Позвонок (СИ) - Ланда Ив

Вест подрос, даже возвысился над образами убитых им, что окружали его во время слабости и жалостливых корчей. Множество великанских рук являлись из тьмы, чтобы прихлопнуть наглеца, но парень уворачивался.

— Не смей, слышишь?! — рычал он, с оскалом глядя на огромного, но уже не исполинского теневого человека, что стоял над последним сундуком. — Только не ее! Кого угодно, но не Диеру!

— Потому что она — последний ключ, — догадался Брайер и хмыкнул. — Ты, эгоист гребанный, даже сейчас ради себя стараешься, а не ради нее.

— Не правда!

— Тебя больше нет, Стивен, мать твою, Вест!

Из бурана к юноше вышел мужской силуэт. От него исходила гнетущая аура озлобленности и недовольства, она цепляла Стива, задевала нотки его души, вызывая необъяснимое чувство стыда и вины. Когда над головой загорелся очередной фонарь, Вест без труда узнал его. Узнал и поспешил отвести взгляд.

Этан Вест. Отец, который никогда им не гордился. Отец, который никогда ничего не прощал. Порицал и никогда не поддерживал. Когда-то именно он подарил внутреннему миру Стивена кислотные облака — те самые рамки, за которые парень не позволял себе выходить, а потому рос ментально скрюченным, как растение, запертое в банке.

Следом за Этаном вышла и мать. Симона Вест. Женщина, которая кормила его, но никогда не спрашивала, вкусно ли. Как и никогда не спрашивала ни о чем другом…

Неужели такую любовь должны дарить родители детям? Стив не раз задавался этим вопросом. Ведь если это любовь, прекрасное чувство, воспеваемое поэтами, то почему же он чувствует себя настолько… ненужным и лишним?

«Если бы меня не было, они были бы счастливы, — юноша все чаще так думал. — Им нужен другой сын. Я — воплощение их разочарования, поэтому отношение ко мне никогда не изменится. Мне не заслужить их любовь».

Задумавшись, Вест не сразу заметил, как на свет вышла Хезер Оурли. Она смотрела на него свысока, насмехаясь. Еще одна душа, считающая Стивена неудачником, играющая на струнах его чувств лезвием. Рядом с этой девушкой парень терялся больше не от смущения, а от подсознательного сравнивания себя с другими. Например, с тем же Франком Брауном, которого в школе считали крутым и опасным, и от которого Хезер была без ума. Девятиклассник видел, как Оурли старательно скрывает под маской агнца, что ее раздражает душка-Стиви, такой обыкновенный и посредственный. Она терпела его внимание всякий раз, когда тот подходил с надеждой достучаться своей добротой до ее сердца. Ведь ей была нужна от парней отнюдь не доброта. Посему и Стивен Вест ей был не нужен.

Не нужен… Как всегда, не нужен.

Все новые и новые люди окружали юношу. Он видел здесь и троицу школьных задир во главе с Брауном. Каждый напоминал о бесконечных унижениях и издевках, которые так и остались неотвеченными. Потому что Стиви неудачник. Он не достоин уважения.

Быть может, по этой же причине безответной осталась и симпатия к Лауре Белл. Вот она, стоит под фонарем и тоже ухмыляется. Еще более едко, чем Хезер. Ведь Белл — девчонка боевая и темпераментная. В ней хребет крепче, чем в Стивене Весте…

Юноша не заметил, как начал уменьшаться. Темные мысли отвлекли его от борьбы всего на минуту, а то и меньше.

— С…Стивен? — обнадеженно прошептала Диера, наблюдая за тем, как парень кладет карабин на тумбу.

Подойдя к девушке, Брайер схватил ее за горло двумя руками и рывком подвесил над собой, начав душить. Он делал это без особого удовольствия, но грубо и импульсивно. Вест пискнула, начала брыкаться, пытаясь достать ногой до головы парня или хотя бы отбить ему плечи, чтобы хватка ослабла. Но ее сопротивление быстро сошло на нет, когда острая боль с хрустом пронзила переднюю часть шеи. Девушка понимала, что скоро задохнется, но все же надеялась, что Стивен вернется и остановит этот кошмар. Она простит его, абсолютно точно простит.

Лишь бы он вернулся.

