Дино Динаев - Собака Кантерсельфа
Теперь они сидели напротив друг друга в тесном фургоне, и Марж переполняли взаимоисключающие чувства – страха, ненависти и одновременно надежды. Ведь он обещал доставить ей Секу! Это застило ей все. Правильно говорят, что любой мужчина может сказать о женщине плохо, но любая женщина скажет о женщине еще хуже. Марж ненавидела Секу, как может ненавидеть только женщина. Не разумом, сердцем, нутром, сущностью. Все в ней тряслось, едва она вспоминала ее нескладную фигуру. Лучшая, видишь ли, она? Посмотрим, как она умрет, как ее будет потом этот урод драть мертвую. Тьфу, ты, привязалось.
– О чем ты думаешь? – спросил вдруг Прыг-скок, и у нее возникло дурацкое чувство, что он прочитал ее мысли.
Впрочем, это было не трудно. Трудно было жить с ненавистью в душе, ложиться спать с ней, просыпаться. Не жизнь, а сплошное сосуществование с невыносимым всепожирающим чувством. Она от переизбытка чувств пнула ногой труп.
– Неинтересно бить мертвое. Боль можно доставить только живому, – философски заметил Прыг-скок. – Ну что пошли?
Она кивнула, и он распахнул дверцу. Прямо напротив хлебного фургона, где они обосновались, светились неоновые буквы "Мадрас".
32.
Южное шоссе перекрыл стоящий поперек движению 8-ми осный спилер. Машины, подчиняясь сигналам спецмоновца с жезлом, не доезжая, разворачивались через две сплошные полосы и ехали обратно. Спецмоновец спокойно относился к тому, что водители нарушают правила, но как только Сафа съехал на обочину и заглушил двигатель, сразу обратил на него внимание. Он даже опустил жезл и теперь стоял, уперев руки в бока. Словно говоря, кто это у нас такой наглый.
– Зря ты это. Включи двигатель и уезжай! – быстро проговорила Сека.
– Ты еще не знаешь, что может такая маленькая штучка, как взятка, – заявил Сафа.
– Я тебе говорю, что это не тот случай! Уезжай немедленно! А поздно!
Дюжий спецмоновец неспешно подошел, недобро и многообещающе похлопывая жезлом по ладони.
– Что случилось, командир? – спросил Сафа.
– Ты чего, гавнюк, разучился команды регулировщика выполнять? Так я тебя научу!
Ого, крутая заваривается каша, понял Сафа. Спецмоновцы с ходу никогда не грубили.
Полит корректность и все такое. Местное быдло оскорблять не принято. Во всяком случае, сразу. Похоже, что-то кардинально изменилось.
– У меня там бабушка. У нее день рождения. Пропусти, командир, – заканючил Сафа, одной рукой демонстрируя сотенную купюру, а второй заводя мотор, что-то заставило его это сделать, возможно, взгляд спецмоновца, становящийся все более подозрительным. – Давай договоримся, и я тихонько объеду твой утюг, никто и не узнает.
– Что ты тут несешь, сучонок местный? – он, наклонившись, заглянул в кабину и внимательно оглядел их обоих. – Куда собрались? Признавайтесь, голубчики!
Сафа понял, надо рвать и незаметно включил заднюю скорость. Машина тихо покатилась назад.
– Куда? – заорал спецмоновец. – Я еще не закончил! Документы на машину предъяви!
– Жми! – крикнула Сека. – Не останавливайся!
Сафа вдавил педаль до отказа. Никогда еще он не ездил так быстро задним ходом.
Спецмоновец вынул сотовый телефон и стал что-то торопливо наговаривать.
Сека вдруг дернула руль, и машина на полном ходу развернулась, едва не перевернувшись.
– С ума сошла! – возмутился Сафа.
– Я ж тебе говорила, не останавливайся! Теперь они знают про нас! Уходи с Южки, они ее уже блокировали!
– Да откуда ты знаешь?
– Сворачивай! – рявкнула Сека.
Подчиняясь, он свернул на второстепенную дорогу, ведущую в поселок котетджного типа, новострой, который не успели заселить сбежавшие вовремя толстосумы. Он казался пустынным, но за первым же поворотом стояли пешие спецмоновцы. Сафа проскочил дальше в поселок.
– Плохо, они нас заметили! Да и с Южки видно! – покачала головой Сека. – Сворачивай!
– Куда? Здесь нет дороги!
– Сворачивай, говорю! – она указала на заброшенный участок.
В свое время здесь только начали строить, но дальше ямы под фундамент не продвинулись. Яма и вынутый грунт обильно поросли травой и теперь здесь было поле.
Машина еле ползла, дерн и жесткая трава громко скребли днище. Кое-как миновав участок, они оказались на соседней улице. Двинулись, было вправо, но вынуждены были остановиться, когда увидели за ближайшим поворотом дымок сигареты. Их ждали.
– Назад! – велела Сека.
– Может, у них месячник какой? – недоумевал Сафа, тихо разворачиваясь.
– Что-то тут не так! Почему они Макса на день раньше забрали? Похоже, началось!
– Типун тебе на язык! – вырвалось у Сафы.
Сека напряглась и тихо, но яростно прошептала:
– Остановись!
Сафа вжал тормоз, и такси закачалось посреди узкой улочки, перекрытой с двух сторон заборами.
– Я что-то чувствую! Они нас окружают! – вскрикнула Сека.
– С чего ты взяла?
– Давай назад! – уже кричала она.
– Чего ты паникуешь? Назад так назад, – Сафа не любил, когда на него орали.
– Скорее! Нас обложили! Не разворачивайся, не успеешь!
Сафа отжал сцепление и покатил назад. Он был уверен, что девчонка паникует зря.
Ничто не предвещало неприятностей больших, чем они уже есть. Его убедили в обратном грубо и жестоко.
Над правым забором воткнулась в небо струя белоснежного дыма. Мелькнула дурацкая мысль, не баню ли там топят.
Тупой нос спилера, неожиданно разворотив доски, вылез на дорогу. На боку был грубо намалеван черный пароход. Сафа похолодел. Еще Колька рассказывал про спилеры с такой символикой.
– Спецмоновский спецназ! – вырвалось у него.
Он видел только высокие оси и полого задранный нос броневика, и со всей остротой понял, что ловить их никто не собирается. Их будут ДАВИТЬ. Как надоедливых мух.
Как комаров. Как местных недочеловеков, ублюдков, которые вообразили, что могут что-то противопоставить лучшему в стране спецмону.
Спилер стряхнул с себя остатки забора и понеся прямо на них. Сафа успел только заорать, как Сека вдавила в пол педаль газа вместе с его ногой, завладевая одновременно рулем.
Сафа был пятый год за рулем, не боялся и черта лысого, разве что мертвую петлю не мог на машине сделать, но он даже не догадывался, что можно так ездить задним ходом.
Машина, разогнавшись до шестидесяти километров в час, стала куролесить по поселку, сворачивая и вписываясь в повороты под девяносто градусов, а то и делая целую серию замысловатых фигур, которые не всякий мог и передом повторить. Пару раз они едва не сшибли истерически разбегающихся спецмоновцев, но стряхнуть с хвоста (или с носа) спилер со зловещей символикой им не удалось. В месиве узких кривых улочек легковушка не могла использовать свое преимущество в скорости, даже не смотря на то, что, в конце концов, Секе удалось развернуться. Надо было пробиваться к шоссе.
