет, Митя, – рассказывайте все, что считаете нужным! – воскликнула Валентина Сергеевна. Она настолько заинтересовалась этой историей, что забыла обо всем на свете.
– Значит, я продолжаю. Так прошло два дня. Струмс и Коля с утра уходили в лес, возвращались уже затемно, ничего определенного не рассказывали. Мне чертовски надоело такое времяпрепровождение. Тем более что ни одной живой души за это время в лесу не встретил. Но я молчал.
На третье утро профессор приказал мне идти с ними. То есть, конечно, не приказал, а попросил, но все равно сказано это было человеком, привыкшим повелевать. Я давно понял, что и Струмс, и Коля, конечно, не энтомологи, но кто они на самом деле, определить не мог.