От безуспешных судорожных вдохов Ди задергалась сильнее, словно тело напоследок попыталось каким угодно способом избежать невыносимых страданий. Она уже не видела ничего перед собой, лишь плавно разрастающуюся темноту.

Брайер сдавил шею девушки сильнее. Багровея и закатывая залитые кровью глаза, та выгнула напряженное тело настолько, что спазмировались мышцы. Она больше не могла держаться.

«Стив сейчас появится! Сейчас… В любой миг. Он придет. Я знаю, он… придет».

Школьница повисла в руках юноши, но тот все еще не отпускал.

— Теперь отдавай свой сраный ключ. Ведь это твоя вина.

Брайер мгновенно уступил контроль над телом Стивену. Все произошло так быстро, что парень даже не осознал, что происходит. Лишь когда руки загудели под тяжестью Диеры, он сфокусировался на ее пунцовом заплаканном лице с приоткрытыми глазами, в которых тускнел последний прижизненный блеск, и истерично завыл.

Подросток рухнул на колени и прижал мертвую сестру к себе, горько разрыдавшись от переполняющей его боли. Поглаживая ее растрепанные волосы, Вест только и умолял о прощении. Но разве мог его кто-то простить? Даже он сам не мог. Ненависть и отвращение к себе разрослись в парне настолько, что он отчаянно возжелал себе смерти.

Он был худшим. Он недостоин прощения, недостоин любви, недостоин жизни! Таково было его заключение. После всего, что было сделано, после всего, что было допущено, Стивен Вест желал лишь изничтожающего наказания. Здесь и сейчас.

Он потерял все. Он потерял себя.

Под присмотром теневого человека с щелчком открылся последний сундук. Брайер повернулся в сторону, где только собралась заново хранительница. Ее образ утратил плотность и теперь становился прозрачным. Он таял, а это означало лишь одно — окончательную победу. Теперь тело юноши принадлежало одному.

— Подлый поступок, — фыркнул фантом. Его конечности растворялись, но смотрел он только на Брайера.

— Съебись уже навечно, — съязвил тот прежде, чем дух брюнетки в белом платье растаял.

Брезгливо отшвырнув от себя тело Диеры, Брайер взял карабин с тумбы и вернулся в гостиную. Наконец-то, настало время для веселья. Да будет пир в честь триумфа!.. В школе, где учился Стивен Вест.

Глава 37

Заря только занималась, когда Молак взобрался на вершину Кургана Харшепт. Охотник неподвижно смотрел, как разжигается небо, как отступает и растворяется матовое полотно ночи. Свет снова побеждал мрак, заведомо готовый к поражению. Ибо таков цикл. Ибо таков баланс. Покуда живо Солнце, не наступит царствие тьмы и смерти — идеальный жестокий мир, о котором одержимо мечтают некоторые служители Деворинфир. Молак не оценивал их желание, как хорошее или плохое. Оно не несло для несостоявшегося жреца никакой важности, ведь единственная воля, которой он повиновался безотказно, была воля самой Темной Госпожи.

Солнце напоминало ему о Победоносце, которого он не застал, но про которого неоднократно слышал и читал. Хотелось ли Молаку принести его потомков в жертву Деворинфир? Разве что, если она сама того пожелает. Зов Сущности охотник чувствовал, казалось, каждым капилляром в собственном теле. Бесконечно алчущая, мучительно голодная и не способная насытиться Сущность искушала убивать больше (впрочем, как и каждого своего избранника). Под ее гнетом любая психика, особенно, изначально надорванная, сокрушалась, не способная не только противостоять, но и не способная также распознать влияние свыше. Да и кому из служителей приходит в голову противиться Ее воле? Ведь искушение в том, в чем ты и так искушаешься изо дня в день, воспринимается, как благословение, а не как проклятие.

Вокруг еще густился туман, обтекая пологую насыпь захоронения и просачиваясь между комлями деревьев в непроснувшуюся влажную чащу. Мимо Молака с хриплым карканьем пролетел ворон. Взмыв над чащей, он расправил широкие крылья и на мгновение замер, приветствуя ветер. В приветствии зашуршала и листва на древесных верхушках, но эти звуки почему-то заставили жреца напрячься. Он слабо оскалил зубы.

Шелест становился все громче, он стремительно близился с плавной воздушной волной, пока, наконец, не обволок черный силуэт жреца и не затрепал капюшон и рукава его толстовки.