Брайан Стэблфорд - Карнавал разрушения
Харкендер не был ему признателен за этот вопрос. — Я узнал, что был неправ. Я сказал Пелорусу, что это ты задаешь неверные вопросы, но, по сути, это были ангелы. Они отправили меня с дурацким заданием, ибо ты в тот момент еще не объяснил им, что дураками были они сами. К тому же я не знал: то, что, как я считал, мне хочется выяснить самому, просто-напросто вызвано их паразитическим воздействием. Боюсь, я был одержим грехом гордыни.
— И они тоже, — тихо заметил Дэвид.
— Интересно, действительно ли они рассматривали возможность воплотиться, стать правителями некоего выдуманного людьми Рая? — спросил Харкендер. — Или просто смаковали доступ к человеческому воображению, со всей его изумительной сложностью и комической извращенностью? И я был просто нанятым проводником, образованным экскурсоводом? — Сама идея показалась ему унизительной и обидной.
— Мы делали все, что могли, — отозвался Дэвид. — Я думаю, нам удалось все, чего от нас ожидали. Лучше, чем нашим собратьям, которые не стали дожидаться, пока упадут с небес, а предпочли уничтожить друг друга. Разве наше падение больше, нежели падение ангелов? И, если я прав, то они обречены на падение снова и снова, почти сразу же забывая о полученных уроках. Ангелы проживают чужую жизнь, но мы, люди, живем свою собственную. Пожалуй, выбор Махалалела не такой уж отчаянный. Пожалуй, он оказался мудрее всех остальных.
Харкендер снова улыбнулся, но по-прежнему горько. — И мы все еще здесь, разве нет? Человеческая история продолжается, как и история ангелов… хотя теперь сюжет будет складываться по-другому. Мы потеряли мир, но обрели атом: узкий гроб, где будем видеть сны смерти. Все надежды исчезли, — но сам он как будто не верил в это.
— Нет, — возразил Дэвид. — Ничего подобного. — Но тут он вспомнил, что говорит со своим врагом. Он сделал то, что должен был сделать: продемонстрировал свое превосходство и выиграл свою личную войну. Последствия привели их к общей цели и вызвали в них сходные ощущения. Он отвернулся от стола со словами: — Мне нужно найти Гекату; она сказала мне кое-что, в чем я должен разобраться, хотя в тот момент меня занимали совсем другие мысли.
Харкендер не стал спрашивать, что он имеет в виду.
Приближаясь к дверям, Дэвид оглянулся и увидел, что его недруг наблюдает за ним, и в глазах его отразилась черная скорбь. Это выражение послужило Дэвиду, хоть и недобрым, но честным комплиментом.
8.Когда он нашел Гекату, она смотрела в окно. Это окно оказалось куда больше того, которое он обнаружил при первом пробуждении, да и сама стена была в два разе больше. Он смог разглядеть кусочек поверхности планетоида, и это несмотря на то, что стена была наклонена, и горизонт — всего в нескольких сотнях ярдов. Ландшафт не выглядел совсем уж пустынным. В нем было полно свидетельств человеческого присутствия: люки, отверстия определенной формы, разнообразное оборудование.
«Пожалуй, даже и не мирок, — думал он. — Просто огромный и сложный механизм. Узкий гроб, где полумертвые видят сны о жизни».
Встав под определенным углом, можно было разглядеть свое изображение в зеркале.
— Ты была права, — сказал он Гекате. — Это реальный мир. Миновала тысяча лет, Земля — всего лишь воспоминание. Все это правда. Я уже могу принять эту мысль. И могу смотреть на себя, хотя по-прежнему кажусь себе чужим.
— Хорошо, — отозвалась она. — А можешь ли ты принять мысль о жизни здесь, бодрствуя, еще тысячу лет, пока Махалалел разрабатывает план дальнейшего спасения?
Вопрос вызвал в нем неловкость. — Все зависит от компании, — ответил он. — перспектива прожить еще дюжину жизней не так уж неприятна, даже если провести их все в подобном месте… но сама мысль о том, чтобы видеть перед собой лицо Джейкоба Харкендера и слушать его голос день ото дня совершенно меняет дело. Не могу понять, каким образом Махалалел подбирал персонал. Или наша жалкая компания являет собой своего рода демократию — теперь, когда ни у тебя, ни у него не осталось магии, чтобы управлять нами.
— Да, интересно, — тихо повторила она и прикрыла глаза, словно ее ослепило ярким светом.
Над горизонтом планетоида поднималось солнце. Горизонт был близок, поэтому и солнце казалось очень близким, но, как только глаза Дэвида привыкли к яркому свету, он осознал свою ошибку. На самом деле, солнце было гораздо дальше, чем от земли. Диск его выглядел очень маленьким, меньше того, к которому он прежде привык.
Меньше чем за минуту стал виден весь солнечный диск целиком, и Дэвид попытался прикинуть скорость обращения планетоида. Но, пока он оперировал неудобными цифрами, небеса начали драматическим образом меняться. Диск солнца начал разрастаться, а звезды — исчезать во мгле.
«Это оптический обман, — сказал себе Дэвид. — Само по себе движение солнца не может производить такой эффект, ибо солнце не может так быстро приближаться, и станция тоже не может так молниеносно двигаться к солнцу. И звезды не исчезают, ибо их свет испускается годами, а может, сотнями или тысячами лет. Стекло в окне, вероятно, темнеет под воздействием яркости солнечного излучения, поэтому и кажется, будто звезды исчезают…»
И почти моментально до него доходит, что самый ход его мысли оказался ошибкой, и он никак не может объяснить происходящее. Прозрачное окно темнело достаточно быстро, чтобы скрыть звезды, но солнце продолжало расти с невероятной скоростью, и это не могло оказаться просто иллюзией, а еще — звезды начали двигаться, причем, не все одновременно.
Кажется, станция наклонялась, поэтому звезды и полетели в разные стороны. А солнце…
Может быть, оно взрывается…
Яркость расширяющегося светила становилась неуютной, хотя выносить ее еще было можно. Дэвид смотрел прямо в белую сердцевину, и его не ослепляло сияние. Взрыв солнца, каким бы драматическим и даже зловещим не являлся, все же захватывал взор и приковывал к себе. Танцующие вокруг него звезды делали зрелище и вовсе сюрреалистичным.
Смотреть таким образом в пространство — словно смотреть вглубь времени, и Дэвид напомнил себе, что свет от этих звезд идет тысячи и даже сотни тысяч лет. И не могут они все одновременно выплясывать фантастическую джигу. Такое просто невозможно.
— Что происходит? — спросила Геката. Она казалась больше любопытной, нежели встревоженной.
— Не знаю, — отозвался Дэвид.
Если это не танец звезд, то, получается, пространство между ними искажается. Как будто кто-то сминает ткань космоса, заставляя звезды танцевать. Может быть, и медленный взрыв солнца — тоже видимость. Или же это…
— Война между ангелами, — произнес он, когда сознание выбросило единственно возможное объяснение. — Это война с разрушителем, уничтожение всех связей… разрыв их сетей!
