Чарльз Де Линт - Призраки в Сети
— Ну а ты? — спросила она девочку. — У тебя есть соображения насчет того, что там происходит?
Хэзл покачала головой:
— Что-то очень плохое.
— Ну да, это-то мы поняли, — сказал Джорди. Он обернулся, чтобы еще раз посмотреть на стену тумана. — Какое ужасное чувство — знать, что они где-то рядом, а мы ничего не можем сделать!
Холли кивнула:
— Честно говоря, я и правда надеялась, что мы совершим такую кавалерийскую атаку…
— Ничего нельзя изменить, — сказала Хэзл. — Не стоит и пытаться.
Холли было ненавистно это стоическое приятие неизбежного.
— Например, эта рыба-кит, от которой все приходят в такой священный ужас, — раздраженно сказала она.
— Это не рыба, — возразила Хэзл.
— Ну да, точнее — млекопитающее, — сказал Джорди.
— Это один из древнейших духов, от которых произошел весь мир, — продолжала девочка-ветка совершенно невозмутимо, как будто ее никто и не прерывал. — Таких, как Грейс, например.
— Я слышал о ней, — сказал Джорди, обращаясь к Холли. — Она олицетворяет собой все лучшее, что есть в… в общем, во всем.
— Ну хорошо, а этот дух что собой олицетворяет? — спросила Холли. — Этот самый Левиафан, который, как сказала матушка Крон, сейчас в Вордвуде?
— Не знаю, — ответила Хэзл. — Не думаю, что духи вообще что-либо олицетворяют. Они, скорее, выходы в целительные зоны — туда, откуда мы все пришли, когда создавался мир.
Холли все еще пыталась как-то осмыслить это объяснение, когда матушка Крон вдруг шевельнулась.
— Странно, — пробормотала пророчица.
Потом глаза ее распахнулись. Они с Легбой обменялись изумленными взглядами.
— Черт! — воскликнул Роберт. — Надо убираться отсюда!
Матушка Крон одной рукой схватила за руку Хэзл, другой — Джорди и оттащила их от стены тумана. Прежде чем Холли успела спросить, что происходит, она уже, увлекаемая Легбой, со всех ног бежала по грязной тропинке за матушкой Крон и остальными. Роберт бежал последним.
Холли понимала, что стоит ей оглянуться — и она ослепнет. И сейчас глаза слезились от белого свечения, которое догоняло их сзади. Никаких звуков не было — только этот слепящий свет. А потом порыв ветра поднял их, как если бы они были листьями и ветками, и разметал по тропинке.
КристианаСтало еще хуже. Я понимаю это, пока бегу обратно — туда, где оставила Саскию и Джексона присматривать за Либрариусом и Левиафаном на берегу озера. Вокруг рушатся книжные шкафы, разверзаются бездны. Огромная трещина открывается прямо за моей спиной. Надеюсь, Кристи и его друзья не пострадали, но у меня сейчас нет времени возвращаться и проверять. Еще одна пропасть открывается прямо передо мной.
Я ее перепрыгиваю, но, когда приземляюсь, земля все еще колеблется, и этого достаточно, чтобы вывести меня из равновесия. Я налетаю на книжную полку и больно ударяюсь о нее плечом. Книги разлетаются и падают на пол вокруг меня. Не знаю как, но мне все же удается удержать нож ищейки, который я получила от жестянщика.
Я пытаюсь подняться на ноги и вижу, что трещина расширяется, шкафы по обе стороны от меня соскальзывают в нее. Защищаюсь рукой от падающих книг. Пока они летят с ближайших полок, но я знаю, что в любую минуту начнут падать и с верхних. И если одна из них попадет в меня, то ушибами и ссадинами я не отделаюсь.
Идти трудно. Пол теперь располагается под каким-то странным углом, он наклоняется назад. Как будто норовит столкнуть меня в расселину. Едва удается удержаться, когда шкаф справа от меня ныряет в пропасть. Разрешив себе оглянуться назад, слышу оттуда, из-под земли, характерный треск.
Я. только сейчас, на обратном пути, поняла, как далеко забралась в поисках оружия. Кажется, несколько миль пробежала. Вообще-то, я очень вынослива, но, когда добегаю до берега озера, у меня сильно колет в боку. У Саскии удивленно расширяются глаза при виде большого ножа у меня в руках. Джексон все еще караулит Либрариуса.
— Не давай ему даже шевельнуться, — говорю я ему, пробираясь к огромному распростертому — половина в воде, половина на суше — телу Левиафана.
— Не беспокойся, — заверяет он.
Похоже, я его недооценила, он оказался гораздо более способным, чем я думала.
— Кристиана! — зовет Саския.
— Не волнуйся, — говорю я. Так легче — притворяться, что я полностью контролирую ситуацию. — Я там видела Кристи и других. Им нужно время, чтобы добраться сюда, да еще притом, что эти проклятые шкафы все время падают. Но думаю, они скоро дойдут.
— Кристи здесь? С ним все в порядке?
— Он выглядел прекрасно.
— А кто с ним?
— Я никого из них не знаю, но думаю, все они пришли спасать пропавших.
— Но…
— Нет времени, — останавливаю я ее.
Я прибавляю шагу, чтобы оторваться от нее, но, пожалуй, не стоило стараться. Она теперь неотрывно смотрит туда, откуда я пришла, и больше не идет за мной. Явно думает о Кристи.
И вот я совсем рядом с Левиафаном, его огромное тело возвышается надо мной.
Да, я верю — он такой большой и есть. То есть я хочу сказать, я знала, что он большой: это видно с любого расстояния, но что он настолько огромный — понимаю только сейчас, когда рушатся всякие представления о размерах. Такое впечатление, что мое сознание не в силах вместить этой огромности и сводит ее к чему-то приемлемому — знаете, что-то вроде двадцати футов в высоту вместо двухсот, как на самом деле.
Но он не двадцати футов в высоту. Он — настоящая гора. Чудовище.
Я смотрю на нож, зажатый у меня в руке.
Да, нечего сказать — оружие!
Но ведь ничего другого не было. Пока я не наткнулась на Кристи и его друзей, мне вообще попадались тут только книги. Кучи книг. Так что мне было делать? Зарезать его вырванным из книги листом бумаги?
Вообще-то, я не собираюсь убивать его. Я просто хочу освободить его от бремени плоти, которая как раз и убивает его. Это звучит странно, но смысл в этом есть.
Бросаю еще один взгляд на нож, потом сжимаю его зубами — довольно странное ощущение — и подступаю к огромной ручище Левиафана.
Мне случалось заниматься и более неприятными делами, но редко. Если вкратце, вот что я сейчас делаю: раздвигаю полуразложившуюся кожу этого монстра, чтобы добраться до его грудной клетки, постепенно, шаг за шагом. Желудок сводят спазмы отвращения.
Я все жду, что он поднимется. Нет, не то что встанет и осмотрится — это уж слишком. Просто поднимет гигантскую руку, чтобы смахнуть надоедливое насекомое. Я просто вижу, как он это проделывает. У меня всегда было живое воображение.
Но вот я уже почти подобралась к его грудной клетке, а он даже не шелохнулся. Я чувствую лишь, что губчатая плоть тяжело вздымается, следовательно, он жив. Едва жив.
