Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
— Количество убийств бробдингнежцев выросло до ужасающего размера.
— Убийств? Использование этого слова предполагает лишение жизни человека, не правда ли?
— А разве бробдингнежцы не созданы по образу и подобию Господа, сэр? Так же, как вы и я? Так же, как и лилипуты?
— Таким образом, — широко ухмыльнувшись, сказал Бар-тон, — в основе вашего недружелюбия лежит религия, а?
— Наш народ был бы сильнее, — проговорил Бейтс, стараясь избежать высокопарного тона, — если бы мы охотнее следовали Божьим заповедям, сэр. Или вы атеист?
— Нет, нет.
— Разрешите вас спросить, мистер Бартон: ваши рабочие-блефускуанцы — они белые или чернокожие?
— Что же это за вопрос, сэр? Вы же только что их разглядывали в мастерской. Вы знаете ответ на свой вопрос.
— Так вот, их кожа такая же белая, как и моя, — сказал Бейтс, — а Библия на этот счет не допускает превратного толкования. Господь предназначил некоторым из своего стада быть рабами и пометил их — дал им черную кожу; это потомки Хама, сэр. В мире достаточно чернокожих, чтобы занять все места, предназначенные для рабов. Поэтому обращать в рабство или убивать кого-то из Его высших созданий — это насмешка над Господом.
— Я не убиваю своих рабочих, сэр, — сказал Бартон.
— Но их убивают, сэр. Убивают по всему миру, их осталось всего несколько тысяч. А бробдингнежцы — сколько из них живы? После того случая с «Индевером» и «Триумфом»?
— Я встречался с капитаном того «Триумфа», сэр, — сказал Бартон, снова едва сдерживаясь, — на обеде у одного моего друга. Достойный человек, сэр. Достойный. Он лишь следовал отданным ему приказам. Разве морской офицер мог бы поступить иначе? И, — продолжал он, входя во вкус, — было ли это вообще преступлением? Эти великаны крупнее нас в двенадцать раз.
Если бы они объединились, имели артиллерию, порох, — да они растоптали бы нас в лепешку. И не одну только Англию, а всю Европу: они бы пришли сюда и растоптали нас в лепешку. Кто бы тогда у кого был в рабстве? Ответьте мне на этот вопрос, будьте так добры.
— Бробдингнежцы — миролюбивый народ, — ответил Бейтс, чувствуя, что лицо его краснеет от злости. — Если вы читали записки моряка, что открыл их землю…
Бартон громко расхохотался:
— Этот парень? Да кто поверит хотя бы одному его слову? Кататься на дамском соске (прошу прощения), как на лошадке, — это же полная чепуха! А что в реальности? Раса существ, достаточно больших, чтобы раздавить нас как мух. Наш народ, сэр! Ваш и мой! У нас перед ними было всего лишь одно преимущество: у нас был порох, а у них не было. Король поступил правильно, когда уничтожил большую часть их популяции и захватил их земли. Сэр, сейчас наш народ питается лучше всех в мире. Возможно, вы не помните, как у нас обстояли дела до тех пор, пока не завезли великанский скот из Бробдингнега, зато я помню: множество людей умирало от голода на улицах. Теперь же нет такого нищего, который бы не ел ростбиф каждый день. Солдаты нашей армии — самые сильные и отважные в Европе. Была бы успешной наша экспедиция во Францию и Голландию без таких солдат?
— То, о чем вы говорите, всего лишь временное преимущество, — настаивал Бейтс. — Однако это недолговечные, сугубо материальные факторы, а духовные, сэр? Где духовные?
— Бог, — сказал Бартон.
— Действительно, друг мой. Все эти существа созданы Господом; они — чудо творения. Мы же отнеслись к Его дарам наплевательски. Лилипуты могут казаться нам незначительными по величине, но они являются частью вселенной Создателя.
— Кажется, в Книге Бытия описываются какие-то великаны, — сказал Бартон. — Разве потоп их не уничтожил?
— Воды потопа могли не достичь северо-западного побережья Америки, — сказал Бейтс — По крайней мере, это единственное, что объясняет выживание этих народов.
— Мне кажется, вряд ли Божественное Провидение так уж было расположено к этим чудовищам. Господь сначала попытался уничтожить их при помощи всемирного потопа, а затем повторно, используя два британских фрегата. — По его лицу пробежала улыбка.
— Я долго возносил молитвы, — сказал Бейтс, не желая быть сбитым с толку. — Я долго возносил молитвы, и после этого к а меня снизошло просветление…
Бартон в ответ на это разразился лающим, скрипучим хохотом, который исходил из него отдельными порциями, что, по правилам общепринятой орфографии, пишется как «ха! ха! ха!» Однако в произносимых им звуках не было придыхания. Скорее, его хохот звучал как «нах! нах! нах!», и он перебивал речь Бейтса.
— Пеннел, — сказал Бартон, — мистер Бейтс вроде бы явился сюда, чтобы изводить нас, а не развлекать, но посмотри, какой он забавный!
— Это насмешка… — начал было Бейтс с возрастающей яростью и проглотил окончание фразы. Лучше подставить другую щеку. — Я пришел сюда, сэр, чтобы пригласить вас. Пригласить присоединиться к сообществу просвещенных работодателей и финансистов; организация небольшая, сэр, но жизнеспособная. Из нас вырастет более подобающее нашему времени, лучшее общество.
— Общество? Так вот оно что. И если я вступлю в ваше сообщество, полагаю, мне не разрешат держать никаких рабов?
— Вы можете иметь рабов, сэр, но только при том условии, что они действительно рабы: я имею в виду чернокожих. В глазах Господа, сэр, лилипуты — не рабы, и, обращаясь с ними как с рабами, вы творите насмешку над Ним. Над Господом нельзя насмехаться.
— Не смею возражать, — сказал Бартон, вытаскивая свое громоздкое тело из кресла. — Было приятно с вами поговорить. Мистер Пеннел проводит вас.
Бейтс поднялся, взволнованный, не понимая, в какой момент разговора он потерял инициативу.
— Надо так понимать, сэр, что вы…
— Понимайте как хотите, сэр. Я было решил, что вы — шпион Парламента, сэр. Есть такие парламентарии, которые с радостью поставили бы вне закона рабство во всех его проявлениях, и в их силах нанести действительный вред. Но вам, сэр, такое не под силу, — я нисколько не сомневаюсь, что вы безвредны, так же как и ваши надоедающие Господу дружки. Всего хорошего, сэр!
Бейтс отчаянно покраснел. Надоедающие Господу! Какая наглость!
— Сэр, вы грубиян! Поверьте, власти у Господа побольше, чем у человеческого парламента.
— В лучшем мире, сэр, в лучшем мире.
— Да вы богохульник!
— А ведь это не я, — загремел Бартон, — это не я пытался с помощью лжи и обмана пробраться в дом частного рабочего человека, не я нарушил заповедь «не лжесвидетельствуй» с целью проползти по-змеиному в честный бизнес и разрушить его. Но вы отлично знали, что если бы вы назвали свои истинные цели, вас бы не пустили и на порог. Всего хорошего, сэр.
