Ким Харрисон - Демон отверженный
— Принеси образец! — крикнул Трент, и мы с Дженксом оба вздрогнули.
— Ладно, ладно. — Он полетел обратно к статуе. — Хрен ли вопить.
Они отмечают годы как мы, подумала я, засовывая вещи обратно в сумку и останавливаясь, когда не смогла найти образец Ала. Куда к черту он мог закатиться?
— Есть! — донесся далекий голос, и тут же в сиянии золотых искр появился Дженкс. У него в руках была новая пробирка с легким янтарным оттенком. Трент следил за ним голодными глазами — будто Рекс за малышом пикси. — Если знать имя, это легче чем крылья у фейри ободрать, — самодовольно высказался Дженкс. — Есть у тебя что-нибудь сладкое в рюкзаке? Я уже много часов ничего не ел. Вымотался, как в собственную брачную ночь.
— Прости, Дженкс, я же не знала, что ты с нами. Я бы что-нибудь захватила.
Трент дрожащими руками схватил свой рюкзак и протянул руку.
— У меня шоколад есть, — сказал он. — Давай образец — и он твой.
Вот-вот цель будет достигнута. Вот-вот мы отсюда выберемся. Это если сработает проклятие, которое Трент купил у Миниаса. Если нет, то мы с Дженксом действительно в глубокой заднице.
Дженкс довольно прищелкнул крыльями.
— Отлично! — сказал он, и вдруг завис в воздухе. — Рэйчел? — спросил он, и вдруг пыльца на нем полностью перестала сверкать. — Какое-то неправильное у меня ощущение.
— Нельзя подождать, пока вернемся домой? — спросила я, глядя на часы Айви. Черт, солнце уже взошло.
Тихий хлопок вытесненного воздуха — и я резко дернулась. Кто-то сейчас тут возник, черт возьми. Но когда я оглядела помещение, оно было пустым.
— Дженкс? — спросила я, холодея.
Трент обернулся ко мне, поставив ногу на лестницу:
— Где ваш пикси?
Неужто кто-то его проклятием обратил в ничто?
Я смотрела в тающее облачко пыльцы, и сердце сжалось страхом.
— Дженкс!
Трент взлетел на паперть:
— Где мой образец? Он сбежал! Воспользовался последним проклятием и бросил нас здесь!
— Не может быть! — возразила я. — Он не стал бы, да и не мог бы! Он же его даже не знает!
— Почему тогда проклятие не действует?! — заорал он. — А оно не действует, Рэйчел!
— Меня спрашиваешь? — рявкнула я в ответ. — Не я за него торговалась! Может быть, надо вернуться туда, где входили. Если ты плохо договорился, мой партнер не виноват!
Трент поглядел на меня взглядом убийцы, потом молча направился вниз по лестнице к боковой двери.
— Эй! — крикнула я ему вслед. — Куда это ты собрался?
Он даже не сбавил шага:
— От вас подальше, пока никто вас не выследил. Если наземные демоны умеют здесь выживать, я тоже смогу. Не надо было вам доверять. Когда-то одному Моргану доверились — и погибла моя семья. Я от этого погибать не собираюсь.
Резкая красная ярость солнца брызнула внутрь из-за распахнутой двери. Я прищурилась, увидела край лилового, предгрозового неба. Волосы у меня разлетелись от порыва ветра, распались на пылинки пыльные круги. Потом дверь захлопнулась, оставив свет и ветер снаружи.
Я нагнулась, запихнула в сумку остатки барахла, что нужно было для заклинания.
— Дженкс! — завопила я, понятия не имея, куда он девался. — Пора уносить ноги!
Чувствуя, как бьется пульс, я бросилась за Трентом. После спокойного электрического освещения внешний свет слепил.
— Черт побери, Трент! — заорала я, выскочив на бетонное крыльцо. — Я тебя не берусь доставить домой целым, если будешь так бегать!
Взмахнув руками для равновесия, я резко остановилась на узкой площадке. В тени деревьев стоял Миниас и с ним — три демона в красном. Трент лежал у их ног и не шевелился. Блин горелый, в тот момент, когда Миниас попал домой с первыми лучами солнца, они уже знали, где мы.
Нашаривая рукой пейнтбольный пистолет, я повернулась бежать внутрь — и уткнулась в грудь Миниаса.
— Нет! — вскрикнула я, но ничего не могла сделать так близко, и он прижал мне руки к бокам. Стоял он на солнце, и я видела его зрачки с козьим разрезом, с красными радужками — темно-красными, почти карими.
— Да, — возразил он, прижимая мне руки так, что я ахнула от боли. — Что ты здесь делаешь, Рэйчел Мариана Морган, во имя двух миров?
— Погоди, — залепетала я, — я могу заплатить. Я кое-что знаю. Я хочу домой!
У Миниаса приподнялась бровь:
— Ты уже дома.
Из-под деревьев послышался хлопок воздуха, и Миниас скривился, посмотрев в ту строну.
— Эта ведьма моя! — произнес отчетливый голос Ала, и Миниас обнял меня за плечи жестом владельца. — На ней моя метка! — бушевал демон. — Отдай ее мне!
— Метка Тритона на ней тоже есть, — возразил Миниас. — А принадлежит она мне.
Струя паники пронзила меня насквозь. Надо что-то делать. Вряд ли Ал знает, что его имя вызова у меня, или он бы на эту тему орал, а не про какую-то паршивую метку у меня на руке. Надо было прорываться отсюда, надо было достать пистолет.
Кряхтя от усилий, я брыкалась и извивалась. Миниас приподнял меня и развернулся — ноги у меня неловко сложились, и я хлопнулась задницей на бетон. Попыталась опереться на него рукой, вскочить и бежать, но Миниас положил руку мне на плечо и прижал к земле. Какая-то волна пробежала ко мне из демона, я закаменела, пытаясь вздохнуть с ощущением, будто вся до последнего эрга энергия лей-линий из меня высосана. Кара, обратная той, которой подвергал меня Ал, перегружая линию, чем-то это напоминало изнасилование. Я пыталась вырваться, но рука у меня на плече только сжалась сильнее.
Миниас глядел на меня сверху, испуская запах жженого янтаря, изучающим взглядом. Потом сказал:
— Украсть имя Ала, чтобы его нельзя было вызвать — это была удачная мысль. А неудачная — пытаться это выполнить. Никто мимо этой статуи не пройдет.
Они не знали. Они не знали, что я это сделала, и мой успех породил у меня взрыв надежды. Как только они это узнают, Ал разозлится невероятно, но если я смогу удрать, все будет хорошо. Я могла бы зачерпнуть из линии и ударить Миниаса энергией, но он скорее всего снова ее у меня украдет, а у меня еще от первого вторжения вся душа звенела. Нет, если мне суждено удрать, то только на физическом уровне.
Собравшись, я попыталась вырваться, но он знал заранее что я задумала. Как только я встала на ноги, он меня дернул на себя, рука в желтом рукаве обернулась вокруг, сжимая так, что я едва дышала.
Зато сейчас я хотя бы вижу, подумала я, отплевываясь от лезущих в рот волос. С восходом солнца ветер усилился, волосы запылились, на губах держался вкус жженого янтаря. Красный свет резал глаза. Не удивительно, что колдуны ушли в незагрязненный мир жить среди людей — покинув погибающее безвременье.
