Гайя Антонин - Вызов
- Сумею. Правда, на это уйдет достаточно много времени.
- Куда торопиться тому, у кого впереди целая вечность? - с улыбкой спрашиваю Ману.
Зеленоглазый тоже улыбается и бросает на меня из-под ресниц мой любимый взгляд: влажный, долгий, многообещающий. Разрываюсь между тревогой за Эстеллу и желанием послать весь мир ради этого взгляда...
Смотрю на Гая. Сосредоточен, но лицо приобрело какое-то изумленное выражение. Меня охватывает беспокойство. Наконец, когда у Гая на лице появляется уже не изумление, а шок, не выдерживаю.
- Что? - спрашиваю у него.
Мана тоже вопросительно смотрит на моего отца. Вместо слов Гай жестом предлагает нам взглянуть на то, что происходит в коридоре.
Скажу честно, я приготовилась к самому худшему. Но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания и предположения.
Стояла все там же и, обхватив себя руками, плакала взахлеб Эстелла. Когда мы с Маной (я услышала его почти беззвучное расстроенное "Б...дь") бросились к ней, то застыли. И Траян стоял все там же, где мы его видели пять минут назад. Стоял на коленях и почти черные слезы текли по его лицу.
- Входите... - пролепетала я. Ничего более уместного я не говорила уже месяца два.
Траян поднялся с колен с тем, чтобы переступить порог и снова рухнуть перед Эстеллой на колени, обхватить ее бедра руками и прижаться лицом к ее плоскому животу, выступающим косточкам на бедрах и прошептать сквозь слезы что-то вроде "ти амо, кариссима миа"...
Эпилог
В первый день весны я стояла в Борисполе, стояла у входа в один из терминалов. Сумку мою уже проверили и перемотали полиэтиленом, регистрацию я прошла. Оставалось дождаться провожающих. На часах было почти восемь вечера. Значит, мы вылетаем через сорок пять минут.
Как я менее чем за неделю решила все же покинуть Украину с Гаем? А кто знает. Мы не говорили об этом толком, Гай просто пришел в один прекрасный момент ко мне и вручил визу и билет. Мне даже не пришлось никуда ездить по поводу документов. В Вену сначала, а потом - в Рим, сообщил мне отец.
Он вообще много чего сообщил мне. К примеру то, что мой гардероб ужасен - поэтому со мной летит лишь одна сумка. Или то, что моя машина ужасна. Поэтому я ее продаю. Или то, что я не могу жить в такой ужасной квартире. Вот в этом я с Гаем была полностью согласна. Оскверненное место моего проживания - одна из причин, по которым мне захотелось вместе с отцом покинуть на время родную страну.
Другие причины... Прежде всего - мне хотелось побыть с Гаем. В самом деле, нам о многом нужно было поговорить, познакомиться, подружиться. Потому как я все еще воспринимала его как обаятельного, но чужого дядьку, который отчего-то кличет меня "кошечкой" и "чудом" (не говоря уже о прозвищах на латыни и итальянском, которые я не понимаю), почему-то беспокоится о моей судьбе и, кажется, даже любит меня. По-своему.
Потом - я устала. Устала от всего, что происходило со мной в последнее время. Меня притомили вампиры, медики, ведьмы и оборотни. Впрочем, к последним двум группировкам претензий меньше всего.
Еще хотелось посмотреть мир. Нет, конечно, я была в США и Англии, в Польше была, в Чехии... Но мне открывались Вена, Рим, Милан, Париж, Женева, Монако...
Уфф... Монако. И монегаски. Точнее, один монегаск. Зеленоглазый, странный, непредсказуемый - тот, который мой муж. Гай пояснил мне, что разорвать брак вампира и смертной можно так же, как брак двух вампиров. Приходишь к высшему мастеру в своем городе - и он разводит вас. Вот только... Ладно, сказал мне тогда Гай, разберемся на месте.
Как бы то ни было, но удрать от Маны - детское, нелепое желание - мне хотелось больше всего.
Траян и Эстелла, как выяснилось позднее, уже давно пребывали в состоянии, когда он яростно отказывался понимать, что любит ее, а она отказывалась верить себе, что с детства была влюблена в своего нынешнего палача. Еще оказалось, что недопонимание между Гаем и Траяном в тот вечер могло стоить жизни многим. Мастер Европы и правда был готов начать войну, потому что счел, что брат все же предал его и лелеет какие-то свои планы. Помогли такому решению Траяна и необоснованные обвинения его в том, к чему он вообще не имел отношения. Оскорбленный тем, что пытался выручить дочь брата из рук ненавистного Ингемара, а взамен получил только угрозы и унижение, Мастер Европы вынашивал планы мести. И тут обнаружил пропажу Эстеллы...
Помню, когда он говорил об этом, сидя в моем зале на диване (Эстелла свернулась клубком под его боком), я порадовалась, что Киев все еще не разобран по камешкам, как обещал Траян. Потому что он на самом деле испугался и разъярился еще больше.
И Гай, и Мана пребывали в состоянии шока. Как пояснил мне после ухода гостей в тот вечер Гай, "я знаю его с самого обращения. Никогда бы не подумал, что Траян... нет, кто угодно, но не он". Не верилось моему отцу, что его брат по обращению вообще способен полюбить. Да еще и девушку... Мана позднее высказал те же мысли. "Просто ты не знаешь его. Ты была бы так же удивлена", - сказал мне он.
Так вот. Тем вечером кровь не пролилась именно благодаря Эстелле. Гай сказал мне, что в разговоре, который сорвал маски с обоих, девушка прямо заявила Траяну, что не вернется к нему. "Зачем?! Чтобы увидеть тебя мертвым?! Чтобы не иметь возможности даже похоронить тебя по-христиански, даже не мочь прийти поплакать на твою могилу?" И тогда же она вынудила Траяна поклясться, что он не тронет никого в Киеве, что не станет и сам подставляться под выстрелы и удары. Об остальном разговоре Гай умолчал, сказав что это не наше дело. И пусть будет так, лишь бы все это не было сном. А так похоже...
Мы прощались с Траяном, Эстеллой и их свитой тремя днями ранее в этом же аэропорту. Еще раньше них улетел Тристан.
На итальяночке был надет пуховик чуть ли не до пят, унты, шапка, теплые перчатки. Мастер Европы, по крайней мере, старался. И я видела, что на измученном лице девушки появляется другое выражение. Она была счастлива. Со временем, надеюсь, это выражение приживется и станет постоянным. Счастливое дитя, думала я горько, когда радостная Эстелла рассказывала мне, как Траян мил и прекрасен, оказывается. Ты умеешь прощать и не держишь зла. И я бы хотела так уметь.
Когда я пожелала Эстелле счастья и назвала ее необыкновенной девушкой, та искренне изумилась. "Спасибо, только я самая обычная". Теперь уже я с изумлением глядела на нее, понимая, что Эстелла не знает себе цены. Ну скажите, может ли быть обычной девушка, которую так сильно полюбил древний жестокий вампир, к тому же издавна увлекающийся юношами? Которая сумела показать ему что-то, что проломило лед в его душе? Которая - будучи лишь "рабыней", как Эстелла сама себя называла, - сумела сделать то, что не удалось ни королеве, ни пресловутому дампиру в квадрате, ни куратору. Я вспомнила одну из картинок Бездны: фигурка в венце и фигурка в тряпье. Все так. Где не справились ни королева, ни принципесса, все сумела рабыня...
