Мария Бережная - Дом без номера
Клик-Клак смущенно улыбался, не разжимая губ. Его удивляло всё: забота, с которой его приняли в Доме; ржаво-рыжий Варцлав, который устроился у него на коленках и тарахтел, как трансформаторная будка (на самом деле одобрение Варцлава – это решающее слово в Доме); пойло Генриха (помесь глинтвейна, и грога, и еще чего-то непонятного, но сердце от него точно билось гораздо быстрее); нежная Мими, которая сняла с его рук обрезанные перчатки и с детской непосредственностью разглядывала полупрозрачную кожу на его ладонях и тонкие золотистые нити-проволоки вместо вен. Всё это было удивительно.
Близняшки, радостно хихикнув, прошептали ему, когда Мими куда-то выскочила:
– А у нее у самой перышки под перчатками!
Клик-Клак улыбнулся уголками губ и заговорщицки подмигнул, давая понять, что он не выдаст тайну Мими. Та, кстати, уже вернулась и смущенно протянула ему пару новых перчаток, у которых она обрезала пальцы – так же, как у его старых.
Клик-клак… Клик-клак…
Теперь всё будет по-другому.
Глава 12
Какой же Дом – и без привидений?
Как и во всяком уважающем себя доме, в Доме без номера есть свое привидение. Точнее, их два.
И эти двое могут по праву называться классическими представителями призрачного мира. Я зову их именно так, а не иначе. Про себя, конечно: ведь я же кот и вроде как не должен говорить. На людях, во всяком случае, стараюсь этого не делать. Разве что с Цилей парой слов иногда перекидываюсь, но она меня не выдает. Правда, мне кажется, Джеффери тоже что-то подозревает. Ну, пусть. Рано или поздно мне придется открыться хотя бы еще одному из них – тому, кто сможет заменить меня на посту Привратника…
Но сейчас-то я хотел рассказать вам о привидениях!
В Доме без номера живут Белая Дама и Черный Господин.
У них даже есть своя жилплощадь. Мансарда, конечно, – где же еще жить призракам?
Сначала они жили в обычной квартире Дома – напротив тетушки Софы. Но той вскоре надоело по утрам шлепать на площадке по морю слез, которое наплакала за ночь Белая Дама, и тетушка в ультимативной форме посоветовала призракам быстренько уматывать куда подальше от ее квартиры. И призраки ее послушались, что, в общем, совсем не странно. Мало кто может не слушаться тетушку Софу без ущерба для каких-либо частей тела, даже призрачных.
Обычно Белая Дама начинает плакать где-то с трех утра, и уже к семи по лестницам Дома, с восьмого и до первого этажа, бегут веселые пенные ручейки. Почему слезы Дамы пенятся, никто не знает.
Кое-кто, как всегда хором, предположил, что ее утопили в шампуне в квартире на восьмом этаже, но Хлоя и Джеффери быстро объяснили близняшкам, что издеваться нельзя, даже над призраками, и что Дама – привидение приличное и очень хорошо воспитанное, поэтому ее слезы смывают всю грязь с лестниц. Что, кстати, чистая – и немного пенная – правда.
После того как, вдоволь пошлепав по лужам (которые не исчезли даже с переселением призраков на чердак), тетушка Софа удаляется на «пгоменад», в двери Мими вежливо стучат. Она надевает на традиционные перчатки – резиновые, меняет изящные балетки на ярко-оранжевые сапоги и выходит из квартиры. У дверей ее ждет верный Мишка с тряпками, а позади него всегда застенчиво маячит призрак Черного Господина.
Клик-Клака предупреждают заранее, чтобы он не выходил из квартиры до обеда. Мало ли – вдруг он заржавеет, если наступит в лужу слез? От воды ему всегда становится плохо. Даже когда на улице идет дождь, несчастный лежит у себя в студии и дрожит крупной дрожью. Близняшки Алина, Карина или Марина прибегают к нему и, сидя на его кровати, рассказывают смешные истории. На три голоса.
Еще во время дождя к нему приходит Прядильщица. Она же Вышивальщица и Вязальщица. Настоящее имя этой девушки никто не знает, но зато точно известно, что, если нужно что-то вышить, зашить или связать, – милости просим к ней. Прядильщица варит Клик-Клаку горячий шоколад с ромом и молча протягивает ему горячую кружку, позволяя осторожно погладить ее пальцы, когда передает чашку из рук в руки, а потом садится на пол у окна, уткнувшись подбородком в колени. Она смотрит в окно и слушает сказки близняшек, а Клик-Клак смотрит на нее. И обожание, светящееся в его взгляде, можно собирать в банку и продавать вместо меда на рынке.
Но сейчас история не про них.
Как и всех обитателей, призраков в этом Доме очень любят. Белая Дама всегда предупреждает мам, если у них плачут дети или убегает молоко. А еще, если взять белую вещь, на которую вы случайно посадили пятно, вынести ее перед сном на лестницу, аккуратно повесить на перила и уйти, то утром вы найдете ее идеально чистой, возможно даже накрахмаленной.
С Черным Господином всё гораздо сложнее. Молодой человек с самого начала проявил свой тяжелый характер. Его убили где-то в соседнем районе. Дом притянул его, как притягивал другие чудеса, и первые дни юноша тихо и яростно сходил с ума. Оказывается, для призрака сумасшествие тоже возможно. Жильцы Дома время от времени вздрагивали, просыпаясь по утрам и видя Черного Господина сидящим у них на кровати и смотрящим на живых черными от ярости глазами. Он любил время от времени появляться за спиной человека и читать ему свои стихи, которые были так хороши, что разрывали сердце на мелкие кусочки.
Все думали, что он приживется у Мими. Чем-то неуловимым эти двое казались похожими друг на друга, точно брат с сестрой.
В один прекрасный день всё совпало: Мими кричала особенно громко, Мишка катался у нее по ковру во власти новых видений, исторгая из себя пророчества вместе с темной кровью, которая шла у него носом, а Черный Господин читал стихи страшным сиплым шепотом. Неожиданно в комнате стало тихо. Из стены величаво выплыла Белая Дама, погладила по волосам плачущего Мишку, поцеловала в лоб притихшую Мими и подошла к Черному Господину. Взяла его за руку и увела за собой. С тех пор они жили вместе.
Когда Дама плачет, Черный Господин сидит на ступеньках, а потом идет за Мими и просит ее о помощи. Когда Господин читает свои стихи, Белая Дама записывает их изморозью по всем зеркальным поверхностям в Доме. И если подышать на стекло, то можно даже прочитать несколько строчек.
– Наверное, они глубоко несчастны, – сказала как-то Мими на традиционном понедельничном суаре.
– Напротив, моя дорогая, мне кажется, что только теперь они по-настоящему счастливы! – жизнерадостно прогудел Генрих.
Наверное, Генрих прав. Иногда, раз в год, ночью в Доме играет чудесная музыка. Она соткана из дыхания ветра, перезвона хрустальных капель люстры, шелеста развевающихся юбок, чечетки каблуков по паркету, скрипа карандаша по бумаге, ласкового шепота и нежных прикосновений. Весь Дом замирает, и жильцы боятся лишний раз вздохнуть, пошевелиться, только бы не спугнуть это щемящее душу наваждение. Мелодия всегда разная, а музыка играет до утра, и эту ночь, как и все другие подобные, невозможно забыть.
