Дин Кунц - Нехорошее место
Правда, такой растерянной, сломленной он жену тоже никогда прежде не видел. В дикую разноголосицу чувств, которые бушевали в этот миг в его душе, влились горечь и гнев.
Бобби не терял надежды, что Фрэнк выполнит все, что от него требуется, однако не забыл он и про свой револьвер: вдруг запахнет жареным или противник потеряет бдительность. Но едва они вошли в кухню, как Золт потребовал:
– Достань оружие из кобуры и вынь патроны.
При виде Бобби Золт шмыгнул за стул, на котором сидела Джулия, и схватил ее за горло. Бобби с опаской покосился на его крючковатые, как у зверя, когти. Что когти – такой детина и без когтей запросто глотку выдерет.
Бобби вытащил из-за пазухи “смит-вессон”. Всем видом показывая, что стрелять не собирается, он вытряхнул патроны на пол и положил револьвер на стойку.
С каждой секундой возбуждение Золта заметно росло. Он отпустил Джулию, отошел от стула и окинул Фрэнка торжествующим взглядом.
Но Фрэнк словно не замечал его торжества. Казалось, мысли его блуждают далеко-далеко отсюда. Если он и следил за происходящим в кухне, то, надо отдать ему должное, скрывал он это мастерски.
Золт указал на пол перед собой:
– На колени, матереубийца.
Кошки расступились, очистив место на потрескавшемся линолеуме, на которое указывал маньяк.
Близнецы стояли поодаль, приняв нарочито скучающие позы, но Бобби видел, как бьются жилки у них на висках, как непристойно выпятились соски под легкой тканью. Совершенно кошачьи повадки; кошки тоже иной раз изображают равнодушие, а ушами поводят; только по ушам и догадаешься, что они слушают.
– Я сказал – на колени, – повторил Золт. – Пожалей хоть своих благодетелей. За целых семь лет лишь эти двое отважились прийти к тебе на помощь, неужели ты отплатишь им черной неблагодарностью? На колени, или я уничтожу их. И его и ее. Уничтожу немедленно.
Нет, это не маньяк. Это скорее злой дух, имя которому – легион, и движут им силы выше человеческого разумения.
Фрэнк, стоявший рядом с Бобби, шагнул вперед.
Еще шаг.
Фрэнк замер и в изумлении уставился на кошек.
По прошествии времени, вспоминая слова Фрэнка, произнесенные в эту минуту, Бобби никак не мог понять, был ли у Фрэнка тайный умысел или же он действовал в помрачении и дальнейшие события стали для него такой же неожиданностью, как и для других. А случилось вот что. Оглядев кошек, Фрэнк нахмурился, перевел взгляд на ту из сестер, что держалась побойчее, и протянул:
– Стало быть, мать здесь? Здесь, с нами, в этом доме?
Смиренница затаилась. Зато ее разбитная сестренка вздохнула с облегчением, как будто вопрос Фрэнка дал ей повод выложить все начистоту, не дожидаясь удобного случая. Она одарила Золта многозначительнейшей улыбкой, в которой смешались тончайшие оттенки чувств: злая насмешка и страстный призыв, скрытый страх и дерзкий вызов, жаркая чувственность: сколько зверей ни рыскает по полям и лесам, ни в одном облике не увидишь столько первобытной дикости, сколько выражала эта улыбка.
Золт переменился в лице. Он с ужасом глядел на сестру, словно не верил поразившей его догадке. На мгновение в его глазах впервые промелькнуло что-то человеческое.
– Не может быть, – выдохнул он. – И вы посмели? Бойкая сестренка улыбнулась еще шире.
– Ты ее похоронил, а мы выкопали. Она вошла в наших кошечек и теперь останется с нами навсегда.
Кошки, помахивая хвостами, таращились на Золта.
Издав нечеловеческий вопль, он с дьявольским проворством бросился на сестру, с налета прижал ее к холодильнику, впился пальцами ей в лицо и ударил головой о пожелтевшую эмалированную дверцу. Потом еще. Затем ухватил за талию и поднял в воздух – видно, собирался швырнуть на пол, как ребенок в ярости отшвыривает куклу. Однако сестра, ловкая, точно кошка, мигом обхватила его стройными ногами и повисла на нем, так что лицо брата уткнулось ей в грудь. Золт дубасил ее что было сил, но Лилли не отпускала. Лишь когда он опустил руки, она слегка разжала объятия и сползла пониже. Ее бледная шея оказалась возле его губ, словно сестра сама подсказывала, что надо делать. Золт только того и ждал... Он вонзил зубы в горло сестры.
Кошки подняли адский визг – но уже не хором, а вразнобой – и разбежались из кухни кто куда.
Через минуту отчаянные вопли Золта и пугающе сладострастные вскрики сестры замолкли. Лилли была мертва.
Бобби и Джулия даже не пытались вмешаться. Что толку лезть в жерло бушующего торнадо: смерч не утихнет, а сам погибнешь. Фрэнк наблюдал эту сцену с поразительным безучастием, которое не покидало его после возвращения домой.
Покончив с одной сестрой, Золт набросился на вторую. С ней он расправился еще быстрее – та и не думала сопротивляться.
Едва маньяк выпустил изувеченное тело сестры, как Фрэнк наконец приступил к выполнению замысла, который внушил ему Бобби. Он приблизился к брату и схватил того за руку. В ту же секунду, как и рассчитывал Бобби, Фрэнк исчез, увлекая за собой Золта, которому поневоле пришлось телепортироваться вместе с братом.
После шума и криков в кухне наступила пронзительная тишина.
Лоб Джулии покрылся испариной, ее мутило.
Она попыталась встать, отодвинула стул – в тишине деревянные ножки громко проскребли по линолеуму.
– Не спеши. – Бобби подскочил к стулу, склонился над женой и, удерживая, взял за здоровую руку. – Надо подождать. Сиди лучше здесь, от греха подальше.
Глухой перелив флейты.
Резкий порыв ветра.
– Бобби, они возвращаются, – всполошилась Джулия. – Бежим отсюда, пока не поздно! Но Бобби опять удержал ее.
– Ты, главное, отвернись. Смотреть буду я. Мне нужно убедиться, что Фрэнк ничего не перепутал. А тебе смотреть не стоит.
Вновь прозвучала несуразная мелодия, и налетевший ветер потревожил запах крови покойной родительницы.
– Ты о чем? – не поняла Джулия.
– Закрой глаза.
Джулия, конечно же, не послушалась. Закрывать глаза перед лицом опасности – не в ее характере.
Полларды вернулись. Трудно сказать, закинуло ли их на Фудзияму, оказались ли они где-нибудь поближе, например у дока Фогарти, а может, вихрем пронеслись по разным местам, только отсутствовали они недолго. По замыслу Бобби, который тот объяснил Фрэнку в машине, именно эти лихорадочные метания с места на место и помогут им победить Золта, и Фрэнк не подкачал. Поскольку перемещения сейчас полностью зависели от его воли, а силы его раз от разу слабели, при восстановлении возникала путаница, которая усугублялась после каждой телепортации. Тела братьев срослись более диковинным образом, чем у сиамских близнецов. Левая рука Фрэнка вросла в бок Золта – казалось, Фрэнк просунул руку брата между ребер и копается во внутренностях. Правая нога Золта приросла к левой ноге Фрэнка, теперь они вместе стояли на трех ногах.
