Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)
— Сереж, а что Мут со своей ордой такого намутили особенного? Когда местных хозяев жизни за узы висячие взяли? — окликаю я нашего пулеметчика.
— Там еще разбираться надо, но похоже, что он твою любимицу белобрысую без затей закинул из-за забора прямо в чердачное окошко. Это в системе обороны никак не было предусмотрено. Ну а дальше покатилось. Там сейчас закончат выборку документов и улик, можно будет сходить посмотреть. Пойдешь? — уточняет Серега.
— Не, мне бы переодеться. А то мерзко себя чувствую.
— Вот неженка! — фыркает Енот — все свое детство забыл!
— Да ладно, победили уже всех, все пучком, стоит торчком. Ильяс, мы тут как, долго еще будем отираться?
— А куда спешить? Тут много чего полезного. Да и вообще, осмотреться стоит, глянуть что к чему. Жалко дворец накрылся — тама бы тоже глядишь что нашлось. Давно к слову дворец грохнулся? — обращается Ильяс к собравшимся.
— После перестройки. Военный санаторий оттуда выперли, а новый хозяин ничего делать не стал. Вот пустое здание бомжи и подпалили — поясняет Ремер.
— Ясно. Ну что, поехали глянем на рыбхозяйство? У них тут кроме карпов еще что есть? — говорит поднимаясь Ильяс.
— Карпы только. Вроде как молодь форели где-то есть — но это скорее в институте — вот там — показывает пальцем на современного вида здоровый серый параллелепипед Серега. Сам он никуда не собирается. Наоборот разложился на корме танка, судя по всему решил на скору руку провести экспресс — чистку своего поработавшего за день пулемета. До меня это окончательно доводит мысль, что на сегодня мы навоевались. Серега такое верхним чутьем ощущает. Ни разу еще на моей памяти не ошибался. Да и Енот с Ремером спокойны. Мне не дают однако спокойно посидеть — хорошо бежать не надо никуда, но вот консультацию давать приходится — с походом напущенный моими соратниками слезогон ухитрился скопиться в нескольких местах и его хапнули шныряющие по поселку новоприбывшие. Собственно ничего особенно страшного не произошло, тем более их вывели из загазованных помещений и сразу стали мыть, что единственно верное в такой ситуации. Только вот разумеется совершили самые характерные ошибки — мыть морду и глаза, ошпаренные слезогоном, надо водой только комнатной температуры. А тут как на грех в одном месте стали мыть горячим чаем — в другом расстарались ледяной, не пойми где тут добытой. Ну и получили по схеме — слезогон надо с кожи и слизистых смывать, обильно поливая, тогда кожа никаких дополнительных реакций не выдает. А вот если вода горячая, то поры раскрываются и слезогон забивается куда глубже. Где и продолжает шпарить и хрен его оттуда удалишь. С ледяной водой к слову ровно то же получается — попавший в поры слезогон при охлаждении там и закупоривается. В общем все общеизвестно и элементарно.
Инженеры тоже наигрались с танчиком, а прибытие их Главинжа, как ехидно его поименовал Чечако, того самого разноцветноволосого инженера с кличкой Эхо наводит быстрый порядок в махновской инженерной вольнице. Ясно, что как мужики остаются без начальственного присмотра, так при отсутствии сложной задачи впадают в мальчишество, теперь эти обалдуи угомонились. Обсуждают свои проблемы, у меня чешется язык влезть и наябедничать злобному Эху на Чечако с Чарджером, но прикидываю, что несолидно получится. Тем более и лейтенантик тут сидит, не хочется выступать перед Ухом Кабановой этаким жалобщиком.
— А вот к слову — говорю я ему — вы экскурсии на форт не собираетесь проводить?
— Это еще зачем — удивляется он.
— Да меня тут спрашивали знакомые подростки про ваш некросад.
— Какой еще сад? Нет у нас экспонатов, все для работы.
— Не все. Уборщицы собак ведь есть? И морфохомяка можно было бы показать. Да и по крысам есть интересные образцы. В Красную зону конечно пускать категорически нельзя, но сделать выставку для посетителей по-моему вполне возможно.
— Вы что, серьезно? — озадачивается лейтенантик. Видно, что даже сама мысль о показе сверхсекретных образцов совершенно левым людям переворачивает в нем все устои. Возможно еще и то ему мешает, что та же упомянутая мной собачонка явно выглядит, как проявление минутной слабостиперсонала сурового заведения. Было дело на севере Питера в ходе спасательной операции среди прочих спасенных вывезли старуху с песиком. Потом чухнулись только, что сильно все не нормально — старушка-то вполне себе старушка. Только песик у нее на руках дохлый. Нормальный зомбопесик с добротным намордником и почему-то не шибко злобный. Старухе сгоряча надавали подзатыльников, зомбяка отняли и спровадили в Некролабораторию. Куда вскорости заявилась и бабка, добившись приема у Кабановой. Ну ситуация простая — одинокая старуха с таким же древним одиноким старым-престарым песиком, который и ходил-то с трудом. Единственное близкое живое существо. А больше и жить вроде не зачем — привыкла за столько лет-то. В общем, в лаборатории бабку сердобольно пожалели… и сделали из зомбаки самоходное чучело.
Подрезали мышцы челюсти, залили макрофлексом пасть и для надежности стяжечкой, когти подстригли-покрасили, остальное все лаком сбрызнули — ну да плоть и сама разлагаться перестать должна, в мозгу что-то там порезали, — и бабуле выдавают это два раза в день 'прогулять'. И бабка прогуливается, говорит песик стал поживее даже, чем после дние пару лет — болел он сильно. Зато такой самоотверженной уборщицы давно не видали — если не гуляет своего зомбособака, так убирает. Про этого песика многие слыхали и легенды ходят самые развесистые, вплоть до двойного размера собакоморфа которого выгуливает лично мощная телом начальница лаборатории, отрабатывающая на нем приемы ментальной борьбы с морфами. Не, серьезно слыхал.
— А вполне бы можно. Я бы и сам глянул, такого похоже нигде не покажут — простодушно заяляет Серега.
— Кто бы говорил — принимает за подначку вполне серьезное высказывание пулеметчика ясноглазый.
— А что такого-то? Морфохомяка я так в обычной жизни никогда не увижу — совершенно логично заявляет Серый.
